Раненый зверь (ЛП)

Осторожно я толкаю тележку к лифту. Слава Богу! Он по крайней мере работает.

Когда я везу ее через фойе, вижу крутого парня, несущегося вверх по лестнице. Я улыбаюсь. Слишком поздно! Я выхожу за дверь и следую по улице. Все стараются не встречаться со мной взглядом, никто ничего не подозревает. Когда я достигаю своего дома, на улице уже почти становится темно. Я оглядываюсь вокруг, ни души.

Я спускаюсь вниз по ступенькам, в подвал и открываю дверь, я арендовал это помещение. Я возвращаюсь наверх и опрокидываю тележку на бок. Вытаскиваю ее и тащу до своего убежища, ее туфли стучат по каждой ступеньке, пока мы не добираемся до входной двери. Я затаскиваю ее безжизненное тело внутрь, оставив при входе на полу, и вбегаю назад по лестнице, оставляю тележку за углом в саду. Я вхожу в подвал и закрываю дверь.

Все сделано.

Это судьба, что она упала в мои руки, как яблоко с дерева.

Я тащу ее к стене и сажаю. Жесткий свет от одиночной лампы, заставляет ее кожу светиться. Вблизи она еще красивее. Она кажется в этом месте чужой. Запах ее духов доносится до моего носа, я глубоко вздыхаю. Я чувствовал этот ее запах в течение долго времени. Ни одна женщина так хорошо не пахнет, как она. Моя рука тянется к ее груди, но я не могу позволить себе прикоснуться к ней. Нет, я не воспользуюсь ею, когда она еще спит. Я ни какой-нибудь похотливый развратник. Она будет связана и голая, и не будет спать, когда я буду ее растлевать.

Она должна увидеть этот момент, мою силу над ней, которая разрушит ее.

Я связываю ей руки за спиной полиэтиленовой лентой, потом щиколотки. Положив ее на бок, я смотрю на нее сверху-вниз — лицо ангела. Это почти кощунство, что ее шелковые золотые волосы падают на этот грязный ковер. Я хотел бы, чтобы они опускались на мои бедра, когда она сосала бы мой член.

Стерва разрушила всю мою жизнь.

Я плюю на грязный ковер рядом с ее головой и отхожу от нее.

Элла

В первый миг, приходя в сознание, когда я еще не открыла глаза, чувствую пульсирующую боль в висках. Все мое тело ощущается совершенно чужим, какое-то незнакомое чувство скованности и тесноты. Я чувствую, как обо что-то трется щека и в нос ударяет явный запах сырости и грязи. Я с тревогой распахиваю глаза, осознавая, что запястья и щиколотки крепко связаны, и я лежу, завалившись на бок, на грязном ковре. Мне страшно. Что мать твою происходит? Я моргаю и приподнимаю голову с грязного, шершавого ковра.

— Ты уже проснулась, — слышу позади себя мужской голос.

И на меня тут же нахлынывают воспоминания.

О, Боже!

У меня словно кровь замораживается от звука этого голоса. В поле моего зрения появляются сначала ноги в джинсах и засаленные, грязные кроссовки. Я медленно скольжу взглядом по его телу, поднимая глаза вверх, к его лицу. О, Господи Боже мой! У меня непроизвольно открывается рот в безмолвном крике.

— Сюрприз! — говорит он на мой шок.

Охрипшим, потрясенным шепотом я спрашиваю:

— Что ты здесь делаешь?

Холодные глаза Роба совершенно спокойно и с издевкой разглядывают меня.

— Что ты от меня хочешь? — с отчаяньем восклицаю я.

Мой вопрос кажется злит его. Его глаза сверкают, но он по-прежнему продолжает контролировать себя.

— А что ты думаешь, я хочу? — угрожающе спрашивает он.

Я смотрю на него испуганно, зная, что мой испуг отображается на лице.

— Я знаю, ты любишь большие члены. Я видел, как ты принимала их в свою развратную п*зду. Я видел, как этот жаждущий мудак трахал тебя, Элла Сэвидж, — говорит он, растягивая слова, словно поет песню.

— Прошу вас, сэр, — автоматически отвечаю я, поскольку еще не могу поверить, что мужчина, которого я знала больше года, может превратиться в этого развратного, обезумевшего человека, с такой ненавистью смотрящего на меня. Как ему удалось такое скрыть от меня? От всех?

