Страница 8 из 78
- Это было целую вечность назад, - такое происходило в те редкие моменты, когда его
щиты падали под напором воспоминаний. Сегодня Елена застала его врасплох.
Разум Рафаэля затопили образы последнего, что он помнил - не своего отца, а матери. Он
видел ее изящные стопы, легко ступающие по траве, испачканной кровью ее собственного
сына. Она была так прекрасна, так одарена, что ангелы сражались и умирали за нее.
Даже в конце, когда она вполголоса пела над разбитым и изломанным телом Рафаэля, ее
красота затмевала собой солнце.
"Ш-ш-ш, мой дорогой, ш-ш-ш".
- Рафаэль?
Два женских голоса: один тянул его в прошлое, другой - в настоящее.
Если выбор и был, то он сделал его год назад в небе над Нью-Йорком, когда вокруг него
город лежал в руинах.
А сейчас, он прижался губами к изгибу плеча Елены и впитывал ее тепло, тепло, которое
было отчетливо смертным, и которое плавило лед воспоминаний.
- Думаю, ты уже достаточно пробыла в воде.
- Я не хочу двигаться, вообще.
- Я верну тебя по воздуху.
Елена слабо запротестовала, когда Рафаэль поднял ее из воды, ее тело все еще оставалось
хрупким.
- Не двигайся, охотница, - осторожно вытерев ее крылья, он натянул свои штаны, затем
осмотрел ее платье, и его сердце переполнила смесь одержимости, удовлетворения и
страха, так не похожего на все, что он знал прежде.
Если бы Елена рухнула с небес, если бы она упала на твердую землю, она бы не выжила.
Она была слишком юной, младенцем среди бессмертных.
Когда Елена оказалась в объятьях Рафаэля, обвив его руками за шею и прижавшись
губами к груди, архангел вздрогнул, обнял её в ответ и взмыл ввысь, к небу, озарённому
багровым сиянием и искусно раскрашенному лучами медленно заходящего солнца.
Вместо того, чтобы набрать высоту и парить над облаками, Рафаэль стал лететь ниже,
заботясь о том, что Елена может замерзнуть. Если бы он знал, что они обнаружат, то
избрал бы другой путь, но так уж случилось, что она первой увидела ужасную картину.
- Рафаэль! Стой!
Он остановился из-за настойчивости ее тона, паря на самой границе, очерчивающей
окончание его владений и начало территории Илии.
Даже в убежище существовали границы - не обозначенные, негласные - но все же
существовали. Одна власть не могла находиться слишком близко к другой. Иначе не
обойтись без ущерба ее величию, а это могло разъярить их сородичей.
- Что такое?
- Смотри.
Проследив взглядом за ее жестом, Рафаэль увидел тело, окрашенное светом солнца в
сотни оттенков меди. Оно занимало маленький, тихий кусочек территории на его стороне
от границы.
Зрение архангела было острым, лучше, чем у хищника, но даже это не помогло разглядеть
ни одного движения, ничего, что говорило бы о жизни. Но он увидел, что сотворили с
этим мужчиной. И внутри Рафаэля воспламенилась ярость.
- Отнеси меня вниз, - рассеянно произнесла Елена, не отрывая глаз от тела, свёрнутого
клубком, словно в отчаянной попытке уменьшить жестокость нанесения ран. - Даже если
там и нет следов вампира, я знаю, как искать.
Он не двинулся с места.
- Ты еще не восстановилась.
Она вскинула голову, в ее глазах плескалась ртуть.
- Не смей удерживать меня от того, кем я являюсь. Не смей. - Было что-то очень взрослое
в ее словах, в ее злости, как будто это повзрослело с ней.
Он подчинял её своей воле дважды с тех пор, как она пробудилась, оба раза для того,
чтобы защитить от себя самой.
Сегодня все те же первобытные порывы вынуждали Рафаэля игнорировать ее приказы -
может она и была урожденной охотницей, но пока что и близко не находилась в том
состоянии, чтобы всё это выдержать.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - сказала Елена, и каждое её слово отдавало напряженной
болью, - но если ты подчинишь меня, если ты заставишь меня идти против моих
инстинктов, я никогда тебя не прощу.
