Винс и Джой

Винс вздохнул, но поковылял в спальню, чтобы достать из шкафа коробку. Он смутно подозревал, что записка может быть где-то среди бумаг по его диссертации, но обнаружил ее в тетради за свою первую неделю обучения в колледже, рядом с ксерокопией вводной инструкции и пожелтевшим от возраста чеком из продуктового магазина за 23.09.87.

– Ух ты, – сказала Кесс, осторожно подержав записку двумя пальцами, – в этом письме столько энергии.

Она осторожно положила его на стол и расправила.

– В нем столько вибраций, что она могла вообще не писать ни слова.

– Слушай, Кесс, – он забрал письмо, – мы можем просто вернуться к Таро?

– Да, но не сейчас. – Она сжала письмо. – В этом письме печаль. Слезы.

– Кесс. – Он опять потянулся было к письму, но она вскочила на ноги и отошла подальше.

– Винсент, подожди, дай мне закончить. Это важно.

Она снова подняла письмо и закрыла глаза.

– Слезы. Злые, печальные слезы. Знаешь что? – Она опустила письмо и повернулась к нему. – Не думаю, что это прощальное письмо. Думаю, в нем гораздо больше. Что случилось в ту ночь, когда она уехала?

– О боже, – простонал Винс. – Ничего такого. Мы провели день с Крисом и моей мамой, потом было барбекю с ее родителями, потом мы ушли и занимались сексом в поле.

– И как?

– Кесс!

– Нет, я имею в виду, это был позитивный опыт?

– Да, спасибо за вопрос.

– И что она сказала тебе на прощание?

– Не знаю. Все было давно. Думаю, что-нибудь вроде «до завтра».

– И?

– И что?

– Ну, она сказала, что ей понравилось.

– Что – секс?

– Да.

– Возможно. Не помню.

– А потом?

– Ну, мы поцеловались и обнялись.

– И?

– Кесс!

Он посмотрел на часы. Без четверти полночь.

– Может, закончим? Уже совсем поздно. Я хочу спать.

– Нет-нет-нет! – воскликнула она, подскочив к нему. – Нет. Не ложись спать. Мне нужно побольше узнать об этой девушке. Какой она была? Красивой?

– Да, очень красивой. Очень милой, очень сексуальной и очень красивой, и потеря девственности с ней – лучшее, что со мной случалось. Могу я теперь идти спать?

– Ага! Ну наконец-то начинает проясняться. Значит, ты провел идеальную ночь с идеальной женщиной, а потом она исчезла до рассвета, ты никогда ее больше не видел и так и не узнал, почему. Похоже, в этом – корень всех твоих несчастий. Эта девушка оставила тебя в лимбе – по каким-то загадочным причинам, – и с тех пор ты не можешь двигаться дальше. Ты застрял в этом идеальном моменте, с которым с тех пор ничего не может сравниться. Боже, как печально. Ты должен ее найти!

– Что?!

– Да-да. Найти, поговорить с ней и узнать, почему она ушла.

– Кесс, – пробормотал Винс, поднимаясь на ноги и запустив пальцы в волосы, – я ценю твой энтузиазм и все такое, честное слово. Но уже почти полночь, это очень глупый разговор, и я иду спать.

– Нет! Мы должны составить план! Должны найти Джой Даунер! Должны… Мадлен!

Они повернулись на знакомый звук – скрипнула дверь.

– Мадлен! Ты вернулась!

Кесс сразу бросила записку, которой размахивала в воздухе, бросилась к двери, схватила независимую Мадлен и подняла ее в воздух.

– О боже, где ты была, дрянная девчонка? Мы так о тебе беспокоились!

Винс приподнял бровь, услышав, как его безосновательно включили в список сочувствующих.

– Мы обыскали всю округу. Ой, как странно ты пахнешь. Пахнешь… – Она уткнулась носом в густую кошачью шерсть и глубоко вдохнула. – Фу, «Обсешн». Ой, ненавижу «Обсешн». У меня была соседка, которая не стирала постельное белье – только иногда пшикала на него «Обсешн». С тех пор не переношу его. Вы воняете, мадам Мадлен. Воняете, воняете, воняете. Поверить не могу, ты сидела у кого-то дома, в тепле и уюте, наслаждаясь ласками какой-то надушенной вонючей женщины, пока мы искали тебя на ледяных улицах… Ну ты даешь, честное слово! – Она опустила кошку на пол и направилась к ящику с ее едой. – Ты плохая девочка. Очень, очень плохая. А теперь хочешь мисочку рыбных консервов?

