Страница 31 из 36
— Вот так бы всегда, — мечтательно говорил Синегоров оперативникам, — а то работаем, как во вражеском тылу, хрен где бумажку лишнюю изымешь, везде коммерческая тайна. А вообще, мужики, знаете, как мне представляется наша работа? — продолжал он и, не ожидая ответа, закончил свою мысль: — Представьте себе, что горит огромный дом, пылает ярким пламенем, а мы, то есть наша служба, в образе ма-аленького человечка где-то сбоку, где меньше пламени, из ма-аленькой леечки или чайника пытаемся что-то залить-потушить, а со всех сторон злые собаки гавкают и еще норовят цапнуть за ногу, а то и за горло. Ну и как вы думаете? Затушим? Вот и я так думаю, что вряд ли. Ладно, это лирика, а работать кому-то надо.
Пока собрали все необходимые документы, подобрали специалистов, закончился май, снег почти везде растаял, и можно было проводить контрольные обмеры.
На первый обмер выехала целая бригада во главе со следователем Глебовым. Контрольный обмер ясно показал, что на заводе никто никакого ремонта не производил и все акты приемки выполненных работ являются липой. Огромной, цветущей липой стоимостью в полтора миллиона рублей!
— Все! Теперь ей не отвертеться, — возбужденно говорил старший оперуполномоченный Рублев, выезжавший на обмер.
Но Синегоров так не думал. Пока не проведены все обмеры, не найдена сама Горина, успокаиваться рано. Еще не известно, какие аргументы она выдвинет.
Горина же в Охотоморске пока не появлялась и не давала знать о себе. По городу шустрили ее помощницы и помощники. Распустили слух, что скоро «Мама» приедет и всех прижмет к ногтю. Но «Мама» не спешила, издалека оценивала обстановку, давала указания, не понимая, что ее песенка спета. Громоздкая бюрократическая машина следствия между тем неотвратимо поворачивалась, и остановить ее на этот раз Гориной не удавалось. Синегоров с Фирсовым всерьез опасались, что она все-таки скроется где-нибудь за границей, на той же Украине, например, и доставай ее потом оттуда. Но по имеющимся сведениям, Горина все-таки собиралась вскоре нагрянуть и привести все в порядок. Видимо, старая хищница потеряла уже всякий нюх и осторожность, решив, что ей море по колено.
Во второй половине июня Синегоров с Фирсовым и Рублевым поехали на самый дальний рыборазводный завод, находящийся в 150 километрах от города. Большая часть дороги шла вдоль моря. Уже было тепло, но на море еще стояли льды, и о рыбалке можно было пока только мечтать. Тем не менее на побережье то и дело попадались группки рыбаков, с нетерпением ждавших, когда ветер отгонит лед, а некоторые прямо в разводьях плавали между льдинами на резиновых лодочках в надежде что-то поймать. Дымились костерки.
— Одурели за зиму в городе, — смеялся Фирсов, глядя на них.
Миновав паромную переправу, подъехали к заводу. Суровая женщина-вахтер, несмотря на участкового инспектора Бубнова, категорически отказалась пропускать машину на территорию завода.
— Это она перед вами бдительность показывает, — заметил Бубнов.
Оставив машину у ворот, пошли дальше пешком, Синегоров удивился:
— Смотрите, завод же практически новый, все блестит, да и построен-то недавно, Что здесь можно было капитально ремонтировать на полтора миллиона?
Фирсов засмеялся:
— Вы бы посмотрели третий завод, тот вообще американский и ремонту подлежит лет через десять, а его уже тоже три раза «ремонтировали».
— Чудны дела твои, Господи! До чего обнаглеть надо так неприкрыто воровать бюджетные деньги! На что они надеялись? — продолжал удивляться Синегоров.
На пороге их встретил директор завода Комаров и провел в свой кабинет.
Фирсов тут же сказал ему, что милицейскую машину вахтер обязана была пропустить на территорию завода, ведь это не военный объект и не частная собственность. Комаров не смущаясь ответил, что любые машины могут проехать только по его личному приказу. Синегоров вопросительно посмотрел на участкового. Тот на директора.
— Не уважаете милицию, Петр Васильевич?