- Я не хочу видеть, как ты опять умрешь, Елена, - Совет выбрал ее потому, что она была
лучшей, неумолимой в погоне за своей добычей. Но тогда ее были готовы использовать и
избавится от неё. Теперь же она являлась неотъемлемой частью его существования.
- В течении восемнадцати лет, - произнесла она угрюмо, и её лицо затуманилось
призраками прошлого, - я пыталась быть той, кем хотел видеть меня мой отец. Я старалась
не быть урожденной охотницей. Каждый день это понемногу убивало меня.
Он знал, кто он. Он знал на что способен. И еще знал, что если сломает ее, то будет вечно
презирать себя.
- Ты сделаешь в точности так, как скажу я.
Она немедленно кивнула.
- Это незнакомая местность - я не собираюсь действовать непредусмотрительно.
Мягко спустившись вниз, он легко приземлился в нескольких футах от тела - в тени
двухуровневого дома, на котором виднелся легкий налет старины.
Елена держалась за Рафаэля пару секунд, как если бы ей надо было начать контролировать
мускулы прежде, чем встать на колени рядом с жутко изувеченным вампиром.
Рафаэль присел рядом, потянувшись пальцами к виску вампира. Пульс был не очень
хорошим индикатором жизни, когда дело касалось Обращенных.
Чтобы почувствовать тусклое эхо мыслей вампира понадобилось несколько секунд -
признак того, насколько близок был мужчина к настоящей смерти.
- Он жив.
Елена выдохнула.
- Господи Боже, кто-то действительно хотел изувечить его, - вампир был избит так сильно,
что напоминал мясной фарш на костях.
Наверное он был красив, скорее всего так и было, исходя из ощущения его возраста на
своей коже, но от лица осталось недостаточно, чтобы сказать наверняка.
Один глаз опух, превратившись в щель. На месте второго... глазница вампира была
разрушена с такой яростной тщательностью, что если не знать, где должен размещаться
глаз, то никогда не догадаешься, где заканчивается щека и начинается всё остальное.
Странно, но его губы остались нетронутыми.
Ниже шеи его одежда смешивалась с плотью, верное свидетельство непрерывного и
методичного пинания ногами. А его кости... они торчали, как окровавленные поломанные
ветви, сквозь то, что когда-то было джинсами.
Было больно смотреть на него, знать, как ему пришлось страдать. Вампиры не теряли
сознание легко, и, учитывая жестокость нападения, Елена была уверена, что атакующий
пинал его голову в последнюю очередь.
Таким образом, он был в сознании на протяжении почти всего того времени, пока длилось
его мучение.
- Ты знаешь кто он?
- Нет. Его мозг слишком поврежден, - Рафаэль скользнул руками под тело вампира,
заботливость, с которой он это делал, заставила сердце Елены сжаться. - Я должен
доставить его к врачу.
- Я подожду и... - она замерла, когда он сдвинул тело, чтобы лучше подхватить его, -
Рафаэль.
В воздухе внезапно повеяло ледяным холодом.
- Я вижу.
На грудине вампира виднелся кусочек неповрежденной кожи, словно его специально
оставили нетронутым.
От такой хладнокровности избиений у Елены внутри всё сжалось.
Эти люди нанесли бы вред его мозгу в последнюю очередь...
- Что это? - ...потому что хоть на коже вампира и отсутствовали синяки, но она не
являлась нетронутой. На ней был выжжен символ.
Удлиненный прямоугольник, слегка расширяющийся к низу, стоящий на перевернутой
дуге, которая, в свою очередь, покрывала маленькую чашу. И все это опиралось на
длинную тонкую линию.
- Это Сехем1 - символ власти с тех времен, когда архангелы правили, как фараоны, и когда
они звались потомками богов.
Елена почувствовала, как ее лицо обдало жаром и холодом.
- Кто-то хочет занять место Урама.
Рафаэль не стал говорить ей не спешить с выводами.