Лицо под маской

— Да, вы правы. Наши аналитики предложила обратиться именно к вам, потому что вы серьезно занимались аналогами эпидермиса и базальной мембраны на базе алхимии и биохимии. Ваши статьи на эту тему я прочитал все.

— Хм… — Я в задумчивости потерла подбородок. Да, действительно, в моей клинике целая лаборатория занималась разработкой, так сказать, заменителя. Ну, например, в случае тяжелых ожогов, вместо того, чтобы пересаживать собственную кожу пострадавшего, мы предложили покрывать пострадавшие участки особым составом. Не мудрствуя лукаво, мои сотрудники дали ему название Pellis. Под воздействием разработанных нами заклинаний, в течение нескольких часов наш pellis превращался в собственный эпидермис данного пациента.

Беда в том, что от идеи до ее воплощения мы прошли лишь часть пути. Примерно в трети случаев организм наотрез отказывался воспринимать наш состав…

Об этом я честно сказала графу Контарини, но тот замотал головой.

— Две трети надежды лучше, чем полное ее отсутствие!

— Ну, хорошо, предположим, что я могу попробовать, ничего не обещая. Но, сколько я поняла из обмолвок окружающих, сам молодой человек может и не согласиться еще на одну операцию.

— Я давал слово его отцу, — тяжело произнес Пьетро. — Если Карло попытается отказаться, я свяжу его словом долга перед кланом.

— Хорошо. Когда это будет?

— Завтра.

— Приезжайте ко мне после разговора с Карло, и мы продолжим. Я живу теперь…

— В Ка”Виченте. Я в курсе. Благодарю вас, синьора, — граф склонился к моей руке.

Возвращаясь в бальный зал после беседы с Пьетро, я столкнулась нос к носу с Франческой. Ну, то есть, конечно, это она меня узнала — кошачью маску я несла в руке. Просто забыла вернуть на место.

— Я думала, ты не придешь сегодня! — удивилась я. — Как Мария?

— Все хорошо, слава светлым богам, — она осенила себя знаком Единого. — Да я и не пошла бы, но примчалась Маргарет и вытолкала меня с требованием: найти тебя и пригласить придти к ней на чашку шоколада. В любое удобное для тебя время.

— Спасибо, — я пожала плечами. — А с чего вдруг?

— Мария — любимая внучка. Самая младшая, да еще и самая способная, как оказалось. И на Маргарет похожа, как две капли воды. Поэтому свекровь за ее спасение готова на тебя молиться. Нет-нет, — Франческа замахала на меня руками. — Ты можешь даже не говорить, что ты тут ни при чем, и это организм сам справился. Я-то была рядом, и понимаю, что мы все были так растеряны, что просто не успели бы помочь…

— Хорошо, как скажешь. Конечно, я с удовольствием встречусь с твоей свекровью. Правда, завтра у меня встреча…

— С Пьетро, — подхватила женщина. — Ну, конечно, ты же сегодня с ним должна была переговорить! Значит, завтра он будет уговаривать Карло, а потом отправится к тебе.

Мы нашли пару свободных кресел в тихом уголке и сели, взяв с подносов по бокалу шампанского.

— Расскажи мне об этом Карло, — попросила я.

— Вообще-то, я очень мало его знаю. Другая ветвь семьи, да и младше он намного. Но он странный. И всегда был таким, даже до появления этой жуткой маски.

— Странный — злой, угрюмый, распущенный, грубый? Какой?

— Замкнутый. Холодный. Молчаливый. Иногда вдруг будто взрывается, и тогда его начинает нести; вот в такие моменты он надевает gnaga, шатается с какими-то странными компаниями, приводит женщин… Нет, я плохо его знаю, правда; в основном по рассказам Витторе, сама-то я и видела его всего несколько раз, на каких-то торжествах. А почему ты спрашиваешь?

— Понимаешь, такого рода проклятие, как на него наслали, штука очень сложная. Не всякому полному магистру по силам. А тот молодой маг, брат девушки, о котором мне рассказал Пьетро, как я поняла, до магистра не дорос. Магию крови в университетах не преподают, ее можно изучить только на основе личного ученичества. И я почти уверена, что за спиной страдающего брата располагается фигура его учителя.

— Ну… тогда, получается, маги клана должны были бы об этом знать.

— Получается, да. Но Пьетро мне об этом не сказал ни слова. Почему?

