Буря на Волге

— Стой! — крикнул Чилим, подскакивая к часовому.

Тот попытался схватить винтовку, но она была уже в руке у Маркелыча.

— Марш отсюда! — крикнул Чилим и поддел коленом под зад часового.

Часовой растянулся на полу и закричал:

— Товарищи! Я ж не виноват! Меня поставили!

— Встать! — скомандовал Чилим.

Часового спустили на улицу и тут же сдали проходившему мимо конвою. Собрались было уходить, но снова нагнал тот же старик.

— Товарищи! Зайдите вот сюда, — показал он на дверь в нижнем этаже.

— Что еще там?

— Наверное, с утра бегаете, кушать хотите.

— Вот это ты верно сказал, — улыбнулся Чилим. - Действительно, с утра мы не ели, пора бы и перекусить чего-нибудь.

— Садитесь вот сюда в уголок, — сказал старик.

Тут же им подали чай и пирожки.

— Вот это ловко! — крикнули красноармейцы, набрасываясь на еду.

Солнце уже закатилось, по небу поплыли розовые облака, стрельба кругом стихла. Чилим с остатками команды возвратился в комендатуру. По городу направились усиленные патрули и конные разъезды.

На улицах еще валялись убитые. К госпиталю, где работала Надя, то и дело подъезжали ломовые и легковые извозчики — подвозили раненых. Надя часто выскакивала в приемную, вглядывалась в каждого. Сердце у нее отчаянно колотилось. Она все время думала: «Вот следующим привезут его... А может быть, он уже валяется на мостовой». Всю ночь она провела в госпитале. Тревожные мысли не покидали Надю.

Утром в комендатуру явилась женщина в зеленой юбке и такой же гимнастерке с красным крестом на рукаве. Из-под белой косынки выбивались черные густые локоны.

— Товарищ Чилим, вас! — крикнул от двери часовой.

— Жив! — воскликнула Надя, бросаясь Чилиму на шею. — Вася, милый, сколько я всего передумала за эту ночь... Береги себя, милый, и помни, что у тебя есть я и Сережка.

— Все время помню, — склонясь к Наде, ответил Чилим, и губы его задрожали.

— Ты проводил бы меня, я на полчасика отпросилась, — сказала Надя.

— А Сережка с кем у тебя? — спросил Чилим, выходя на улицу.

— Да все там же, у Марии Ивановны.

— А не лучше ли нам отправить его в деревню, опять к моей матери?

— Знаешь, Вася, что я надумала: давай лучше мать возьмем сюда. Пусть живет у меня. Война скоро кончится, ты тоже ведь в деревню не поедешь. Устроишься здесь где-нибудь работать, и будем жить всей семьей вместе. Хорошо?

— Ладно.

За разговорами и не заметили, как подошли к госпиталю. Надя поцеловала Чилима, легко вскочила на ступеньки крыльца и скрылась за дверью. Чилим постоял у крыльца, закурил.

«А ведь она, пожалуй, права. Действительно, мать надо перетащить сюда. Чего ей там скитаться в одиночестве?» — думал Чилим, возвращаясь в комендатуру.

Через два дня после этих событий газета «Знамя революции» за № 142 от 28 июня 1919 г. писала в своей статье «Кому нужна вражда наций»:

«25 июня 1919 года в Казани была попытка со стороны буржуазной сволочи воспользоваться темнотой мусульман, натравить их на русских и евреев, а потом, добившись поножовщины, свергнуть Советскую власть...»

Глава двадцать восьмая

Спустя месяц после описанных событий в комендатуру к дежурному адъютанту явились два человека, один в форме красноармейца, другой — матроса.

— Василий Чилим здесь находится? — спросил матрос.

— Скоро он будет, — ответил адъютант.

— А подождать здесь можно? — спросил красноармеец.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

В это время в коридоре прогромыхали сапоги, и в двери появился Чилим.

— Ба! Друзья! Прибыли! — радостно воскликнул он, обнимая поочередно обоих.

— Ты что же это, друг любезный, как вылечился, так и нас позабыл, здесь пристроился, — упрекнул его Бабкин.

— Вина не моя, товарищи. Военкомат послал сюда. Ильяс тоже у нас в команде. А вы чего здесь околачиваетесь, разве вернулись с Камы?

— Приехали на тебя поглядеть, — улыбнулся Бабкин. — Колчака с Камы прогнали. Судно наше беляки расколотили, теперь привели на ремонт в Паратский затон. Узнали, что ты жив и здоров, служишь здесь, вот и приехали тебя навестить. А Ильяска где? Можно его повидать?

