Козырная дама

В затылок ей задышал выросший за спиной качок, видимо собираясь оттащить настырную подальше, но один из сидевших за столиком — в баре «У Флинта» его, кажется, называли Слоном — подал знак: оставьте, мол.

— О какой водке базар, мамаша? — с любопытством спросил он.

— Фальшивой!

— А разве водка бывает фальшивой? — засмеялся Слон, и толстая золотая цепь на его массивной загорелой шее звякнула в такт. — Насколько я разбираюсь в этом — она или водка, или не водка.

— Еще как бывает! Спроси у своего дружка! Какую водку они гонят с Фогелем…

— С Фогелем?! — Слон перестал смеяться. — Да отпусти его, мамаша, никуда не денется. Прослежу. Так о какой фальшивой водке ты говоришь?

— Я сама видела вонючие чаны с отравой…

— Где?

— На Игрени.

— На Игрени?! А ты ничего не путаешь? — Зоя Иннокентьевна уловила в голосе Слона угрозу, но что-то подсказало: относится эта'угроза не к ней. — Да, ты садись, мамаша, — предложил он, — садись и рассказывай.

— Что рассказывать?

— Все, что знаешь. А, может, пивка хлобыстнешь? Или водочки? В порядке водочка, не боись, не фальшивая.

— Лучше пива, — сказала Зоя Иннокентьевна, ей и вправду захотелось пива с орешками.

— Вот и славненько! У нас и стакан лишний найдется. — Слон щедро, до краев, так что на стол выплеснулась пена, наполнил пивом синий пластиковый стаканчик и придвинул его Зое Иннокентьевне. — Так что ты видела на Игрени? — повторил он свой вопрос.

Ворбьев нервно дернулся, попытался встать из-за столика, но под тяжелым взглядом Слона тут же опустился на место. Зоя Иннокентьевна с тревогой взглянула на него — не сбежит ли, но что-то ей подсказало — не сбежит. Не отпустит его Слон.

— Как вас зовут? Представьтесь, пожалуйста, — обратилась она к Слону.

— Ну, Коля я…

— Николай, значит?

— Значит, Николай. А тебя как погоняют?

— Куда погоняют? — не поняла Зоя Иннокентьевна, и братва за столиком развеселилась.

— Зовут как, спрашиваю? — заулыбался и Слон.

— Зоя Иннокентьевна.

— Вот и познакомились! Теперь корешевать будем! И, как корешу, ты поведаешь мне все без утайки.

— А мне нечего утаивать… Так вот, Николай, этот ваш друг, — она кивнула на лопоухого, — и Фогель решили незаконно отнять квартиру у моего племянника… — начала Зоя Иннокентьевна и рассказала все, что случилось с Игорем и с нею самой. Но больше всего Слона заинтересовал рассказ о подпольном цехе на Игрени, в котором изготавливалась фальшивая водка.

— Ни фига себе! — присвистнул он, расспросив Зою Иннокентьевну обо всех подробностях ее поездки на Игрень, и она снова уловила в его тоне что-то грозное и тяжелое. — Как это понимать? — вопрос адресовался Ворбьеву.

— Я не имею к этой водке ни малейшего отношения, я вообще впервые слышу о ней.

— Ну-ну! — Слон недобро сощурился, давая понять, что не верит ни одному его слову.

— Коля, клянусь, ничего не знаю. Если Фогель и запустил фальшивку, то афиши об этом по городу, сам понимаешь, не расклеивал. Ты ж меня знаешь, я бы тебе в шесть секунд пере-свистнул бы…

— Гляди, гаденыш, откроется, что имеешь хоть какое-то отношение к этому, — пожалеешь, что на свет родился, — пригрозил Слон.

— А документы? — напомнила о себе Зоя Иннокентьевна, на которую, казалось, теперь никто не обращал внимания.

— Документы?

— Да, документы на квартиру!

О своем намерении сдать лопоухого в милицию она больше не заикалась, решив, что сейчас, пока появилась такая возможность, важнее отобрать документы на Раину квартиру.

— А, это! — вспомнил Слон. — Сашок, отдай мамаше, что она просит.

— Нет у меня здесь! — огрызнулся Ворбьев.

— Значит, надо съездить за ними! — не отступалась Зоя Иннокентьевна. Поняв, что Слон поддерживает ее, она обращалась только к нему.

— Цепкая ты! — похвалил тот и, повернувшись к Ворбьеву, спросил:

— Где документы, о которых говорит мамаша?

— Дома, вернее… у одних моих знакомых, — чуть помедлив, ответил тот.

— Надо отдать! — приказал Слон. — Мамаша заслужила, чтоб ее просьбу уважили. Гла-дик, — кивнул он одному из своих парней, — отвезешь, куда надо!

Гладик поднялся, за ним встала и Зоя Иннокентьевна. Демонстративно громко отодвинулся вместе со стулом Ворбьев. Если не считать этого громко отодвинутого стула, в остальном он вел себя на удивление миролюбиво и покорно. По центральной аллее все трое вышли из парка и свернули к располагавшейся неподалеку автомобильной стоянке.

— Садитесь! — позвал Гладик, подойдя к лакированному черному джипу с фарами на крыше.

Зоя Иннокентьевна устроилась на удобном сиденье машины, Ворбьев сел впереди, рядом с местом водителя.

— Куда ехать? — спросил его Гладик.

— На Интернациональную. Там покажу.

Улица Интернациональная находилась на окраине города, но доехали быстро. Джип, как отметила Зоя Иннокентьевна, заметно отличался от «Запорожца» и в ходу, и в комфорте салона. К тому же от него, видимо, не приходилось ждать неприятных сюрпризов вроде тех, которые постоянно преподносил ее Сливка, то отказывающийся заводиться и ехать, то, наоборот, не желающий слушаться тормозов.

— Останови здесь! — Ворбьев показал на одну из девятиэтажек, серую, безликую и ничем не отличающуюся от соседних домов. — Подождите, сейчас вернусь.

Он уже открыл дверцу, намереваясь выйти из машины, но Зоя Иннокентьевна опередила его с неожиданной для ее комплекции прытью.

— На этот раз тебе не удастся удрать! — заявила она.

— Я и не собирался! Если не доверяешь, пойдем вместе, — легко согласился Ворбьев. Но Зою Иннокентьевну так просто не проведешь. Едва он вылез из машины, на всякий случай ухватила его за рукав рубашки. Гладик с любопытством наблюдал за ними, но не вмешивался и присоединяться к ним не спешил.

— А вы разве не с нами? — спросила его Зоя Иннокентьевна.

— Здесь подожду — ты, мамаша, как погляжу, и без меня управишься!

Ворбьев и Зоя Иннокентьевна направились к дому, обогнули его, зашли в один из подъездов. Лифт стоял внизу. Дверь была распахнута, гостеприимно и приглашающе.

— Нам на девятый, — сказал Ворбьев, когда они вошли в лифт.

Зоя Иннокентьевна сама нажала нужную кнопку и, немного успокоенная тем, как все складывается, ослабила хватку.

Почувствовав это, Ворбьев резко освободился из ее рук и изо всех сил ударил Зою Иннокентьевну локтем в живот. От пронзительной боли она согнулась пополам и тут же получила удар ребром ладони по шее. И еще один. И еще. В глазах потемнело, она потеряла сознание и рухнула на грязный пол лифта.

Когда она пришла в себя, лифт стоял на девятом этаже. Рядом никого не было. Зоя Иннокентьевна попыталась подняться, но не смогла, тело не слушалось. Она дотянулась рукой до пульта лифта и нажала кнопку первого этажа. Внизу, с трудом выбравшись из ободранной нечистой кабины лифта, на неуверенных ногах побрела на улицу.

Джип стоял на месте, Гладик, развалившись на сиденье, слушал громкую музыку.

Ворбьева не было.

— Сбежал! — у Зои Иннокентьевны был голос человека, потерявшего смысл жизни. — Лопоухий сбежал…

— Что же ты так, мамаша! — не то пожурил, не то пожалел Гладик. — Садись в машину, а я схожу посмотрю.

Вернулся он минут через пять.

— Ушел твой лопоухий. Дворами. Двор тут проходной, — пояснил он Зое Иннокентьевне. — Наверное, взял тачку и едет сейчас, посмеивается над тобой.

Зоя Иннокентьевна слушала, судорожно сглатывая противный комок, застрявший в горле. Одно было хорошо — наступающие сумерки скрывали ее повлажневшие глаза.

* * *

— Зосенька! Это ты?! — нетерпеливо кричала в телефонную трубку Римма.

— Нет, папа римский. Что такая взбаламученная?

— Вчерашнюю «Вечерк)'» читала?

— И позавчерашнюю не читала тоже, мне сейчас не до газет…

— Вот и зря. Там такая статья!. Это то, что нам нужно!

— А что нам нужно?

— «Синяя птица»… — Римма тянула, стараясь придать своему сообщению как можно больше значительности.