Козырная дама

— Слышала, что у вас хороший хозяин, Форель, кажется, — слукавила на всякий случай Зоя Иннокентьевна.

— Фогель. Эдуард Андреевич Фогель. Здесь все ларьки принадлежат ему.

— А где его контора?

— Не знаю. Меня прямо в ларьке на Гагарина и оформляли на работу. А зачем ему контора? Склад точно есть, оттуда это все, — девушка кивнула на товар за спиной, — и привозят.

— А где он находится?

— Не знаю, даже не интересовалась никогда. Мое дело — торговать…

Не добившись пока большого толку, Зоя Иннокентьевна решила подъехать с другой стороны.

— Галочка, я сидела на скамеечке, отдыхала, видела, коробки из машины выгружали. Вот и в твой ларек такие же заносили. Что-нибудь особенное? Дефицит? — Зоя Иннокентьевна старалась говорить как можно невиннее.

— Ну что вы! Какой сейчас может быть дефицит! Сейчас все есть, были бы деньги… Это обычная водка.

— Водка? А почему она в разных коробках?

— Не знаю, я здесь всего месяц работаю, нам всегда такую привозят — в разных коробках.

— Откуда привозят?

— Со склада, наверное.

— А-а, — равнодушно протянула Зоя Иннокентьевна, потеряв, кажется, всякий интерес к разговору о водке.

— Может быть, купите чего-нибудь? — предложила девушка.

— Куплю. Дай мне вон ту большую шоколадку. Должна признаться, я сластена… — Зоя Иннокентьевна расплатилась за покупку и, уже собираясь уходить, как бы между прочим спросила: — Как бы мне все-таки повидать вашего Фогеля? Часто он сюда заглядывает?

— Не очень. Обычно приезжают его помощники… А вам он зачем?

— Дело одно есть…

— Да?! — удивилась девушка, мимолетно подумав, что общего может быть у ее бывшей учительницы с хозяином ларька, но, когда та попрощалась и ушла, тут же забыла об этом.

* * *

На глаза Казанцеву попалась папка, в которую он складывал официальные документы, так или иначе связанные с недвижимостью. Нужды заглядывать в нее не было, необходимое и так помнилось. Следователь с тоской посмотрел на папку, становившуюся все объемнее, — законов, регулирующих куплю-продажу, обмен и другие операции с недвижимостью, принималось в последние годы немало. А рынок жилья, если судить по количеству уголовных дел, разрабатываемых прокуратурой, по-прежнему оставался не только самой прибыльной, но и самой криминогенной сферой.

Поначалу подобные дела распределялись в производство разным следователям, но в последнее время «сидела» на них специально созданная группа Казанцева.

Какие-то из квартирных дел уже рассмотрены судом, какие-то только недавно закончены следствием. В основном это, как обозначал их Казанцев, розничные дела. Был в них элемент случайности, когда квартирная афера, даже если в деле фигурировал труп, являлась всего лишь эпизодом в ряду преступлений другого рода, совершенных одиночкой или бандой.

К этой категории, похоже, относится и поступившее из милиции несколько дней назад дело об убийстве восьмидесятилетнего старика. К Казанцеву оно попало потому, что рядом с полуразложившимся трупом, который был обнаружен в однокомнатной квартире, валялся неподписанный договор о купле-продаже этой самой квартиры. По мнению Казанцева, здесь явно действовали дилетанты, беспощадные, жестокие, но дилетанты. В пользу этой версии говорило и наличие трупа, и то, что старик не был убит, а умер от побоев, — как установила экспертиза, его долго и свирепо избивали, — и то, что договор остался в квартире. Те, кто специализировался на квартирных преступлениях, подобных проколов не допускали.

Чисто квартирных банд в городе действовало несколько. Они отличались по почерку совершаемых преступлений, и следственная группа исходила из того, что каждая из банд — самостоятельна. И все же Казанцев никак не мог избавиться от чувства, что есть в их действиях что-то неуловимо схожее, общее, будто сценарий преступлений разрабатывал один и тот же человек. Ниточки в делах, которыми следственная группа занималась сейчас, похоже, тянулись к одному клубку, еще раз убеждая, что квартирные банды связаны между собой в единую систему, созданную одним сильным, преступным умом. В пользу этого предположения говорило и то, что слишком уж хорошо все было организовано: стратегия, разведка, исполнение.

