Наследие Ирана

Урарты славились своей металлургией и искусством обработки металла, особенно бронзы; высказывалось предположение, что урартские металлурги проникали на территорию Италии — в Этрурию 25. Однако в металлургии урарты продолжали древние традиции других народов Западного Ирана. Урартское оружие и боевое снаряжение были, очевидно, хорошо известны народам древнего мира — находки великолепных по качеству шлемов и мечей свидетельствуют о высокой технике добычи рудных ископаемых, которыми столь богаты горы Армении. По степени воздействия на соседние народы и страны Урартское царство не может сравниться с Ассирией, однако влияние его на мидян (и персов) не только возможно, но и весьма вероятно.

Главным богом урартов, как уже упоминалось, был Халди; известны и многие другие боги — в надписи, обнаруженной близ озера Ван, перечислены имена 63 богов и 15 богинь, а также указано количество быков, овец и коров, принесенных в жертву каждому божеству. Изображениям богов придавались человеческие черты, и они могли различаться особыми символами — так, солнечный диск ассирийских богов Ашура и Шамаша мы находим и в Урарту как символ Шивини, урартского бога солнца. В религиозных верованиях урартов нельзя обнаружить прототипов более поздних иранских религий. Иначе, по-видимому, обстоит дело с письменностью, особенно с жанром царских надписей.

Старейшая надпись на урартском языке относится к концу IX в. до н. э. До этого времени все известные надписи — ассирийские, из чего можно заключить, что урарты заимствовали клинопись у ассирийцев в IX в. В более раннее время существовала иероглифическая письменность, известная по немногим образцам, однако она не получила широкого распространения 26. Стиль урартских надписей однообразен и лаконичен и напоминает ассирийские надписи (прежде всего старые, до Саргона), хотя нельзя исключить возможности воздействия традиций хеттской или хурритской канцелярий. Если обратиться к проблеме урартского влияния на стиль древнеперсидских надписей, то можно прежде всего отметить сходство между часто повторяющейся в урартском фразой «в честь бога Халди я совершил эти деяния в течение одного года» и заявлением Дария в его Бехистунской надписи (IV, 59—60): «то, что я сделал, я сделал в течение одного и того же года с помощью Ахура Мазды». Вопрос о заимствованиях стилистических моделей весьма труден и запутан, хотя возможность таких заимствований исключать нельзя.

Notes:

{См. о касситах: J. A. Brinkman, A Political History of Post-Kassile Babylonia, Roma, 1968, стр. 247—259].

ЦСм. подробно о халдеях и арамеях: J. А. Вгinkmап, A Political 88 History, стр. 260—285.]

G. Cameron, Histoire de l’lran antique, Paris, 1937, стр. 40. [Ср.: W. H i n z, Das Reich Elam, Stuttgart, 1964, стр. 90—91; E. Herzfeld, The Persian Empire, стр. 259—274; Ю. Б. Юсифов, Элам. Социально-экономическая история, М., 1968, стр. 176—197.]

{См. подробно: W. Нinz, Das Reich Elam, стр. 115—133.]

3. И. Ямпольский высказал предположение, что в имени гутиев представлено то же этническое название, которое позднее известно в форме «утии» (или «уды», «удины»); последнее, согласно Ямпольскому, могло быть самоназванием кавказских албанов. Эта гипотеза остается недоказанной, см.: И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 110.

Предметы луристанской бронзы издавались многократно, так что в этой книге я ограничился лишь немногими их фотографиями.

Е. Н. Mi

A. Godard, Les bronzes du Luristan,—«Orientalia Romana», Roma, 1958, стр. 51—72.

R. Ghirshman, Iran, там же.

Е. Herzfeld, Archaeological History of Iran, London, 1935, стр. 2.

[Гипотеза Э. Херцфельда о родственных связях между эламитами и касситами, подробно изложенная в его книге «The Persian Empire», стр. 191—200, должна быть оставлена в- свете данных, приведенных в исследовании К- Balkan, Kassitenstudien. I: Die Sprache der Kassiten, New Haven, 1954.]

Ср.: И. М. Дьяконов, История Мидии, сто. 281—282, прим. 4.