Он насмешливо посматривает сверху-вниз на меня, и мне кажется специально посматривает удивленно.

— Тебе не стоит меня умолять, Элла. Ты грязная сука, и я тебя собираюсь оттрахать.

Я отрицательно качаю головой, что вызывает очередную вспышку боли, которая переходит в виски. Я по-прежнему не могу понять, что происходит и как я сюда попала. Я смотрю на него с мольбой в глазах.

— Зачем вы это делаете? Я не сделала ничего вам плохого.

— Знаешь, — совершенно спокойной отвечает он, — ты самая эгоистичная сука, которую я когда-либо имел несчастье встретить. Я был влюблен в тебя, а ты оказалась бесстыжей шлюхой.

— Что? — у меня такое чувство, что я попала в какую-то «сумеречную зону». Все его действия какие-то мне кажется бессмысленными, оказывается Роб был в меня влюблен!

— Невероятно! Она даже не заметила, — отмечает он с изумлением.

— Откуда мне было знать? — кричу я в ответ, защищаясь. — Ты всегда был груб и холоден со мной.

— Если бы я не был груб и холоден, ты бы полюбила меня?

О, мой Бог. Господи, помоги мне! Я никогда не смогу привести его в чувство.

— Возможно.

Он подходит и со злостью пинает меня в живот ногой, у меня из легких выбивается весь воздух. Я начинаю задыхаться и автоматически сворачиваюсь калачиком, чтобы как-то прикрыться. Мне нужно выработать план действий, стратегию. Мне необходимо сделать все, чтобы он не злился на меня, а наоборот успокоился.

— Ты лжешь мне, больше не будет лжи, — он возвышается надо мной. — Я ясно выразился?

Я не могу вымолвить ни слова, поэтому просто киваю.

— Ты не ответила на мой вопрос.

Я смотрю ему в глаза.

— Нет.

Он взрывается горьким смехом, который эхом разносится по пустой комнате.

— Я так и думал, ты считаешь, что слишком хороша для меня?

— Нет, — я предпринимаю попытку все объяснить. — Ты был моим боссом, поэтому я никогда не рассматривала тебя в другом варианте.

Он поворачивается ко мне спиной, сомкнув руки над головой, и вдруг внезапно разворачивается лицом, которое словно карикатура — злое.

— Ты не могла обо мне так думать, — кричит он. — Ты знала, что я заботился о тебе и защищал тебя с того момента, как только ты пришла на собеседование, с испуганными круглыми глазами, неуверенная в себе. Ты не тянула на эту должность, была слишком слабой и нерешительной, но я взял тебя, научил всему и дал тебе шанс. И как ты меня отблагодарила? При первой же возможности ты отвернулась от меня, обратив свой взор на этого вонючего ублюдка цыгана?

Он плюет на пол.

— Стоило мне только вернуться из туалета, как я все понял — было уже слишком поздно, не так ли? Ты возбудилась, желая получить его член. Всю дорогу в машине, я чувствовал запах твоего возбуждения — это было просто ужасно.

Я не знаю, что предпринять и что сделать, чтобы он успокоился.

— Он мне не понравился, — говорю я дрожащим голосом от волнения. — Я не отвернулась от тебя. Я уволилась с работы, потому что поняла, что мы во многом ошибались. Мы обманывали простых людей и обманом забирали «кровные» у тех слоев общества, которые совершенно этого не заслуживают. Настоящие богачи, действительно богатые люди, всегда оставались вне нашей досягаемости, получалось, что мы своими действиями только все усугубляли, и так превращая в еще более жалкое существование «работяги», обычного человека.

Он прищуривается.

— Как удобно! Как только ты стала трахаться с этим парнем, тебя перестал интересовать вопрос поймать еще больше не плательщиков налогов, а стал больше интересовать вопрос — каким слоям общества принадлежит тот или иной неплательщик.

Я с отчаянием выдыхаю.

— Ты не понимаешь. Я искренне верила, что мы помогаем обычным работягам Англии, удерживая их от неправильных решений, напоминая, что они должны заплатить налоги, но их карманы итак оскудели из-за того, что огромные корпорации не платят соответствующие суммы, хотя и обязаны. Дом мне все объяснил, насколько я ошибалась.

Он агрессивно выставляет подбородок вперед.

— Я не могу поверить, что я потратил столько своего времени на тебя, чтобы сделать из тебя специалиста. Ты оказалась обычной глупой шлюхой.