Страница 37 из 81
Еще более очевидные свидетельства восточного влияния мы находим в девяти или десяти огромных курганах, составляющих раннекубанскую культуру Шмидта и Нессена. Эти замечательные погребальные сооружения иллюстрируют превращение автаркичных собирателей в производителей пищи под влиянием представителей восточной цивилизации, явившихся в эти богатые металлами районы в поисках меди, золота и серебра, в которых нуждались месопотамские города. Чрезвычайно богатый могильный инвентарь состоит преимущественно из предметов, вывезенных с востока (нигде в окрестностях не было найдено литейных форм, указывающих на то, что хотя бы медные орудия были изготовлены местными мастерами).
Роскошное убранство могил указывает, по-видимому, на то, что богатство, добытое благодаря контролю над металлическими рудниками, сосредоточивалось в руках вождей, которые имели возможность таким образом приобретать различные металлические орудия, в то время какостальное население должно было довольствоваться камнем. В таком случае ранне-кубанские курганы, возможно, относятся к тому же времени, что и нальчикский и мариупольский могильники.
Однако положение этой группы, как первой из всего ряда причерноморских культур, определяется скорее на основе типологических, чем стратиграфических данных. Деген-Ковалевский сомневается в правильности такой хронологии. Он склонен относить всю группу к концу предскифского века металла, но преимущественно на основе соображений социологическогохарактера. Действительно, столкновение более развитой цивилизации с варварскими племенами, конкретным примером которого являются кубанские курганы, нередко сопровождалось появлением вождей или жрецов-царей. Под таким углом зрения мы и можем рассматривать раннекубанскую группу, правда, нужно оговориться, что определение «ранняя» пока еще неоправдано данными стратиграфии.
По общему мнению, древнейшим из этих погребений является погребение в кургане близ Майкопа. Сама гробница представляла собой деревянную камеру с тремя отделениями, выстроенную в глубокой яме, окруженной кольцом из валунов. В главном отделении камеры под балдахином, украшенным золотыми и серебряными фигурками львов и быков, покоились останки какого-то вождя. В двух других, менее богато убранных, отделениях лежали два костяка — мужской и женский. Все покойники были посыпаны красной охрой. Оружие вождя (pиc. 74) включает один несомненный топор с поперечным лезвием и, по-видимому, один топор спродольным лезвием, привезенные из Месопотамии вместе с топором-теслом, который выглядит как комбинация двух месопотамских форм, а также серповидные и ромбические кремневые наконечники стрел. Золотой бутылеобразный сосуд с серебряным кольцом вокруг шейки, приземистые серые обожженные в печи сосуды и несколько бусин из
Рис. 74. Топор с поперечным лезвием, топор-тесло и золотой и серебряный сосуды, бусина из сердолика и кремневые наконечники стрел. Майкопский курган.
бирюзы и ляпис-лазури наводят на мысль о связи с Ираном. Морская пенка была привезена из Анатолии. На двух серебряных вазах имеется чеканное изображение местного рельефа гор и вереницы животных, среди которых можно различить два вида быков, муфлона, домашнюю свинью, лошадь Пржевальского и пантеру. Возможно, что к несколько более позднему времени относятся два курганных погребения в станице Новосвободной (которую обычно неправильно называют Царевской). Обе гробницы представляли собой мегалитические каменные ящики, разделенные на два помещения плитой с амбразурой (рис. 78, Г). Величина гробницы II по внутреннему обмеру равна 1,8+1,15Х 1.6 м+1.2 м; вся гробница была окружена кольцом вертикально поставленных камней высотой свыше 1 м. Один из покойников был облечен в одежду из льняной ткани, окрашенной красной краской и пурпуром, и в плащ из верблюжьей шерсти, покрытый черной кожей; кроме этого, он был густо посыпан красной охрой. Среди могильного инвентаря при обоих покойниках были найдены медные проушные топоры, вилообразные двузубые крючки, наконечники копий, котлы, черпаки, жезлы и долота, а также кремневые наконечники стрел и шаровидные глиняные сосуды (рис. 75). Наконечник копья ведет свое происхождение непосредственно от одной из раннешумероких форм. Двузубый крючок и долото также имеют прототипы в раннем Шумере, но точные аналогии (как и черпаки и, пожалуй, также жезл) они находят в Гиссаре III, в Северном Иране. Керамика, напротив, вне всякого сомнения, имеет сходство с посудой среднерусской фатьяновской культуры и с шаровидными амфорами Центральной Европы (стр. 225, 263).
