Страница 21 из 81
С другой стороны, воинственные черты, свойственные раннемикенской цивилизации, проявившиеся в укреплении города, обилии оружия и популярности в искусстве боевых сцен, по-видимому, совершенно чужды духу минойской культуры. Микенские цари носили бороды, минойцы обычно брились. Шахтовые могилы составляют только часть целого элладского могильника, и могила II представляет собой самый настоящий каменный ящик минийского типа. В гробницах рядом с критскими изделиями встречаются элладские, минийские и матовые расписные сосуды. Выпрямитель древков стрел (могила VI) и наконечник копья материкового типа (рис. 36, 1) (могила IV) встречаются бок о бок с минойскими втульчатыми наконечниками копий и колющими мечами, изображенными на рис. 14, 1, 2. Кинжал с округлым основанием и алебарда из могилы VI и, может быть, также шлемы, отделанные пластинками из клыков кабана, хотя и изготовлены местными мастерами, тем не менее представляют собой вооружение, типичное не для Эгейского мира, а для Западной и Центральной Европы. Янтарные бусы из могилы IV были, несомненно, также привезены с севера. Другие украшения, возможно, происходят из Анатолии. Золотые трубочки, заканчивающиеся с каждой стороны двойной спиралью, встречаются в кладах Трои II, в одной из царских гробниц Аладжа Хёюк, в Браке1 (между 2300 и 2100 гг. до н. э.) и в могиле XIV в. в Мари (Северная Сирия).
Кто же были эти династы, сосредоточившие власть и богатство в Микенах? Были ли это минойские князья, которые сумели захватить царскую власть на материке? Или это были элладские вожди, которые путем торговли или набегов приобретали предметы минойского производства и склоняли или принуждали критских мастеров, писцов и жрецов селиться при их дворах? Первая точка зрения поддержана высоким авторитетом Эванса и принята также Пендлбери. Второго мнения придерживаются Бледжин, Каро, Перссон, Уэйс и большинство других ученых. Бесспорны только факты появления на Пелопоннесе минойских мастеров и минойского техничекого инвентаря и приспособления к ним элладской экономики.
В период 1500—1400 гг. до н. э. тот же процесс культурной ассимиляции завершился и в других селениях, которые в раннемикенскую эпоху шахтовых могил продолжали сохранять сельский характер. В свою очередь, и здесь эти изменения совпали с возвышением вождей, сосредоточивших в своих руках местные средства, которые шли на оплату ремесленных изделий и на торговлю. Свое возвышение они отметили сооружением величественных гробниц в форме пчелиного улья — толосов. Замечательно, что такие гробницы расположены на побережьях в глубине открывающихся к югу заливов и вдоль естественных морских и сухопутных торговых путей. На восточном побережье эти среднемикенкие толосы встречаются к северу до залива Воло, а на, западном — до Каковатоса в Элиде. Изобилие в последних гробницах янтарных бус может служить объяснением распространению микенской культуры так далеко на запад и указывает, что янтарь в Грецию доставлялся теперь по хорошо прослеженному нами пути, через Центральную Европу к Адриатическому морю. Бусы и пронизи имеют форму, распространенную от Дании до Чехии.
Однако большая часть могильного инвентаря этих толосов состоит либо из минойских оригиналов (как, например, кубки из Вафио и некоторые сосуды, расписанные в стиле позднеминойского 1b), либо из изделий местных ремесленников, прошедших школу минойского ремесла. Таким же образом новые дворцы, воздвигнутые в Тиринфе и Фивах (ни тот, ни другой — не мегароны), украшены фресками, выполненными с применением минойской техники. Многие широкогорлые кувшины, особенно в Фивах, имеют надписи, состоящие из знаков минойской письменности.