Винс взял со стола сморщенную от дождя записку и тихо улизнул с кухни, пока пристальное внимание Кесс переключилось на кошку.

Забравшись под одеяло несколько минут спустя, он почувствовал себя совершенно истощенным. Если бы дурацкая кошка не пропала, он мог попытаться спасти испорченный день просмотром видео, пивом и ранним отходом ко сну. А теперь он чувствовал себя, словно по его самолюбию проехались катком. Его не только вдруг заставили осознать, что он полный олух и источник больших разочарований каждой встреченной в жизни женщины, но и заставили воскресить воспоминания, которые он предпочел бы оставить в далеком прошлом. Воспоминания, когда у него из груди словно вырвали сердце и положили обратно перевернутым.

Унизительные воспоминания о том, как он впервые в жизни без остатка подарил себя другому человеку и получил на следующее утро разочарование, словно не подошедшую по размеру футболку.

Пока он лежал в кровати, терзаемый мрачными мыслями, дверь медленно открылась, и на одеяло упал луч света. Послышался глухой стук и звук шлепка – что-то приземлилось к нему на кровать, – а потом раздалось громкое довольное мурлыканье, струящееся сквозь тьму, словно акустические пузыри. И хотя Винс не разделял страсти Кесс к этому существу, ему было приятно чувственное присутствие Мадлен, сегодня она впервые решила почтить его своим ночным присутствием.

– 13 –

Винс направлялся на празднование третьего дня рождения Кайла и, как обычно, протянул с покупкой подарка до последней минуты. Трудно было поверить, что с рождения Кайла прошло уже три года. Все произошло как будто вчера. Появление на свет братишки девятого сентября 1990 года стало для Винса одним из самых ярких дней в жизни. Крис позвонил ему полседьмого утра и сообщил, что у Кирсти раскрытие шесть сантиметров и, если он хочет увидеть самого свежего братика или сестренку, нужно срочно приезжать в больницу. Несколько мгновений Винс пребывал в состоянии шока, не совсем представляя, что значит раскрытие шесть сантиметров, но догадываясь, что какое-то отверстие готовилось к выходу из него головки. А потом в кровь хлынул адреналин, и он вдруг понял, что происходит. В считаные минуты он перестанет быть единственным ребенком своей матери.

Около восьми ему сообщили, что его мама в операционной, ребенок не выходит сам и ее готовили к кесареву сечению. Он ждал за дверью операционной, самым банальным образом прогуливаясь туда-обратно, пока через десять минут не появился Крис, одетый в зеленую больничную одежду и держащий в руках маленький белый сверток, казалось, слишком маленький, чтобы быть ребенком.

– Это мальчик, – сообщил он, вытирая набежавшую слезу. – Чудесный маленький мальчик. Смотри.

Винс заглянул в маленькое отверстие в верхней части свертка, увидел пару огромных мигающих глаз, приплюснутый нос и пучок влажных черных волос и решил, что младший брат – самое красивое, что он когда-либо видел в жизни.

А теперь Кирсти снова была беременна. Ребенок должен был родиться в январе, и Винс еще не определился, что думать по этому поводу. Что, если будет девочка? Он не понимал девушек своего возраста, что уж говорить о тех, что и до его колен не доставали? Чем занимаются маленькие девочки на заднем дворе в солнечный денек? Хотят ли, чтобы их покрутили до головокружения? Он сомневался. Наверное, они предпочитают играть в чаепития. Винс посмотрел на часы и понял, что может опоздать, и хотя опаздывал он в 90 % случаев, день рождения Кайла был не из их числа. Винс схватил первую попавшуюся груду яркого пластика и поспешил к кассе.

Когда в два часа Винс вошел в дверь кухни, Крис наполнял льдом раковину и складывал в него банки пива.

– Где он?

– Только проснулся. Кирсти его будит. Сейчас спустится.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».