Альвхейд

"Почем у вас мясо, уважаемый?" — спрашивали пузатые аристократы, наживавшиеся на чужом горе и деньгах.

"За триста дилиров она ваша" — отвечали ему и вытаскивали из специального шатра девочку-подростка, судорожно кутавшуюся в рваные тряпки.

А потом о ней уже никто не вспоминал, а стража делала вид, что труп молоденькой девушки, выпитый досуха, попал в канализационные стоки во время очередной потасовки ночью. Составляли акт, кое-как хоронили труп за стенами города и дружно шли напиваться в какой-нибудь кабак, транжиря деньги "за молчание".

Дурь продавалась прямо на улице: любой порошок за ваши деньги.

"Очутитесь в своих мечтах!" — разноголосили торговцы, пряча усмешку.

"Или на том свете" — мысленно досказывала себе я. Сами они эту гадость наверняка не принимали. Зато полгорода уже крепко подсело на гест — самый известный порошок, вызывающий привыкание уже после первого раза.

То тут, то там стояли, прижавшись к стенам, люди, с блаженным видом смотря сквозь тебя. Их лица были высохшими и бледными, а губы сухими и белыми. Их смерть должна была придти через несколько месяцев…

Нищих в Рагнейде было больше, чем в каком-либо другом городе, который я видала. Казалось, они были везде: в окнах развалившихся домов, у дорог, клянча деньги, возле кабаков и трактиров. Среди них было и много воришек — каждый стремился залезть в твой карман.

Прямо посреди дороги сидел маленький ребенок, лет пяти, сложив ладошки лодочкой и с табличкой на груди с непонятными буквами. Мальчик был настолько худой, что его серые глаза казались чересчур большими на обтянутом кожей лице. Щек не было, вместо них провалы и выпирающая челюсть. Он не ел несколько недель… Я достала горсть мелких монет и хотела, было кинуть ему в ладони, как меня остановил Штэйн.

— Не надо.

Я удивленно посмотрела на него.

— Что плохого в том, если я дам немного денег голодному ребенку? Посмотри, на нем же кожа, да кости!

— Если он не купит на них гест, значит, деньги отберут другие дети, — покачал головой вампир — Смотри, сколько их тут.

Я подняла голову и посмотрела вперед, до самого конца площади… Они были везде. Сотни голодных детей!

Самое ужасное, что где-то тут и Аллаэта…

Мы пошли дальше, а я всю дорогу смотрела себе под ноги. Рок тоже не хотел больше рассматривать местные "достопримечательности", он молча вел под узду Мрака, стараясь не отставать от меня и Штэйна. Рядом с вампиром мы оба чувствовали себя в этом проклятом городе под защитой. Почему-то я доверяла ему, хотя и не сомневалась, что у него много своих секретов. Как и у меня.

Мы прошли первое кольцо города, пришли почти в самый центр. Здесь обстановка резко менялась: высокие трех-этажные каменные особняки, разбитые красочные сады перед ними, мощеная желтоватой плиткой дорога. Туда-сюда сновали кареты с шикарно разодетыми возницами, дамы с зонтиками в руках и в забавных шляпках на тонких атласных ленточках. Их платья стоили бешеных денег, а, продав с них украшения, можно было бы целый год кормить семью из пяти человек.

На нас смотрели с неприязнью. Мы с Роком представляли собой жалкое зрелище, не слишком далекое от тех отбросов города, которые жили в первом круге. Штэйн был одет не намного лучше, но на него почему-то косились с уважением и страхом.

Проходящие мимо знойные красотки горячо улыбались мужчине, кокетливо хихикали, прижимаясь к плечам подруг. Одна даже послала воздушный поцелуй и помахала изящной ручкой, которая никогда в жизни не сделала никакой работы.

Я опустила глаза и посмотрела на свои руки: сухая обветренная кожа с глубокими трещинами, ногти обломаны, а под ними грязь. Мда… и как только меня умудрялись путать с дочерью герцога?

Проходящая мимо фурия, как бы, между прочим, провела рукой по плечу Штэйна, зазывно подмигнула и показала маленькие белоснежные клычки. Вампир кивнул в знак приветствия и продолжил путь.

— Я смотрю, тебя тут хорошо знают. Местные дамочки-вампирши, — прищурилась я.

