Страница 15 из 16
Заснуть у нас не получилось. После долгого отсутствия царевны и переворошению всех гостей цекады, нашли брошеный балахон бойника. Опрос ничего не дал. Царевна долго сличала записи с наличием людей, царберы были рады отдать нудную работенку постороннему.
Милослава вернулась взбудораженная и какая-то дикая. Полный надежды взгляд сестер вызвал горькую усмешку. Царевна обратилась ко мне и Томе:
— Тоже отправитесь с цариссой Дарьей. Вернусь за вами на днях.
— Мы не оставим Шурика.
— Черт. Вот же, черт, одни проблемы от них. Зарина! — окликнула царевна-наследница маленькую царевну. — Будешь заложницей.
Милослава умела принимать смелые решения.
Девочка вздрогнула, будто кобыла лягнула. Могла даже назвать имя этой кобылы.
— Объясни, — потребовал я у царевны.
— Что должна делать заложница? — одновременно выпалила Зарина и залилась краской.
Милослава устало отмахнулась:
— Сестренка постоянно будет при вас как гарантия, что красного черта не тронут.
— И вылечат, — прибавил я.
— И поставят на ноги, если ты имеешь в виду это.
— А как объяснить окружающим, зачем я день и ночь таскаю с собой малявку?
— Я не малявка! — гордо всхлипнула Зарина. — Мне четырнадцать!
Вскочив и оправляя доспехи, она сравнивалась со мной ростом только благодаря сапогам на каблуках и островерхому шлему.
— Тебе?! — даже обернулся я.
— Да. Просто я маленькая. В смысле, низкая. Но я расту!
Вот так. Эта пигалица — моя ровесница.
— Объяснение для других будет такое, — на ходу сочинила Милослава. — Зарина наказана выслугой в год за случайную порчу или потерю твоего имущества.
— У меня нет имущества.
— Потому и нет, что она как бы потеряла. Ясно?
— Я согласна! — вертикально замахала головой Зарина с каким-то остервенелым непонятным удовольствием.
Вроде все устроилось. С рассветом нас передали Дарье.
— Прости, — говорила царисса царевне. — Они ж разовые, даже по голосам друг друга не всегда знают. Я тем более. Еще у вашей матушки Варфоломеи подменили. Думаешь…
— Да, — резко ответила Милослава. — Думаю.
— Зачем ей это? — пыталась успокоить царевну Дарья.
Руки и плечи Милославы сотворили жест, означающий как «не знаю», так и «а то сами не знаете».
Выяснилось, что несостоявшийся убийца на входе записан как бойник из свиты Дарьи. Прибыл из дома Милославы. Теперь царевна отправлялась на поиски правды. Возможно, и мести. Покачав головой, Дарья все же благословила:
— Храни тебя и направь на мысль верную и на путь истинный всеблагая Алла-всевидящая и всеслышащая, да простит Она нас и примет.
— Я найду, — пообещала Милослава. Ее левый глаз дернулся. — Найду и покараю. И да воздастся справедливым.
— Алле хвала, — убито повисла выговоренная цариссой необходимая формула. — Но не свершай необдуманного. Я тоже пострадала. Мой человек исчез. Если ты разворошишь угли, а результата не добьешься, мне потом трудно будет найти концы в полыхающем костре событий.
Она помолчала, задумавшись, и тихо прибавила:
— Если что-то пойдет не так — обращайся. Вместе мы распутаем этот клубок.
Кивнув, Милослава удалилась.
Рассвело. Караван-сарай гудел собирающимися путниками, готовящимися к новому дневному переходу. Лошади ржали, оседлываемые и навьючиваемые. Глаз искал верблюдов и даже слонов для соответствия виденным фильмам… но ожидания, к счастью или сожалению, не оправдались. Только люди и кони. Люди светлокожие, европеоидной наружности, разной степени смуглости. Большей частью в латах, с копьями или хотя бы мечами. На некоторых вместо полноценного доспеха — разноцветные халаты типа тех, что покрывали нас с Томой. Эти халаты у кого-то запахивались, у других скреплялись на груди встык крючками или застежками. Частично их покрывали бронзовые накладки. Все здесь служило безопасности. Все чего-то боялись. Почти все головы венчали островерхие шлемы. Только дети спокойно бегали в одних мешкообразных рубахах по колено, надеваемых через голову. Впрочем, были и взрослые в чем-то подобном: в перепоясанной или свободно свисавшей рубахе навыпуск, а также штанах или юбке. Причем женщины исключительно в штанах, а мужчины, соответственно, наоборот. Женщины распоряжались, мужья и прочие спутники умело справлялись с возложенными задачами. Думаю, минут через двадцать царберам можно будет поспать в полной тишине до очередного вечернего аврала.
