Страница 26 из 39
Состояние безысходности толкало рабочих на крайние меры, и, хотя подавляющее число забастовок имело экономический характер, у трудящихся исподволь созревала уверенность в невозможности решить свои проблемы локальными методами, улучшить свое положение в рамках существующей законности, системы социальных связей.
Промышленники использовали любые пути для уменьшения расходов на содержание рабочих. Один из них открывается нам в результате анализа жилищно-бытовых условий рабочих. В подавляющем числе случаев таковые оставались более чем плачевными. Наиболее распространённой формой поселения рабочих оставался барак. Иногда предприниматели снимали квартиры для своих рабочих или компенсировали их затраты дополнительными выплатами. В редких случаях рабочие имели собственные жилища. Известны случаи поселения рабочих прямо на территории предприятия.
Качество бытовых условий оказывалось в прямой зависимости от характера производства и места его расположения. В лучших условиях находились работающие на городских промышленных предприятиях с полным рабочим годом, сотрудники железной дороги. Владельцы мелких заведений, особенно связанных с переработкой сельскохозяйственной продукции, не обременяли себя заботой о быте своих работников, так как зачастую они были временными, нанимаемыми на период работы предприятия. То же самое относится и к сельскохозяйственным рабочим, судьба которых, равно как и условия их существования, мало занимали внимание землевладельца после окончания страды.
Бытовые условия рабочих кирпичных заводов Армавира в 1913 г. подробно описаны в заметке "В кирпичном царстве", внушительную выдержку из которой (с купюрами) мы приводим ниже: "За кладбищами тянулись кирпичные заводы... Изрытая глубокими оврагами почва, откуда добывается глина для кирпича, походит на траншеи, в которых копошатся полураздетые рабочие. Шагаю по кривым заводским улицам и присматриваюсь к окружающей меня обстановке. Кругом всё выглядит угрюмо и неуютно. В самом центра приютились несколько бакалейных лавочек, в которых кроме "сахару и чаю, всегда можно найти "забвение" от всех бед и печалей - водочку. Но больше всего меня заинтересовали многочисленные земляные крыши каких-то невидимых построек, находящихся под ними. Подхожу к одной из них. Когда я открыл дверь, то на меня пахнуло сыростью настоящего погреба. В помещении почти темно, так как крошечные окна, дают слишком мало света. Вся подземная комната величиною в несколько аршин. Грубая, кое-как сколоченная кровать, с наваленным на ней убогим постельным скарбом, стол и несколько жалких табуреток составляют убранство жилья. Навстречу мне вышел хозяин жилья, а вслед за ним высыпало полдюжины ребятишек разного возраста и пола... Представьте себе громадных размеров яму, по обе стороны которой разместились землянки. Здесь живут вместе: люди, лошади, собаки, свиньи, куры и тогда вы поймете, что это за жизнь! Отхожих мест не имеется, естественная нужда справляется где попало, помойных ям и ящиков нет и в помине". Другая статья описывает жилищные условия тех рабочих, кому повезло больше, чем беднягам с кирпичных заводов. "Не лучше бедняков положение одиноких служащих и рабочих, получающих средний оклад жалования. Эти последние проживают в так называемых комнатах. Но наши армавирские комнаты - это нечто такое, что отличает их от комнат других мест и городов, где такие комнаты называют "углами"... Комнаты с сырыми углами с трещинами в окнах, с сырым затхлым воздухом обыкновенно ценится в 15 рублей [в месяц]". В этой же статье приводится пример, что в Петербурге подобное жилье стоит от 2,5 до 4-х рублей в месяц.
Массовое строительство, начавшееся на Северном Кавказе в пореформенный период, предопределяло наличие огромного числа временных, подённых рабочих, условия быта которых из самого определения (временный) не воспринимались ни нанимаемыми ни нанимающими как нечто постоянное, более или менее устойчивое. Отсюда - поселения казарменного типа, в случае большого скопления людей - лагеря.