Хотя большая часть находок, сделанных в среднемикенских городах, и имеет критское происхождение, все же эти города, так же как и сами Микены, носят ярко выраженный континентальный характер. Правда, гробницы-толосы, может быть, появились впервые на Крите, но из всех критских толосов только один, раскопанный в 1939 г. и относящийся к среднеминойскому периоду, может считаться звеном, связывающим раннеминойские гробницы со склепами на материке. Толосы представляли собой камеры со ступенчатым сводом; наиболее роскошные из них облицованы тесаным камнем. Вход в гробницы вел через длинный проход, или дромос. Некоторые были выстроены в углублениях, вырытых в склонах естественных холмов, но многие воздвигались на ровном месте или, как в Ирландии, на вершине холма, и над ними насыпался искусственный холм из земли или камней (рис. 39). Сходство этих гробниц с голосами Западной Европы так велико, что оно не может быть случайным; особенно оно заметно в так называемой «сокровищнице Атрея» в Микенах благодаря наличию небольшого дополнительного помещения, сообщающегося с ульеобразной камерой. В большинстве толосов (Капокли, Димини, Мениди, Форик, Вафио, мессенский Пилос, Каковатос, Халкида) была найдена керамика стиля позднеминойского I — позднеминойского II, но остальные, по общему признанию, относятся к позднемикенскому времени. Считают, что на примере девяти
Рис. 39. Толос микенского периода на Эвбее. По Папавасилиу.
ограбленных в древности толосов в Микенах можно проследить развитие от более простых типов позднеэлладского II (среднемикенский период) до роскошной, украшенной резьбой «сокровищницы Атрея», относящейся к позднеэлладскому III. Эванс, напротив, усматривает в этом факте вырождение. Он утверждает, что «сокровищница Атрея» (резные украшения которой находят параллель в кносских капителях среднеминойского III) предназначалась первоначально для останков царя, похороненного в шахтовой могиле VI. Однако керамика из богатого неограбленного толоса в Дендре, близ Мидеи, относится ко времени не раньше позднеэлладского III, хотя золотые и серебряные сосуды были, по-видимому, изготовлены в позднеминойском I периоде.
В течение всей позднеминойской II фазы наряду с укрепленными городами продолжают существовать и города-села, домашнее производство конкурирует со специализированными ремеслами, в гончарном деле еще удерживаются традиции среднеэлладского периода, а среди погребальных обычаев распространено погребение в цистах. Но к 1400 г. до н. э. жители материковой Греции полностью овладели минойской техникой и усвоили критскую систему производства. Местные ремесленники, поработав подручными при минойских мастерах, могли теперь сами выпускать в массовом количестве не очень высококачественные изделия, которые удовлетворяли не слишком утонченные вкусы жителей материка и постепенно вытесняли продукцию домашнего производства. Достигнув такого уровня культуры, материковая Греция отняла у Крита политическую и экономическую гегемонию на Эгейском море. Кносс был разграблен. Дворцы в Фесте и Филакопи, типичные для островов Эгейского моря, уступили место континентальным мегаронам. Микенские города превосходили критские как своим количеством, так, вероятно, и численностью населения. Один микенский акрополь, не говоря о неукрепленных предместьях, занимал площадь около 4,5 га, акрополь Асины — около 3,5 га, а город Гла в Пижней Копаиде — не менее 9,5 га. Еще более ярким показателем, чем размеры городов, являются огромные могильники, расположенные неподалеку от каждого города, состоящие из высеченных в скалах гробниц — камер. Каждая гробница — неправильной формы камера со входом в виде узкого коридора, или дромоса, — представляла собой семейный склеп. В некоторых из них обнаружено до 27 покойников.
После каждого погребения гробницы тщательно замуровывались и потом снова периодически вскрывались, служа, таким образом, нескольким поколениям. В одной и той же гробнице в Микенах были найдены сосуды, выполненные в стиле позднеэлладского II, позднеэлладского IIIa и позднеэлладского IIIb. Это дает основание предполагать, что гробница служила для погребений в течение по меньшей мере двух столетий (1450—1250 гг. до н. э.). Между отдельными костяками из этой гробницы можно было даже обнаружить семейное сходство. Обычай коллективного погребения, так глубоко укоренившийся на островах Эгейского моря и распространенный на Крите даже в среднеминойский период, является резкой противоположностью минойскому способу захоронения и свидетельствует, по-видимому, или о возвращении к раннеэлладским обычаям, или о всеобщем признании минойского ритуала.