Страница 4 из 23
– Лори ждет тебя, – сообщает она; вид у нее нервный. – Прямо сейчас. А меня ждет Раффи. Не нравится мне сегодняшняя атмосфера. Что-то тут не так.
Я не заметила. Я много чего не замечаю, когда нахожусь на работе. Кроме одного.
– Думаю, это как-то связано со смертью Хелен Ярдли, – говорит Тэмсин. – Похоже, ее убили. Никто мне не говорил, но к Лори этим утром приходили два детектива. Из Управления уголовных расследований, а не обычные бобби.
– Убили? – Я машинально чувствую себя виноватой, затем злюсь на себя. Я не убивала ее. Мы с ней даже толком не знакомы. Ее смерть не имеет ко мне никакого отношения.
Я встречалась с ней лишь раз, несколько месяцев назад. Мы перебросились всего парой слов. Ах, да, еще я приготовила ей кофе. Она приходила к Лори, он же прибегнул к своему обычному трюку – испарился без следа, перепутав понедельник со средой или май с июнем. Точно не помню, почему его не было, хотя, по идее, он должен был находиться на месте.
Как, однако, неприятно думать, что женщина, с которой я встречалась и разговаривала, возможно, стала жертвой убийства. Тогда мне показалось странным, что я разговариваю с той, что сидела в тюрьме за убийство, тем более что выглядела она такой приветливой и нормальной. «Это всего лишь женщина по имени Хелен», – подумала я тогда, но по какой-то причине мне от этого стало только хуже. У меня испортилось настроение, и я была вынуждена немедленно уйти с работы. Я проплакала всю дорогу до дома.
Неужели то, что Лори позвал меня к себе, как-то связано с ее смертью? Не дай бог…
– Что ты знаешь про судоку? – спрашиваю я у Тэмсин.
Она оборачивается ко мне.
– Ровно столько, сколько мне нужно. А почему ты спрашиваешь?
– Там ведь, кажется, нужно размещать цифры в квадрате?
– Да, это как кроссворд, только вместо букв цифры. Вроде бы так. Или же пустая сетка и ее нужно заполнять цифрами… Спроси кого-нибудь, у кого есть ковры с орнаментом, а дом пропах освежителем воздуха.
Она машет рукой и, шагая к кабинету Раффи, кричит через плечо:
– И кукла, чьей юбкой прикрыт в уборной рулон туалетной бумаги.
Из своего кабинета, держась обеими руками за дверной косяк, как будто надеется заслонить своим телом ядреный запах табачного дыма, высовывается Майя.
– А тебе известно, что такие вязаные куклы, которыми прикрывают рулон туалетной бумаги, многие люди коллекционируют? – произносит она. Впервые с тех пор, как я ее знаю, она не улыбается, не пытается меня обнять, погладить, назвать «душечкой». Интересно, чем это я ее обидела?
Майя – управляющий директор, но предпочитает, чтобы ее называли «наша главная начальница». Это прозвище она придумала себе сама, и всякий раз произносит его со смешком. На самом деле она лишь третья в иерархии руководства нашей компании. Лори как креативный директор обладает верховной властью. За ним с небольшим отставанием идет Раффи, финансовый директор. Оба тайком контролируют Майю, позволяя ей верить в то, что она и впрямь самая главная.
– Что это? – кивает она на карточку в моей руке.
Я снова смотрю на карточку и, наверное, в двадцатый раз читаю цифры.
2 1 4 9
7 8 0 3
4 0 9 8
0 6 2 0
Сетка, как сказала Тэмсин. Нет тут никакой сетки, поэтому вряд ли это судоку, хотя расположение цифр и правда напоминает сетку. Но как только клетки заполнили цифрами, а линии убрали…
– Попробуйте догадаться, – говорю я Майе. Я даже не думаю показывать ей карточку. Майя любит демонстрировать показное дружелюбие, особенно к нижестоящим работникам вроде меня, но на самом деле ей на всех наплевать, кроме себя, любимой. Она задает правильные вопросы – громко, чтобы все слышали, что вы ей небезразличны, – но если ей ответить, она лишь растерянно заморгает, как будто ее ввели в состоянии комы. Вот и сейчас она то и дело оглядывается через плечо, из чего я делаю вывод, что ей не терпится вернуться к своей зажженной сигарете, не иначе как десятой из тридцати, которые она выкуривает за день.
