Часть

-А ты уверена, что он захочет с тобой дружить после того, как ты его отделаешь? Мне кажется, что приручить такую сволочь, будет весьма проблематично. Может овчинка выделки не стоит?- Не отступал от своей точки зрения доспех.

-Диких мустангов тоже не сразу объезжают.- Пожала плечами Глафира.- Дай срок, я думаю, все у нас получится. Особенно после того, что завтра мы ему покажем, кто в доме хозяин.

Но кто в доме хозяин, Глафира не смогла показать, ни завтра, ни послезавтра, ни даже через неделю. Результат всегда был один и тот же, ее избитую вытягивали из вольера. Правда домочадцы уже не переживали за ее жизнь, всем было ясно, монстр не собирался убивать Глафиру. Похоже, ему доставляло удовольствие, просто ее дубасить, тем более что не обошлось и без курьезов. Дело в том, что кожаные доспехи не выдерживали напора зверя. Достаточно было тому выпустить разок когти, и доспех приходилось менять, потому как старый, тут же разваливался на части. По этой простой причине, Жижеч предложил Глафире облачиться в полный латный доспех. Комичным выглядело уже то, как она добиралась до зверинца, таща на себе железа почти столько, сколько весит сама, а то, что произошло в клетке, еще долго служило поводом для поднятия настроения всем обитателям замка. Даже сама Глафира улыбалась, когда кто-нибудь вспоминал при ней этот случай, прекрасно понимая, что, в сущности, виновата сама, что дала себя уговорить на этот глупый эксперимент. Она сама сейчас не могла сказать, на что надеялась, нацепив эту гору железа. Кое-как выпрямившись, после того как заползла во внутрь вольера, она схлопотала увесистую оплеуху, отчего пролетев немного по воздуху, приземлилась на спину, где и осталась валяться, как перевернутая черепаха, дергая руками, и ногами, в тщетной попытке хотя-бы перевернуться на живот. Немного полюбовавшись ее потугами, монстр стал издеваться над ней, ударами своих лап поочередно раскручивая ее в разные стороны, как юлу. Единственное, что она могла ему противопоставить, это не переставая ругаться матом, и под гогот зрителей, грозить всеми немыслимыми карами. К слову, этих самых зрителей, с каждым боем собиралось все больше, даже из вольеров простых животных выпускали, чтобы те хоть немного развлеклись, остается правда не понятным, какому гению это пришло в голову. Поиздевавшись в свое удовольствие, зверь сначала ткнул ей в лоб несколько раз своим бронированным носом, как-бы намекая, что иногда нужно думать, что делаешь, а потом небрежно, парой ударов подкатил ее к выходу из вольера. Из которого, за руки ее вытащил гыгыкающий Жижеч. Конечно, тогда она сильно на всех злилась, но теперь смеялась вместе со всеми, представив себе, как все выглядело со стороны. Призрак неограниченной власти, постоянно витавший над ней в замке. Так и не смог пустить свои ростки в ее душе, она по прежнему оставалась той доброй, и милой, и немного застенчивой девушкой, по отношению к другим. Хотя, пребывание в замке, безусловно, наложило на нее свой отпечаток. Она по-прежнему мило улыбалась, и была ласковой с окружающими, и в тоже время могла нагнать жути, одним своим взглядом. В ее походке прибавилось уверенности человека осознающего свою силу. Если подумать, то не каждому дано, пройдя ее путем сохранить в себе свои лучшие качества. Очень часто, людей меняет даже намек на власть, причем не в лучшую сторону. Глафире в этом плане повезло, она все же смогла избежать этой пагубной ловушки. Ни Жижеч, ни домовые, да вообще никто, не понимал ее упорства в вопросе с монстром. Она не была мазохистской, и очень не любит терпеть боль, но это было не просто борьба за доминирование, чтобы показать, кто в доме хозяин, это была учеба. Глафира осознала, что, то, что далось ей раньше, далось слишком легко, практически без всяких усилий, что заставило ее думать, что она не уязвима. Расплата за эту самоуверенность, могла быть намного хуже, чем небольшое количество тумаков. Кощей создал всего один экземпляр, а сколько подобных созданий шастает по миру, что наплодили другие умельцы, более могущественные, чем он сам? Достаточно вспомнить всяких минотавров, циклопов, кентавров. Да, они нечета тихушнику, что