У Казанцева не было доказательств, у него было лишь подозрение — действуют не отдельные группы, а некий конгломерат банд. И возглавляет его один человек.

Иногда следователю казалось, что он знает, кто этот человек…

Встреча с Астаниным, который, несмотря на страх за семью, активно взялся помогать Казанцеву, была назначена на одиннадцать.

Время еще было, и Казанцев принялся перечитывать документы, накопившиеся в деле «ассенизаторов», которое его группа вела совместно с ФСБ. Совместная работа продлится до тех пор, пока банда не будет взята, потом уголовное дело отдадут прокуратуре полностью — подобные преступления в компетенцию ФСБ не входят.

Казанцев пробегал глазами показания потерпевших — то бегло, то вчитываясь повнимательнее. Многое сходилось даже в деталях. Будто сговорившись, они описывали один и тот же подвал, в котором их держали, один и тот же сад с сортиром в дальнем углу, в котором жертвы прошли через унизительную и грязную, в буквальном смысле этого слова, пытку. Пытали же всех без исключения, даже тогда, когда большой необходимости в этом не было — спившиеся люди, наркоманы довольно быстро соглашались подписать договор, по которому квартира отходила в руки банды.

Поначалу неплохой зацепкой казались деревянные рамки, хранившиеся в подвале. Казанцев предположил, что владельцем дачи мог быть художник или фотограф. Его помощники, что называется, через мелкое сито пропустили всех художников и фотографов в городе и области, но ни один из них к подвалу не имел никакого отношения.

Казанцеву в зубах навязли эти улики: грохот поездов за садом, сортир, деревянные рамки…

Рядом, а не ухватишь.

В надежде услышать что-то, чего не услышал раньше, пропустил или не придал значения, он снова и снова опрашивал потерпевших, покупателей квартир, работников посреднических фирм, нотариусов, оформлявших сделки.

Пусто.

Новые владельцы квартир были далеки от криминального мира, проверка их показала, что сами они к аферам непричастны, квартиры приобрели через разные посреднические фирмы, тоже вполне солидные, которые, в свою очередь, перекупили их у частных лиц.

Дойдя до «частных лиц», ниточка обрывалась. Никого из них найти было невозможно. Они исчезали. Ни одна из фамилий, ни один из фотороботов, составленных по описанию нотариусов, не выводил на кого-либо, кто до того уже был знаком с органами и мог быть узнан.

В деле числилось почти два десятка трупов, продолжал расти список пострадавших, как оставшихся в живых, так и пропавших без вести, — и никаких следов, никаких серьезных зацепок.

Но так не могло быть! Ведь не законопослушные, почтенные граждане трясут город!

Как цирковая лошадь, Казанцев ходил по кругу, время от времени мысленно возвращаясь к одному и тому же человеку.

Догадка эта была смутной, но она появилась, она была…

Казанцев заехал за Астаниным в мебельный цех. После их встречи в Чечеловке Сергей Иванович успокоился и чем мог помогал следствию. Сегодня они собирались проехать по Южной трассе. Оказалось, что Астанин не только знаток городских дорог, у него обнаружилась замечательная слуховая память, поэтому Казанцев хотел, чтобы он «прослушал» эту дорогу, вдруг какой-то шум покажется знакомым.

Они промотались по трассе не меньше двух часов, но ничего нового, о чем было неизвестно, не появилось. Настроение у Казанцева испортилось — стало жаль впустую потраченного времени.

Пережидая красный светофор, машина остановилась у Дома архитекторов. Казанцев достал сигареты, закурил и, вытянув руку, собрался сбить столбик пепла в открытое окно. Взгляд скользнул по оказавшейся напротив большой красочной афише. Сообщалось о выставке вышивки. Что-то зацепило, привлекло внимание следователя.