Франческа надолго задумалась, а я глотнула шампанского и посмотрела на нее повнимательнее. Собственно говоря, мы знакомы чуть больше суток. Как бы она ни была мне симпатична, я ее совсем не знаю. Правда, в момент отравления девочки она была искренней по максимуму, но вот насколько ей можно доверять?

С другой стороны, а кому вообще в этом мире я могу доверять?

По дороге домой…

Домой! Вот же тьма, я поняла вдруг, что не только называю Ка”Виченте домом, но и ощущаю его именно так. Гораздо больше мой дом, чем квартира в Бостоне или загородный дом моей матушки… Ну, и хорошо. Мне понравилось теплое чувство, возникшее от взгляда на светящиеся окна Ка”Виченте.

Так вот, по дороге домой я думала о двух вещах: во-первых, об Маргарет. У этой женщины странное для Венеции имя, и я не понимаю пока, чего она от меня хочет. Для того, чтобы поблагодарить за внучку, можно было встретиться со мной на одном из ближайших мероприятий или прислать письмо. А если уж ей хотелось сделать это лично, так можно было и с визитом в мой дом придти. Но графиня Контарини предпочла меня к себе пригласить. Только мне в этом мерещится некий взгляд свысока?

Получается, что меня хотят включить в некую интригу…

Почему-то люди (и нелюди тоже) чаще всего считают профессора медицины неким неземным существом, далеким от мирских забот и низменных устремлений. А зря. Принцессы не какают бабочками.

Моя матушка, одна из дам-патронесс бостонского высшего света, легко и непринужденно даст фору любой венецианской интриганке. А если меня рассердить, так я вспомню, чему у нее научилась.

Пожалуй, я уже начала сердиться. И для начала посмотрю, кто же эта женщина, пригласившая меня на чашку шоколада: Сеть пока никто не отменял, и в Ка”Виченте она работает отлично.

Во-вторых, я думала о будущем пациенте, Карло Контарини-Маффео. Да, получается, я уже решила попытаться помочь ему, раз воспринимаю именно так. Конечно, мне нужно будет посмотреть воочию на пресловутую маску, понять, как она соединена с кожей… И. если мы решимся на операцию, мне понадобится ассистент.

Ближе всего клиника Motta di Livenza в Медиолануме, и с ее главным врачом, профессором Родерико Ди Майо, мне доводилось вместе оперировать. Если он на месте и сумеет выкроить пару дней в своем графике, будет замечательно.

В любом случае, прежде всего, нужно выяснить многие вопросы с Пьетро и посмотреть пациента.

И очень любопытно: чем сможет расплатиться со мной семейство Контарини?

Руди снова встречал меня у входа, проводил по лестнице наверх, потерся о ногу, коротко мявкнул и ушел по своим делам. Несмотря на поздний вечер, почти уже ночь, ждала моего возвращения и синьора Пальдини. Она поинтересовалась, чего я желаю на завтрак и в какое время его подать, и вслед за котом растворилась в февральской темноте. Спать мне совершенно не хотелось, и я пошла по новой осматривать свои владения. Итак, что я не разглядела? Ну, например, будуар… Кстати, что можно делать в будуаре, а?

Возле высокого окна, глядящего на Гранд Канал, стояло широкое мягкое кресло, как раз такое, чтобы сесть в него с ногами и смотреть на разноцветные огни гондол, освещенные окна зданий напротив, розовые и золотые цепочки уличных фонарей. Я так и сделала: налила себе в стеклянную, конечно же, кружку горячего вина с пряностями из приготовленного тут же на столике термоса, забралась с ногами в кресло и стала смотреть на Канал. Очень хотелось, чтобы мысли все из головы улетели, стала бы она пустой и восхитительно легкой…

Напрасно.

Отключиться не получилось, поэтому я допила глинтвейн и отправилась по своим владениям дальше. Гардеробная, спальня, кабинет… О! Кабинет! Я ж хотела посмотреть в Сети информацию о графине Маргарет Контарини.

Конечно, компьютер довольно сюрреалистически смотрелся на письменном столе в чиньском стиле. Стол на тонких гнутых ножках, из дерева, покрытого черным лаком; верхняя крышка обтянута алой кожей, а медные ручки дверец и многочисленных ящичков — в виде карпов. Однако компьютер на алой кожаной поверхности был самой последней модели, и Сеть работала отлично. Итак, Маргарет…

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте