Страница 23 из 29
– Она не любит Сури, – сказал Боб.
– Значит, кого-то другого?
– Индию. Для нее это нечто намного большее, чем патриотизм.
– Матриотизм. Никто не воспринимает Индию как отчизну.
– А вы – матриарх. Даете материнские напутствия выпускникам Боевой школы.
– Только тем из джиша Эндера, кто теперь стал главой государства, или вождем повстанцев, или в данном случае начинающим божеством.
– У меня к вам один вопрос, – сказал Боб.
– Ага, возвращаемся к теме?
– Эндер получает пенсию?
– Пенсию? Думаю, да. Да, конечно.
– И что происходит с его пенсией, пока он путешествует со скоростью света?
– Полагаю, накапливаются проценты.
– То есть вы ею не распоряжаетесь?
– Я? Вряд ли.
– А ваш муж?
– Деньгами распоряжаюсь я, – сказала Тереза. – Теми, которые у нас есть. Мы пенсию не получаем. Как, собственно, и жалованье. Мы просто иждивенцы. В университете мы оба числимся в отпуске, поскольку потенциальным заложникам слишком опасно находиться там, где нас могут похитить враги. Конечно, главный похититель мертв, но… мы остаемся здесь.
– Значит, деньги Эндера хранит МФ?
– К чему ты клонишь? – напрямик спросила Тереза.
– Не знаю, – ответил Боб. – Вытирал малышу Эндеру задницу и вдруг подумал: сколько же там дерьма.
– Дети все сосут и сосут, но грудь не становится меньше. А какают даже больше, чем можно добыть из груди, не превратив ее в сморщенную тряпку.
– А потом я подумал: я знаю, какую пенсию получаю, и это весьма немало. Собственно, мне даже до конца жизни можно не работать. И Петре тоже. Большую часть денег мы попросту инвестируем в разные предприятия, и доход быстро растет – скоро он будет больше, чем первоначально вложенная нами пенсия. Отчасти, конечно, благодаря тому, что у нас хватает инсайдерской информации. Ну, знаете, какая война скоро начнется, а какая закончится поражением и все такое.
– Хочешь сказать, кто-то должен надзирать за деньгами Эндрю?
– Вот что я вам скажу, – заявил Боб. – Я выясню у Граффа, кто ими занимается.
– Собираешься их куда-то вложить? – спросила Тереза. – Заняться брокерством или финансовым менеджментом, когда Питер наконец добьется мира во всем мире?
– Меня уже не будет, когда Питер…
– Боб, ради всего святого, не воспринимай меня всерьез. Я все прекрасно понимаю. И предпочитаю не думать, что ты можешь скоро умереть.
– Я просто хотел сказать, что не слишком подхожу, чтобы управлять… портфелем Эндера.
– Тогда – кто?
– Разве не «для кого»?
Тереза поморщилась:
– Нет. Даже по-английски.
– Не знаю. У меня нет кандидатов.
– И потому ты хотел посоветоваться с Питером?
Боб пожал плечами.
– Но в том нет никакого смысла. Питер совершенно не разбирается в инвестициях, и… нет-нет. Понимаю, к чему ты ведешь.
– Как, если я даже сам не уверен?
– Уверен, не сомневаюсь. Ты считаешь, что Питер пользуется средствами Эндрю, растрачивая пенсию брата.
– Вряд ли Питер назвал бы это растратой.
– А как тогда?
– По мнению Питера, Эндер, вероятно, покупает правительственные облигации, выпущенные Гегемонией. Так что, когда Гегемон станет править миром, Эндер получит четыре процента годовых, необлагаемых налогом.
– Даже я знаю, что это паршивое вложение.
– С финансовой точки зрения – возможно. Миссис Виггин, Питер распоряжается намного большими деньгами, чем скудные долги, которые все еще платят Гегемонии несколько стран.
– Долги растут и падают, – сказала Тереза.
– Это он вам говорит?
– К этим делам ближе Джон-Пол. Когда мир опасается войны, в Гегемонию идет поток денег. Не слишком большой, но все же.
– Когда я впервые здесь оказался, тут были Питер, вы двое и солдаты, которых я привез с собой. А также пара секретарей и множество долгов. Однако у Питера всегда хватало денег, чтобы посылать нас на вертолетах, – деньги на топливо, деньги на боеприпасы…
– Боб, чего ты добьешься, обвинив Питера, будто он растрачивает пенсию Эндера? Ты же знаешь – Питер от этого не становится богаче.
