Страница 47 из 65
– Витя, зачем вы этого корреспондента украли?
– Ладно, не твоего ума дело. Просто этот кретин слишком много пронюхал и уговаривал пацана всех нас заложить.
– И вы его тоже убили?
– Вот балда! Я же тебе сказал: никого не убивал! И перестань ныть, а то вышвырну кяедреной матери из квартиры! Давай выпьем лучше! Что будешь пить? Коньяк? Водку? Я ж тебя просил виноград мне купить.
– Я знаю, Витя. Только я так заморочилась, что уже мне не до винограда было. Хочешь, я съезжу на такси на рынок?
– Нет уж, будем тут сидеть на пару. До приезда шефа… Что ты будешь пить?
Тут в эфире прозвучал комментарий майора Ожерельева:
– Товарищ подполковник, наш номер не прошел, она его не вытащила из квартиры…
– Слышу, не глухой, – зло сказал Светлов. – Ладно, дадим им выпить и поговорить, там видно будет.
– Витя, поцелуй меня! – вдруг попросила в квартире Смагина. – Мне страшно!
– Дурында ты, – ответил ей Акеев. – На, выпей коньяку. И ничего не бойся. Ты думаешь, что я тут сижу? Тряпки стерегу, что ли? Тут на кухне, за помойным ведром сейф с бриллиантами, миллиона на три! Шеф вернется, из любого дерьма выкупит. У него половина министров приятели, а еще половина с ним заодно в деле работает. Ты что, не понимаешь, где живешь? Нужно держаться тех, кто у власти стоит, и тогда все будет железно. Никто тебя с ног не собьет, никакой ОБХСС…
– Витенька, поцелуй меня…
– Ну, иди сюда. Иди…
Теперь в эфире звучали расклеивающиеся звуки поцелуев, скрип пружинного дивана и все учащающееся горячее дыхание. По лицам дежуривших в зале офицеров МУРа расползлись ухмылки и улыбочки. Все смотрели на меня и Светлова. Руководитель группы наблюдения майор Ожерельев доложил, пряча в голосе насмешливые нотки:
– Порнография начинается, товарищ подполковник. Какие будут указания?
– Заткнуться и ждать! – рявкнул Светлов.
– Слушаюсь, товарищ подполковник, – обиженно сказал Ожерельев.
Между тем в квартире номер двадцать два на Фрунзенской набережной сорок восемь, судя по звукам, начиналась порнография.
– Сними с меня! Сними с меня все! – шептал женский голос. – Вот так! Вот так! Подожди, не сразу! Я хочу поцеловать. Не двигайся! Не двигайся! Боже мой, как я его люблю!
– Нет, вы меня извините, я так работать не могу! – вдруг вскочила, раскрасневшись, пожилая техник-капитан Шагинская. И под уже неудержимое ржание дежурных офицеров прошла прочь из зала.
– Ожерельев! – хрипло сказал в микрофон Светлов. – Группу захвата поднять на седьмой этаж. Имей в виду: Акеев – чемпион Европы по боксу и может быть вооружен. Поэтому двери открывать по-тихому, только когда они будут кончать, по моему сигналу.
– А что, они будут кончать по вашему сигналу? – спросил ехидный Ожерельев.
– Ох, падла, я тебе похохмлю, ты дождешься! – беззлобно выругался Светлов. – Приступай к исполнению!
– Приступаю. Только, может, еще послушаем, а? Интересно, все-таки…
Тем временем Леночка Смагина не умолкала. Женщины, как известно, делятся на несколько категорий – молчальниц, болтушек и крикушек. Леночка Смагина оказалась из категории болтушек:
– Возьми меня за грудь! За грудь, пожалуйста! – шептала она с придыханием. – Только не так больно, Витя! Дай я пойду наверх! Дай я пойду наверх! Нет, я сама, сама! О-о-о-ой!!! О-о-о-ой, как хорошо! Ой, Боже мой! Ой, как хорошо!..
Теперь уже и там, на Фрунзенской набережной, и здесь, в дежурной части Петровки, 38, то есть в самом центре оперативной службы милиции в столице нашей родины Москве, слежение за «объектом» превратилось в какой-то порнографический радиоспектакль. Оставив свои операции, в наш третий зал сбегались дежурные офицеры из соседних залов, сотрудники НТО с третьего этажа и дежурные специалисты из комнат отдыха на первом этаже, следователи, инспекторы уголовного розыска и УБХСС, проводники служебно-розыскных собак, криминалисты, медэксперты, шоферы. Затаив дыхание, с разгоревшимися глазами, Дежурная часть московской милиции слушала ход нашей операции.
– Еще, Витенька! Еще! Ой, как хорошо! Ой, как хорошо! О-о-ой! Еще!..