— Он в моей команде, — ответил Чилим.

— А где твоя команда? Я добегу.

— Напротив, в доме Унженина.

Бабкин ушел, а Ланцов остался с Чилимом.

— Знаешь чего, Вася, — подмигнул Ланцов. — Неплохо бы чего-нибудь найти, со свиданьем-то прихлебнуть?

— Это мы сейчас устроим. Ты подожди, я добегу к коменданту, отпрошусь.

— Товарищ комендант, разрешите отлучиться до завтрашнего дня, — обратился Чилим к Зайдлеру.

— А в команде у тебя все в порядке?

— Все нормально. Друзья из красной флотилии с Камы приехали.

— Оставьте адъютанту адрес и можете идти.

— Есть, — откозырял Чилим и вышел из кабинета.

Он вырвал листок из записной книжки, нацарапал карандашом адрес, где жила Надя, положил на стол адъютанту и сказал:

— В случае чего, я буду по этому адресу.

— Хорошо, — кивнул адъютант, подсовывая под стекло бумажку.

Чилим поднял телефонную трубку.

— Соедините штаб Укрепленного района! — попросил он телефонистку. — Тихон Кузьмич! Это говорит Чилим. Ко мне пришли два интересных человека. Разрешите к вам зайти?

— Заходи, — ответил Дернов.

Когда Бабкин с Ильясом вернулись в комендатуру, Чилим, подавая Ильясу записку с адресом, шепнул ему на ухо:

— Приходи на квартиру ко мне. Знаешь куда?

Ильяс утвердительно кивнул головой.

— А теперь иди к шоферу Залиту, скажи, что я просил, пусть нальет чистенького. Только без этой гадости, без эфира, Принесешь туда, надо обмыть свидание с друзьями.

— Хорошо, принесу, — ответил Ильяс, отправляясь в гараж.

Входя в канцелярию Укрепленного района, Чилим откозырял:

— Здравствуйте, товарищ командир!

Дернов встал, протягивая руку Чилиму, и взглянул на входивших за ним Бабкина и Ланцова.

— Батюшки! Кого я вижу! — радостно крикнул Дернов, обнимая Бабкина и подавая руку Ланцову.

— Это мой бывший командир, капитан парохода красной флотилии, — сказал Чилим, кивнув на Ланцова.

— Тихон Кузьмич, как хотите, мы за вами пришли. Пойдемте ко мне на квартиру. Адрес свой адъютанту оставил, в случае чего нас вызовут. Давайте собирайтесь, у нас просто, посидим, поговорим, чайку попьем.

Дернов согласился. Вчетвером они пришли на квартиру к Наде. Представляя гостям Надю, Чилим сказал:

— Познакомьтесь, моя невеста.

— Тихон Кузьмич, — пожимая Наде руку, проговорил Дернов

Назвали себя и остальные.

Вскоре пришел Ильяс. Развертывая газетную бумагу, он сказал:

— Вот, товарищ начальник, чего сегодня пишут в газете, — и поставил на стол графин со спиртом.

— Ловко пишут! Да вы не свадьбу ли затеваете? — спросил Дернов и перевел взгляд на покрасневшую от смущения Надю.

— Свадьба не свадьба, а запойку сделаем, — весело проговорил Чилим, — Надюша, ты подай-ка чего-нибудь закусить.

— Значит, «закутим, зальем — и ворота запрем!», как сказал Емеля Пугачев, — весело проговорил Дернов.

Надя точно знала заранее, что придут гости. Она была сегодня не в солдатской гимнастерке, а в платье из кремовой чесучи, ловко облегавшем ее статную фигуру, белый фартучек подвязала бантиком.

— Присаживайтесь, присаживайтесь к столу, — пригласила она гостей, подвигая стулья, и скрылась на кухню. Оттуда она внесла поднос с закусками.

— Товарищи, что же это вы эксплуатируете женщину! — крикнул Дернов, выскакивая из-за стола и принимая из рук Нади поднос.

Надя расставила на столе тарелки с жареным сазаном и картошкой, со свежими огурчиками. Чилим наливал в стаканы спирт.

— Ну, за наших молодых! — подлив стакан, провозгласил Дернов. — А ведь и в самом деле, Вася, когда будет свадьба, наверное, и меня пригласишь?

— Обязательно, Тихон Кузьмич! Вы будете посаженным отцом, у меня ведь нет отца, у нее тоже.