Иной раз, проходя мимо ее кабинета, Лори кричит: «Рак легких!» Остальные же делают вид, будто верят уверениям Майи, что она-де бросила курить несколько лет назад. Легенда гласит, что однажды она даже расплакалась и попыталась сделать вид, будто из ее кабинета струятся не клубы табачного дыма, а пар от чашки с горячим чаем.
Впрочем, никто из нас никогда не видел ее с сигаретой в руке.
– Я поняла, как ей это удается, – заявила на днях Тэмсин. – Она держит сигарету с пепельницей в нижнем ящике стола. Когда ей хочется затянуться, она засовывает голову полностью в ящик… – Видя мое скептическое отношение к ее гипотезе, Тэмсин добавила: – В чем дело? Самый нижний ящик в два раза больше двух верхних, туда легко можно сунуть голову. Не веришь? Тогда предлагаю тебе тайком пробраться в ее кабинет и…
– Уговорила! – оборвала я ее. – Мне не терпится совершить карьерное самоубийство, роясь в письменном столе управляющего директора.
– Тебе это ничем не грозит, – возразила Тэмсин. – Ты ведь ее малышка, или ты забыла? Можно сказать, фетиш. Она будет любить тебя, что бы ты ни натворила.
Однажды, без всякой иронии и в моем присутствии Майя назвала меня «малышкой нашей «Бинари Стар». Тогда-то я и начала беспокоиться о том, что она не воспринимает меня серьезно как продюсера. Теперь я знаю, что так оно и есть.
– Кому какое дело…
Тэмсин стонет всякий раз, стоит мне упомянуть об этом.
– Мне кажется, в наши дни мы придаем слишком большое значение тому, чтобы нас принимали серьезно.
Майя быстро теряет ко мне интерес и, ограничившись коротким «пока, куколка», удаляется в свое задымленное прокуренное логово. Меня это полностью устраивает. Я не напрашивалась в объект ее несостоявшихся материнских желаний.
Спешу по коридору к кабинету Лори. Стучу в дверь и одновременно вхожу. И застаю его за тем, как он правой ногой вращает глобус. Лори тотчас прекращает это занятие и моргает, как будто пытаясь вспомнить, кто я такая. Похоже, он уже мысленно проговорил все, что хотел обсудить со мной, я же согласилась со всем тем, с чем должна была согласиться, и, возможно, уже удалилась или умерла – не исключено, что разум Лори перенес меня в такое далекое будущее, в котором он даже не знаком со мной. Мозг у него работает быстрее, чем у других людей.
– Тэмсин сказала, что Хелен Ярдли убили. – Прекрасно, Флисс. Затронь тему, которую тебе меньше всего хочется обсуждать, почему бы нет?
– Ее застрелили, – бесстрастно произносит Лори и вновь начинает вращать ногой глобус, пиная его так, чтобы тот крутился быстрее.
– Какой кошмар, – говорю я. – Так оно еще тяжелее… То есть если бы она умерла сама… Было бы легче пережить, я имею в виду.
Пока говорю, я понимаю, что совершенно не знаю, как следует выражать соболезнования по поводу такого рода утраты. Лори общался с Хелен Ярдли каждый день, часто даже по несколько раз в день. Я знаю, насколько важна для него СНРО, но откуда мне знать, как он относился лично к Хелен… Переживает он ее смерть как товарищ по общему делу или же в его отношении есть нечто большее?
– Она умерла не сама. Ей было всего тридцать восемь. – Ярость в его глазах еще не нашла выхода в его голосе; голос звучит так, будто он цитирует заученные наизусть строки. – Кто бы ни был убийца – его вина частичная. Ее убила целая цепочка людей, в том числе Джудит Даффи.
Я не знаю, что на это сказать, поэтому кладу ему на стол карточку.
– Кто-то прислал мне вот это. Пришла по почте сегодня утром, в соответствующем конверте. Ни пояснительной записки, ни письма, ни указания на то, от кого это.
– На конверте тоже были цифры? – Каким-то волшебным образам у Лори проснулся интерес.
– Нет…
– Ты сказала про «соответствующий конверт».
– Да, дорогой на вид – слегка желтоватый и тисненый, как открытка. Адресован «Флисс Бенсон»; значит, он от кого-то, кто меня знает.
– С чего ты это взяла? – удивился Лори.
– Иначе пославший его человек написал бы «Фелисити».