– Да сколько же можно?! – вдруг возмутился помощник дежурного по городу капитан Павлычко. И посмотрел на часы: – Ведь уже двадцать третью минуту он ее пашет.
– Не он ее, а она его, – сказал кто-то.
Леночка действительно не унималась.
– Что тут происходит? – неожиданно раздался начальственный голос, и мы все повернулись к двери. В двери стоял недоумевающий начальник Дежурной части полковник Шубейко. Все непричастные к операции валом повалили мимо него из нашего зала, а он, хлопая белесыми поросячьими ресницами, слушал Леночку Смагину.
– Ой, что ты делаешь?! Ой, я умираю! Ой… – звучало в эфире.
– Он ее душит, что ли? – спросил наконец полковник.
Нужно сказать, что даже я и Светлов не выдержали, прыснули в кулак. А в эфире прозвучал жалобный голос Ожерельева:
– Товарищ подполковник, в группе захвата сержант Афанасьев кончил. Какие будут приказания?
– Он ее е…, товарищ полковник, извините за выражение, – сказал Светлов.
– Тогда прекратите это безобразие, товарищ начальник, – не выдержал Светлов. – Ожерельев, ты меня слышишь?
– Слышу, Марат Алексеевич.
– Если будешь еще хулиганить в эфире, лишу премиальных за операцию.
– Хорошо, товарищ подполковник. Только сколько будет продолжаться эта порнуха? Нам сегодня молоко положено за вредность.
– Отставить разговорчики. Кто у тебя двери будет открывать?
– Техник Суздальцев.
– Хорошо, приготовьтесь.
Действительно, судя по всему, дело в квартире № 22 приближалось к естественной развязке.
– Ожерельев, пошел! Открывай двери! Только брать живым! Я выезжаю! – Светлов жестом усадил за пульт своего помощника и кивнул бывшему медвежатнику, а теперь эксперту НТО технику-лейтенанту Ване Коровину: «за мной!».
Втроем мы сбежали вниз, к дежурившему по МУРу милицейскому «Мерседесу». Еще не успели хлопнуть двери машины, как водитель уже включил сирену, и мы с воем выскочили в Средне-Каретный переулок. Расшвыривая по сторонам городской транспорт, который при звуках милицейской сирены пугливо жался к тротуарам, мы помчались по Садовому кольцу к Фрунзенской набережной.
Секретно Начальнику 2 отделения отдела МУРа подполковнику милиции тов. Светлову М.А.
РАПОРТ (Окончание)
…Согласно Вашему радиоприказу техник Суздальцев с помощью отмычек бесшумно открыл замки на двери квартиры № 22, и группа захвата в составе шести человек под моим непосредственным руководством неслышно вошла в квартиру. Из спальни продолжали доноситься звуки, издаваемые В.Акеевым и Е.Смагиной. После окончания этих звуков послышался звук чиркающей спички и мужской голос спросил у объекта – гр. Е.Смагиной, будет ли она курить. Смагина курить отказалась, сославшись, что ей нужно срочно в ванную. Мы дали ей возможность беспрепятственно пройти в ванную комнату, а затем стремительно ворвались в спальню, где после короткой борьбы арестовали гр. В.Акеева, надев ему наручники. Применить лежавший под матрацем пистолет задержанный не успел. Одновременно в ванной комнате была арестована гр. Е. Смагина, которую арестованный В.Акеев назвал «наводчицей» и ругал нецензурной бранью. Узнав во мне «майора из Одессы», Е.Смагина поняла, что мое утреннее знакомство с ней в гостинице «Пекин» было инсценировкой и впала в обморочное состояние. По приказу прибывшего на место происшествия следователя по особо важным делам т. Шамраева И.И. арестованные были одеты в принадлежащую им одежду, а эксперт НТО техник-лейтенант И.Коровин совместно с техником Суздальцевым обнаружили на кухне, в шкафчике под водопроводной мойкой хорошо замаскированный импортный сейф новейшей конструкции.
Арестованный В.Акеев сообщил, что код сейфа известен только хозяину квартиры гр. Сысоеву В.В., который сейчас в заграничной командировке. По определению эксперта И.Коровина и техника Суздальцева подобрать цифровой код для вскрытия сейфа невозможно. В связи с этим по распоряжению следователя по особо важным делам т. Шамраева И.И. вскрытие сейфа было произведено с помощью автогена, однако тайник оказался пуст. Тщательный обыск квартиры показал, что других тайников, а также ценностей, инвалюты и наркотиков или других предметов незаконного хранения в квартире нет, о чем доношу.
Заместитель начальника 2 отделения 3 отдела МУРа
майор милиции В.Ожерельев
27 июня 1979 г.