Раннюю дату защищает Годар (A. Godard, Le tresor de Ziwiye, Haarlem, 1950, стр. 12). Более вероятно относить клад к периоду около 625 г. до н. э., когда пал Саккыз, столица скифов, владевших этим районом в 653—625 гг. Неубедительно предположение Годара о том, что в названии Саккыз отразилось имя саков (скифов) — город Саккыз обязан своим названием реке, а не какому-либо народу. Ср.: R. Ghirshman, Notes iranie

См.: Г. А. Меликишвили, Некоторые вопросы истории маннейско- го царства,—ВДИ, 1949, № 1, стр. 57.

Г. А. Меликишвили, Наири — Урарту, Тбилиси, 1954, стр. 19.

И. М. Дьяконов, Последние годы Урартского государства,—ВДИ, 1951, № 2, стр. 32—34.

Б. Б. Пиотровский, Ванское царство, М., 1959, стр. 116, 241. {Можно полагать, что Урарту сумело оправиться после поражения 714 г. На севере урартийцы даже добились некоторого расширения своих владений. Показательно и возобновление строительной деятельности урартских царей.На VII в. приходится основание Тейшебаини (Кармир-блур). Недавно открытые надписи Аргишти II (714-685-680 гг.) из области между Урмией и Каспийским морем свидетельствуют об урартских завоеваниях далеко на востоке.]

Там же, стр. 124.

Г. А. Капанцян, Историко-лингвистические работы, Ереван, 1956, стр. 1—259.

Б. Б. Пиотровский, Ванское царство, стр. 129.

(См. об этом подробно: И. М. Дьяконов, Предыстория армянского народа, Ереван, 1968.]

Б. Б. Пиотровский, Кармир-Блур I. Результаты раскопок 1939—1949 гг., Ереван, 1950 (Академия наук Армянской ССР. Археологические раскопки Армении, № 1), стр. 77, рис. 48.

См.: R. Ghirshman, Iran, стр. 123.

К. Л. Оганесян, Кармир-Блур IV, Ереван, 1955, стр. 7—8, 107. В этой работе можно найти характеристику основных особенностей архитектуры Урарту.

Н. Frankfort, The Art and Architecture of the Ancient Orient, London, 1958, стр. 189.

Г. А. Меликишвили, Урартские клинообразные надписи, 2-е изд., М., 1960, стр 33.

Неожиданно появившиеся правители

Иранцы сравнительно поздно появились на Ближнем Востоке, и мы должны попытаться проследить пути их движения. Поскольку иранцами можно считать лишь тех, кто говорил на иранских языках, необходимо обратиться к письменным источникам и поискать в них следы пребывания иранцев в каждой конкретной области в раннеисторическую эпоху. Предметы материальной культуры, обнаруженные археологами, как правило, очень трудно связать со строго определенной этнической или лингвистической средой. Это обусловлено многими причинами, в том числе такими, как переживание древних традиций и пределы воображения и изобретательности человеческого мозга. Специалист по истории искусства может установить наличие общности в тематике орнамента на доисторических сосудах из Персеполя, Тепе-Гияна, Сиалка и других мест, однако «преобладание орнаментального элемента над сюжетным», выдвигаемое в качестве критерия специфически иранского стиля, можно проследить на протяжении всей истории Персии, что далеко не облегчает задачу исследователя 1. И все же, несмотря на то что при изложении событий раннего периода мы не всегда ощущаем твердую почву точных фактов, попытаемся высказать некоторые соображения о путях и времени продвижения иранцев 2.

Проникновение иранских племен в район Загросских гор началось, вероятно, уже в X в. до н.э., однако иранские имена собственные появляются в источниках, видимо, лишь с 879 г., а о мидянах впервые говорится в описании похода Салманасара III на восток в 834 г. 3. Незадолго до этого мы встречаем название Парсуа, причем оба упоминания — страны Парсуа и мидян — связаны, скорее всего, с обозначением территории с оседлым населением, а не с кочевыми племенами. О названии Парсуа и о путях расселения персов написано уже много, но значение и происхождение топонима Парсуа остаются предметом дискуссии. Другой термин — «умман-манда», нередкий в ассирийских и вавилонских источниках, не может считаться общим наименованием кочевников или даже всех «варваров», хотя позднее он прилагается к мидянам и, вероятно, к скифам, а также к тем и к другим вместе. Этот термин вызвал немало споров, на которых мы не будем останавливаться.