Отбывая, мы попрощались с Шуриком. Я склонился над перевязанным соратником.
— Мы вернемся. Обязательно вернемся. Выздоравливай быстрее.
— Только не надо ой. Я вас умоляю, — мотнул он всклокоченной рыжей шевелюрой. Пробивающаяся щетина делала щеки красными. — Прекратите этих глупостев. Неужели не понимаю. Это вам не при румынах двери на ночь колбасой закрывать.
И на прощание, когда расстояние еще позволяло:
— Зай гезунт!
— Что?
— Будьте здоровы, в смысле: до свидания!
Тома утерла пальчиком уголок глаза. Вернемся ли? У меня тоже в носу щипало, а на душе скребли нагадившие кошки.
Свита цариссы оказалась маленькой, словно не царисса, а какое-то недоразумение. Зато с двумя развернутыми над головами штандартами. На одном — буква Д на зелено-оранжевом, на втором, бесцветном, — гриб на фоне буквы А. Ну да, она же госпожа школы и Грибных рощ. Не лучше ли на месте буквы изобразить книгу? Стоп, где я видал здесь книгу? Еще не изобрели.
Свита включала трех царевичей, царевну-подростка, поименованную Варварой, шестерку превосходно снаряженных войников, внешне не отличавшихся от царевно-царевичей и принцев ничем, кроме меньшей заносчивости, трех бойников-«ку-клукс-клановцев» и нас, четырех членов переходящего звена Варфоломеева семейства. И никакого отдельного багажа, исключая седельный. Умеют же путешествовать. У нас, четырех Варфоломеивцев, было два мешочка у царевен, уложенных на лошадях. Учитывая небрежность, с которой к ним относились, ценностей не везли.
Плотно сбитая Карина, на земле казавшаяся тяжеловатой и оттого неповоротливой, взлетела на своего коня, словно у нее пружина в одном месте. Когда сурово огляделась с высоты, я не успел отвести завистливого взгляда. Уголки девичьих губ тронула тень ухмылки. Впрочем, до меня ей не было дела. Глубоко посаженные карие глаза глядели вокруг твердо, несгибаемо и абсолютно равнодушно. Еще бы жвачку в зубы… Карина напоминала бычка, закованного в доспехи.
Царевичи уже нетерпеливо гарцевали верхом. Они сопровождали супругу на манер телохранителей: куда она, туда и они, без разговоров и приглашений. Думаю, и отхожее место берут в кольцо, когда дражайшая половинка… гм, четвертинка посещает указанное заведение. Подобно цариссе и царевне каждый обладал превосходным доспехом, выделяясь в вооружении чем-то особенным. Один, невысокий и гибкий, вместо щита имел за плечами два одинаковых меча, торчащие в стороны, словно обрезанные крылышки. Второй — свирепый верзила — обошелся одним мечом, зато огромным двуручным, тоже удобно расположившимся за спиной. Третий царевич, удивительно шустрый здоровяк, только что откликнувшийся на имя Руслан, был со щитом, но не убирал ладони с рукояти кривого меча, не характерного для этих мест.
— Тоже хочу нескольких мужей, — зашептала Тома. — Представляешь: сижу такая, вокруг офигительные мужчины — каждое слово ловят, каждый каприз выполняют… И все — мои!
Выразительно скривив губы, я отвернулся, принявшись разглядывать шестерку собиравшихся войников. Они так же лишь в мелочах различались экипировкой, но в основном снаряжении напоминали высшее сословие: на каждом чешуйчатые доспехи с оплечьями, перегибавшимися из-за спины и крепившимися застежками на груди, сапоги с поножами до колен, наручи по локоть и островерхие шлемы. Из-под нашитого на кожу металла кое-где проглядывала нижняя полотняная одежда в зелено-оранжевой гамме.
Мой взгляд был перехвачен Томой.
— Думаю, второй, третий и пятый мне бы подошли, как считаешь? — Озорная улыбка расползлась по витающему в облаках личику. Шепот продолжился: — Прикинь: забила мне стрелку Настюха-Брынза из десятого «бэ», а за меня выезжают такие красавцы в броне, как у Васнецова на «Трех богатырях». Представляю ее физиономию!