В бараки чаще других попадали рабочие горно- и нефтедобывающей промышленности, рыбных промыслов. Такое положение было связано с удалённостью от населённых пунктов, большой текучестью кадров, которую работодатели и не пытались остановить, так как в основной массе труд не требовал особой квалификации, поэтому проще было набирать новых рабочих на короткое время, нежели заботиться о жилищных условиях, которые позволяли бы прожить на одном месте более одного сезона.
Упоминания о бытовых условиях, равно как и о досуге трудящихся, в литературе и источниках крайне немногочисленны в сравнении с другими проблемами, связанными с процессом становления рабочего класса. Одно из наиболее ранних сведений об условиях жизни рабочих относится к 1888 г. Это рапорт атамана станицы Верхнебаканской начальнику Кубанской области о поведении рабочих, занятых на сооружении железнодорожной ветки Екатеринодар - Новороссийск. Показателен тот факт, что данный рапорт в канцелярии начальника области был отнесён в раздел стихийных бедствий, наряду с наводнениями, падежом скота и т.п.
Верхнебаканский атаман высказывал крайнюю озабоченность неспокойным поведением рабочих, дважды громивших питейные заведения, причём "корень зла" он усматривал в подстрекательстве контрагентов с целью устранения конкуренции. Об условиях быта сообщается, что рабочие не обеспечены обществом железной дороги ни помещением, ни продовольствием, "по этим причинам массы рабочих, преимущественно бедняки, пробавляются дневными заработками, ведут самую печальную скитальческую жизнь... они вынуждены являться в Верхнебаканскую и искать приюта и пищи". О санитарном состоянии сообщалось, что оно ниже всяких норм: "слишком неудовлетворительно". "Это отверженные создания, на которых лежит вся тягость труда, не только лишены каких-либо удобств в размещении, но совершенно забыты, и о существовании их вспоминают только тогда, когда они работают. Помещения, в коих они теперь гнездятся, слишком первобытного характера, и напоминают жилища троглодитов. Полагаю, что при такой жизни рабочих следует неминуемо ожидать развития эпидемических болезней". Не в лучших условиях находились и рабочие других строек и промыслов. Например, в 1892 г. при сооружении прибрежного Черноморского шоссе, в одном из рабочих лагерей близ Хосты, где тогда находилось около 8-ми тыс. человек, вспыхнула эпидемия холеры. Данный факт говорит о крайне низком санитарном состоянии мест большого скопления людей, лишённых постоянных источников свежей чистой воды.
С подобной проблемой приходилось сталкиваться повсеместно. В условиях жаркого климата вопросы гигиены вставали особенно остро. Даже в тех случаях, когда рабочим, занятым на предприятии с полным рабочим годом, удавалось нанять квартиру, это отбирало до 20-30% заработка. Те квартиры, которые немногие получали от хозяев, в источниках именуются не иначе как "сакли", "свинарники" и т.п. На Грозненских промыслах вода была привозной, а, следовательно, и ограниченной в количестве. В воспоминаниях рабочего нефтепромыслов Ахвердова И. Храмова находим: "Одни рабочие жили на хуторах, другие в лачугах домовладельца Сверчкова, третьи - холостяки - в бараках на промыслах... Бараки эти очень напоминали общие тюремные камеры. Они были тёмные, с общими нарами, на которых валялись грязные лохмотья. В таких казармах жило 70-80 чел. Эти сообщения, на наш взгляд, заслуживают доверия, несмотря на время их публикации (1930 г.), так как источники, относящиеся к 1916 г., в частности журнал особой следственной комиссии для обследования предприятий "Эльборус", что в Кубанской области, рисуют очень схожую картину. Казарменные поселения оставались в начале ХХ века наиболее распространённым типом жилья рабочих. Достаточно крупное текстильное предприятие общества "Каспийская мануфактура" в Петровске имело 100 рабочих, живших в 8-ми казармах, имелась небольшая хлебопекарня, библиотека, баня, первая в истории Дагестана больница, оборудованная на 25 коек. Нужно отметить, что подобное предприятие, к сожалению, являло собой скорее исключение, нежели правило.