Влияние Востока на долину Кубани может быть также прослежено на примере и других гробниц, относящихся к тому же времени, что и погребения в Новосвободной. В одной, быть может, несколько более поздней гробнице, близ станицы Воздвиженской был найден медный боевой топор (рис. 76,1). Остальные северокавказские курганы, которые Ганчар относит к кубанско-терекской стадии, могут также быть включены в ряд причерноморских культур, составленный на основании последовательности погребений в курганах, насчитывающих несколько могил. Эта последовательность была установлена Городцовым на примере егоклассических раскопок в Донецком бассейне и подкреплена и дополнена советскими археологами в отношении Маныча и нижней Волги
Рис. 75. Посуда, оружие и орудия и булавки из погребения в Новосвободной.
Древнейшие курганные погребения, получившие название «ямных», представляют собой ямы или шахты, которые были покрыты, а возможно, и облицованы деревом. В каждой могиле на подстилке лежал один скорченный костяк, посыпанный красной охрой; иногда для него строился из столбов погребальный дом с двускатной крышей. Из могильного инвентаря характерны яйцевидные сосуды (рис. 77, 3, 4) и костяные или
Рис. 76. 1 — медный боевой топор; 2 — медные бусы (2/3), Воздвиженская (1/3); 3 — медный наконечник; 4, 5, 6 — медные и костяные булавки (1/2).
медные булавки жезловидной формы (рис. 76, 5, б). Ничто среди находок в могилах не свидетельствует о наличии земледелия, и только в трех погребениях были найдены кости овцы, указывающие на скотоводство. С другой стороны, жолуди и зубы диких животных, так же как кремневые наконечники стрел с выемчатым основанием и костяные гарпуны, говорят о различных видах собирательства. На этом основании Круглов и Подгаецкий делают вывод, что ямная культура базировалась преимущественно на охоте и рыболовстве. Но, возможно, малое количество костей домашних животных объясняется тем, что стада, представлявшие собой основную ценность, принадлежали еще всей группе в целом, а не отдельным лицам. Люди ямнойкультуры изготовляли керамику — яйцевидные сосуды высотой 15—18 см, — близкую к керамике охотничье-рыболовных лесных племен, и украшали ее в районах западнее Волги отпечатками шнура вокруг шейки, ямками, гребенчатым штампом и изредка червеобразными углублениями.
Небогатый инвентарь степных погребений все еще производит впечатление неолитического; однако на Северном Кавказе возникла уже местная школа металлургического ремесла, основанная на разработке местных запасов руды. В погребениях на Кубани и на Тереке встречаются теперь уже не привозные восточные изделия, а копии восточных образцов, отлитые местными мастерами: жезловидные булавки анатолийского типа, дисковидные подвески с искусной имитацией филигранного узора, выполненной путем литья с утратой формы, узкие, плоские долота, проушной топор с ребристым обухом, так же как кинжалы с плоским черешком, и — в редких случаях — кинжалы с округлым основанием и заклепками. Эти изделия редко проникали в степи; однако в степях встречаются костяные копии жезловидных булавок. О наличии торговли в зачаточных формах свидетельствуют только несколько височных колец и кинжалов с плоским черешком, найденных в бассейне Днепра, и, возможно, также два-три тонких и широких плоских топора с нижней Волги. Даже на Кубани мы находим каменные боевые топоры типа топора из Пятигорска. Каменную статуэтку, найденную в одном ямном погребении в Ульском ауле на Кубани (рис. 8, 11 b), можно было бы рассматривать как отражение эгейского влияния, если бы не наличие более близких аналогий в Месопотамии и Иране.