сидит в вольере. Но ведь были, и более страшные создания. К примеру, Кракен, или Сцилла с Харибдой, или кошмарная Горгона, и это только то, что известно ей по ее миру, по тем мифам, что она знает, а здесь, судя по всему, водятся создания, и пострашней. Вот, чтобы она могла им противопоставить? Свою непробиваемость? Которая оказалась не так уж и не пробиваема. Полагаться на жизненную силу Татушки? Но ведь, и она должна иметь свои границы. Да, и за спиной Жижеча не слишком-то, и укроешься. Так что вывод очевиден. Только путем совершенствования себя любимой. Да, это больно, и трудно, но идти по другому пути, это значит обречь себя на поражение, а в этом мире, как и во всех других, это означает смерть. Такая перспектива совсем Глафиру не радовала. Она даже была благодарна монстру за то, что он выбил из ее дурь воображаемой непобедимости. Теперь, каждый день она проводила в тренировках, гоняя себя до изнеможения, а бои, стали своего рода экзаменом. Ей понадобилось две недели упорных трудов, чтобы, наконец, зацепить неуязвимого тихоню. Победить она не победила, но хоть разок вмазать от души удалось, что, к слову сказать, было встречено непередаваемым шумом восторга, огласившим своды зоопарка. Карканье, хрюканье, визг, просто обалденная какофония звуков, которая, тем не менее, целительным бальзамом пролилось на душу Глафиры. Этот шум показал, что за нее переживают искренне, а не из каких-либо других побуждений. Что доставило ей огромное удовольствие, всегда приятно знать, что тебя именно любят, а не уважают, потому-что боятся. После того боя, прошла еще неделя. Теперь поединки длились дольше, и исход боя решался выносливостью, в чем пока Глафира уступала. Истукан, уже давно не мог ей помочь в совершенствовании навыков, бедолага просто не был рассчитан на такие бои. Поэтому главным тренером, если можно так выразиться, стал для нее Бяка. По большей части, благодаря ему она может теперь противостоять натиску монстра. Бяка хорошо дал ей понять, что не нужно гоняться за тем, кто быстрее, нужно научиться ловить его на атаках, и это сработало. Но тут, злобный тихушник изменил тактику боя. Теперь он не показывался, а пребывал постоянно в своем гадском камуфляже, а благодаря кошачьим лапкам, прислушивайся не прислушивайся, один фиг не услышишь. Глафиру это так зацепило, что она не выдержав воскликнула.- Это не честно.- На что, монстр явил ей свой лик, с примерзкой ухмылочкой, и ей не оставалось ничего другого, как только искать средство противодействия. Которое она нашла, совершенно случайно. Хотя перед этим, уже готова была принять предложение Жижеча, нагнать в вольер толпу доспехов, чтобы они просто задавили паршивца массой, но все же, все сложилось по-другому. Есть у людей непонятная особенность, то, что не видят напрямую, подмечают боковым зрением. Правда, при этом любой человек сразу начинает всматриваться, а вот этого делать не стоит, только Глафира тоже это не сразу поняла, голова-то сама рефлекторно поворачивается, так уж мы устроены. Можно было конечно еще поучиться ориентироваться по запаху, как советовал ей Бяка, ведь все имеют свой запах, только беда в том, что Глафира не обладала обонянием кота. Поэтому, сконцентрировала все свое внимание на боковом зрении, и нужно отдать ей должное, добилась-таки результата, во всяком случае, теперь она точно могла определить, где находится, этот чертов тихушник. Вот такими буднями были заняты жители замка, пока не вернулась Пенелопа. Ее возвращение не было отмечено фанфарами, да это и не требовалось, драконы сами по себе фанфары, ну очень шумные создания. С ее возвращением, противостояние Глафиры, и монстра, приостановилось на несколько дней. Дракониха принесла массу новостей о том, что сейчас твориться за пределами замка в мире. Как и любой другой мир, этот тоже не отличался стабильностью, и, судя по рассказам Пенелопы, заваривался нехилый международный конфликт. Который, вроде грозил зацепить даже их уголок, мира и спокойствия, а также, дракониха не забыла о возмещении ущерба, преподнеся Глафире комплект замечательных доспехов, и хоть, и немного странного на вид, но, тем не менее, уникального оружия.