— Раньше часто пересекались, — пожал плечами мужчина и я додумала сама где они пересекались.

— Такая резкая смена обстановки: вроде только были нищие и тут же везде роскошь и богатство!

— Первый круг — для самых бедных слоев населения, второй для богатых, а середина… там сам замок Арриэт, принадлежавший раньше бургомистру и городу, — пояснил вампир.

— А местная власть не против, что клан занимает такое здание? — заинтересованно спросила я.

— Власть в Рагнейде — это вампиры, Алиэн. Они здесь самые богатые и почитаемые, а все нищие — это люди или полукровки. Как ты, — он посмотрел на меня. Я нахмурилась. — Именно поэтому ты и должна будешь выполнить одно мое требование, если хочешь попасть в замок. Без меня, тебя туда не пустят.

— И что мне надо будет сделать? Ты объяснишь, наконец? — я сложила руки на поясе и преградила дорогу мужчине.

— Не сейчас. Надо сперва снять комнату попрестижнее в одной гостинице, а там уже я тебе все и объясню.

Гостиница "Вишневый сок" была в этом квартале самой дорогой, после "Томной ночи". В первой, Штэйну были всегда рады, во второй — его ненавидели и каждую ночь, которую он проводил там, пытались убить. Девять покушений и все без результата. Хотя нет, результат был — четырнадцать трупов, оставленных после вампира.

На мой вопрос "Кто же тебя так ненавидит?", мужчина сделал вид, что не расслышал меня.

"Вишневый сок" был двух-этажным зданием из красного камня. По стенам гостиницы до самой крыши вились, причудливо изгибаясь, зеленые и оранжевые лианы, распускаясь багровыми и желтыми цветами. Запах стоял неописуемый! Так и хотелось прижать цветок к носу и вдохнуть во все легкие. Штэйн остановил меня за руку, предупредив, что цветы ядовитые, убить-не убьют, но обоняние я потеряю часа на три, не меньше.

Молодой конюх подбежал к нам и торопливо повел Мрака и Весну в конюшню, клятвенно пообещав постоянному гостю заботливый уход и лучший овес для его лошадей.

Широкая дверь из красного кернийского дерева сразу же распахнулась перед нашими носами услужливым охранником, едва мы подошли к ней. Для такого верзилы как он, благодушная улыбка во все лицо, выглядела слегка подозрительно. Будто гадость какую-нибудь хочет сделать!

Я бросила взгляд на Штэйна. Мужчина без проблем вошел внутрь, не соизволив даже посмотреть в сторону зазывалы. Я тревожно шагнула следом. Не нравится мне это место, видит Каллиэстра, как не нравится! Причем весь город.

В огромном холле было неуютно, несмотря на лежащие повсюду ковры. На стенах висели рогатые оленьи головы, потрескивали фитильки свеч в массивных канделябрах, картин на стенах было столько, что впору устраивать бы выставку. Но гостиница хранила какую-то странную тишину. Хотя чем глубже мы проходили внутрь коридора, тем сильнее доносилось откуда то раскатистое жужжание, похожее на пчелиный рой.

Не дойдя до винтовой лестницы впереди, слуга остановился у высоких дверей сбоку. Жужжание настойчиво доносилось оттуда.

Перед нами распахнулись двери, и в нос хлынул запах дорогого табака, вперемешку с не менее дорогими женскими духами. Вся эта круговерть ароматов дала в голову опьяняющим состоянием и головокружением.

Повсюду были ковры с узором в виде горсти вишневых ягод. По коврам вальяжно расхаживали богато разряженные мужчины и женщины. Все вампиры, вероятно. То тут, то там, то и дело мелькала полностью белая одежда слуг. Причем женщины обслуживали только клиентов мужского пола, а мужчины наоборот.

Справа находился обеденный зал, слева — игорный. Здесь играли в карты, кости, рулетку.

— Играть здесь не стоит — среди вампиров шулеров ничуть не меньше, чем среди людей, — предупредил Штэйн больше Рока, чем меня. У меня на лице было написано отвращение ко всему происходящему, в то время как мальчик, наоборот, с открытым ртом глазел вокруг.

— У меня все равно нет денег, — пробормотал Рок, опустив глаза.