— Да нет, у меня такое распоряжение руководства.
— Хорошо-хорошо, — перебил их Фирсов, — давайте завод посмотрим.
— Ну что ж, пойдемте, если вам интересно, — поднялся Комаров.
— Еще как интересно, — уверил его Синегоров, и они пошли на экскурсию. Рублев же с Бубновым пошли «в народ».
Рыборазводный завод — это, в сущности, несколько больших крытых бассейнов, в которых плавают мальки лососевых пород. В одних поменьше размером, в других побольше. Чистая, холодная проточная вода и в ней тысячи маленьких юрких рыбок.
Оперативники с интересом осмотрели все хозяйство, но никаких следов ремонта не нашли. Комаров же после долгих поисков показал им все-таки эти следы: две небольшие заплатки на крыше и один приваренный вентиль на трубе, да еще два-три деревянных трапа. И, помявшись, признался, что все это сделали его же рабочие в рабочее время.
— А как же акты формы 2? — спросил Синегоров. — Как вы их подписывали?
Уже в кабинете Комаров признался, что его попросили эти акты подписать.
— Вот так взяли попросили, и вы подмахнули на полтора миллиона? — не поверил Фирсов.
— Ну да, так получилось, — сокрушался директор.
— А сколько вам отстегнули? — спросил Синегоров.
Потупив голову, Комаров ответил, что полущил тридцать тысяч рублей.
— Всего? — не поверил Фирсов.
Комаров подтвердил, что всего, и часть денег он отдал своим рабочим за ремонт.
— Дешево вас купили, — резюмировал Синегоров.
Тут за окном раздался еле слышный шум автомашины, и, выглянув, Синегоров увидел черный джип и вылезающую из него толстенькую женщину лет 55 в светлых коротеньких штанах в обтяжку и полупрозрачной кофточке.
«Горина! Вот так встреча!» — подумал он, а вслух сказал:
— Так как же, Петр Васильевич, машины без вашего приказа на завод проезжают? Или приказы не на всех распространяются?
Привстав, Комаров глянул в окно и тут же заторопился к выходу.
— А вы не торопитесь, товарищ директор, мы сами ваших гостей встретим, — осадил его Синегоров, и они с Фирсовым вышли на крыльцо.
А на крыльцо уже поспешно всходила мадам Горина. Всем своим видом она хотела выразить превосходство. Две или три толстых цепи на дряблой шее, короткие, обтягивающие толстый зад штанишки, масса штукатурки на лице и очень-очень самоуверенный вид. Ни на кого не глядя, она попыталась пройти в дверь. Но на пути стояли трое мужчин, подошел и Рублев, и даже не подумали освободить ей дорогу. Не привыкшая к подобному обращению, Горина остановилась и надменно с недоумением уставилась на них.
— А вы к кому, гражданка? — «заметив» ее, с невинным видом спросил Рублев.
— Я к директору, — процедила мадам, не глядя на него.
— По какому вопросу? — продолжал допытываться Сергей.
— Это не ваше дело, дайте пройти!
— А вообще, кто вы такая и что здесь делаете? — переменив тон, строго спросил Сергей.
— А вы кто такие?! Стоите здесь! — вскипела Горина.
Синегоров с Фирсовым, не обращая на нее никакого внимания, продолжали беседовать о погоде и рыбалке, а Сергей достал свое удостоверение и представился:
— Старший оперуполномоченный УБОП майор Рублев. А вы кто?
— Какой-то Рублев стоит здесь, мешает мне пройти. Я — Горина и работаю здесь.
Не утерпев, вмешался Синегоров:
— Что это такое? Какая-то Горина проникла на охраняемый объект. И что вы здесь намерены делать?
— Да я работаю здесь, пропустите меня к директору! — запузырилась взбешенная мадам.
— А директор не желает вас принимать, садитесь в свою машину и немедленно покиньте территорию завода.
Тут как раз приоткрылась дверь и выглянул очень смущенный директор.
— Петр Васильевич, что тут происходит?! Какой-то произвол! — возопила Горина. Петр Васильевич поспешно прикрыл дверь.
— Вот что, боярыня! Путь перед вами чист, и скатертью дорога, — глядя в упор на Горину, произнес Синегоров.