– Нет, зато он становится Гегемоном. А Эндеру когда-нибудь могут понадобиться деньги.
– Эндер никогда не вернется на Землю, Боб. Какую ценность будут иметь деньги на новой планете, где он собирается основать колонию? Что в том плохого?
– То есть вы согласны с тем, что Питер обманывает собственного брата?
– Если действительно обманывает – в чем я сомневаюсь.
Тереза напряженно улыбнулась, и глаза ее на долю мгновения вспыхнули, словно у оберегающей детеныша медведицы.
– Вы готовы защищать сына, который с вами, даже если он обманывает сына, которого с вами нет?
– Почему бы тебе не вернуться к себе и не позаботиться о собственном ребенке, вместо того чтобы лезть в дела моего?
– Первопроходцы ставили фургоны в круг, чтобы защититься от стрел индейцев…
– Ты мне нравишься, Боб. И за тебя я тоже беспокоюсь. Мне будет тебя не хватать, когда ты умрешь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Петре пережить трудные времена. Но держи свои слоновьи лапы подальше от моего сына. Если ты не заметил – на его плечах тяжесть всего мира.
– Пожалуй, все-таки не стану сегодня говорить с Питером.
– Рада была помочь, – сказала Тереза.
– Не передавайте ему, что я заходил, ладно?
– С удовольствием. Собственно, я уже про тебя забыла.
Повернувшись к компьютеру, она снова что-то напечатала. Боб надеялся, что она пишет бессмысленные слова и строки букв, не в силах от злости сочинить что-либо вразумительное. У него даже возникло искушение подсмотреть. Но Тереза была хорошим человеком, она просто защищала сына, и не было никакого смысла превращать ее во врага.
Боб вышел. Длинные ноги уносили его намного дальше и быстрее, чем обычного человека, идущего столь медленным шагом. Но хоть и шел не торопясь, он чувствовал, как учащается сердцебиение, словно после небольшой пробежки.
«Сколько у меня еще осталось времени? Уже меньше, чем вчера».
«Мне нравится этот мальчик, – подумала Тереза, глядя вслед Бобу. – Он настолько предан Эндеру и абсолютно прав, подозревая Питера. Питер просто не мог бы поступить иначе. Не удивлюсь, если он восстановил нас на полную ставку в университете, просто ничего нам не говорит, и сам обналичивает наши чеки.
Однако, может, ему тайно платит Китай, или Америка, или какая-то другая страна, которая ценит его деятельность как Гегемона.
Или как Линкольна. Или… Мартелла, если статьи Мартелла действительно писал он. От них прямо-таки несло пропагандистскими методами Питера, но стиль был совершенно непохож, и вряд ли на сей раз это могла быть Валентина. Неужели он нашел другого подставного писателя?
Может, кто-то крупно вкладывался в дело Мартелла, и Питер получал деньги, чтобы приумножать свои? Вряд ли. О подобных пожертвованиях наверняка пошли бы слухи. Питер не настолько глуп, чтобы взимать плату, если это может его скомпрометировать.
Свяжусь с Граффом, выясню, платит ли МФ пенсию Питеру. И если да – придется убить мальчишку. Или, по крайней мере, состроить разочарованную гримасу и высказать все, что я о нем думаю, Джон-Полу, когда мы будем одни».
Боб сказал Петре, что идет потренироваться с Сури и другими ребятами. И он действительно пошел туда, где они тренировались, но провел время в одном из вертолетов, разговаривая по зашифрованному каналу со старой космической станцией Боевой школы, где Графф собирал свой флот из колонистских кораблей.
– Не хочешь меня навестить? – спросил Графф. – Не готов еще отправиться в космос?
– Еще нет, – ответил Боб. – Пока не найду моих пропавших детей.
– Значит, хочешь поговорить о чем-то другом?
– Да. Но вы сразу же поймете, что на самом деле это никак меня не касается.
– Жду с нетерпением. Нет, придется подождать. Срочный вызов. Погоди минуту.
Послышалось шипение атмосферы, магнитных полей и излучения между поверхностью Земли и космической станцией. Боб уже решил было прервать связь и подождать другого раза. Или вообще забросить эти дурацкие расспросы.