Принцип иллюзии

- Из них больше половины я провела в лесу, охотясь на зайцев. Нет, серьезно, ты хоть представляешь, каково это для оборотня впервые принять человеческий облик? Научиться ходить на двух ногах, разговаривать, завязывать шнурки? Задумайся, кто станет учить взрослую женщину тому, что знает каждый ребенок? Никому не знакомую женщину, вышедшую из леса, практически немую... Которая к тому же выглядит точь-в-точь как бабушка Линь в молодости. В то время люди были осторожнее и кого попало в дом не пускали.

Дора хихикнула.

- А мужчины?

- А мужчины за последние триста лет мало изменились.

- Расскажи еще что-нибудь! Ты когда-нибудь брала мужское тело? Как это?

Саран фыркнула и опрокинула очередную стопку.

- Было пару раз. Но это только больше запутывало. К тому же от мужчин ожидали воинственного, агрессивного поведения... А я не умею драться, совсем. Да и... Когда я, будучи женщиной, ложилась с мужчинами, то они теряли лишь самую чуточку своих сил. А когда я была мужчиной, мои женщины, они теряли еще и репутацию. Я видела, что с ними случалось потом. Это было слишком жестоко, и я больше так не делала.

- Шовинистические свиньи!

- У тебя есть еще лимон?

- Ага, сейчас нарежу.

- Расскажи лучше про Эдриана.

- Да что о нем... О, это интересная история. Ты знала, что его отец - профессор теоретической физики? Я не шучу, он преподает в университете Эдинбурга, и, если бы не смерть Франчески, жила бы я сейчас в холодной Шотландии.

- Франческа - это его мать?

- Да, Франческа Гатти. Очень сильная ведьма. И очень красивая. Но характер... мама дорогая! Когда она узнала, что я соблазнила ее сына, то несколько кварталов бежала за мной с ножом. Потом успокоилась, конечно... Но Эдриан не простил. У них и так-то отношения не клеились. Он ведь никогда не хотел быть шаманом, даже дар не развивал. Все грозился уехать к отцу. Они развелись с Фраческой, когда ему было пятнадцать лет. Из-за, цитирую, несовместимых взглядов на закон сохранения энергии. Дети остались с Франческой, но там все было очень неспокойно. Эдриан уехал, как только ему исполнилось восемнадцать, имя сменил и не возвращался, пока... ты заходила в подвал? Ну вот. Эдриану тогда пришлось вернуться. Он очень похож на мать, такой же упрямый. И очень добрый в глубине души. И чертовски красивый, да? Я ведь знала, что не стоит трогать мальчика, но он так мне улыбался... Впрочем, чего уж теперь?

- Почему вы не живете вместе?

- И почему до сих пор не поженились? Все спрашивают. А я не могу. Он приходит ко мне, и от него словно мертвечиной пахнет. Сидит целыми днями в подвале, рядом... Матерь божья, как вспомню... Они ведь с Тией по всей Италии носились, договаривались с ковенами, искали нужные заклинания, а я все три дня была с Франческой. Даже ночевала там, рядом со щитом. Пыталась протолкнуть воздух внутрь, воду... Кстати, Эдриан оставил какой-то сбор, велел заварить и дать тебе перед сном.

- Да, хорошо бы. Но спать пока не хочется.

- Вот и мне.

Дора снова разлила текилу по стопкам.

- Неужели все скоро закончится? - спросила, глядя в пустоту.

- Ты про Аномалию?

- Про нее, про этот дом проклятый, давно бы его снести и посыпать землю солью. Про дружка Эдриана.

- Луиджи? Он тебе так не нравится?

- Он ненормальный. В нем души нет, искренности, глубины. Только пустота, неутолимый голод. Я уверена, ему плевать и на Эдриана, и на Аномалию... Но он ухватился за эту идею, забыв обо всем. Потому что пока это кормит его жажду саморазрушения. С одной стороны, он очень помог, но с другой... Понимаешь, что самое жуткое: он не боится. Вообще. И на себя ему плевать больше всего.

- Налить еще?

- Наливай. Не оставлять же две капли? Кстати! Давно хотела спросить: а это правда, что лисы всегда чувствуют Луну?

- Правда.

- Даже сидя в подвале?

- Всегда.

- Хм... А свою собственную они вырастить не могут?

- Это как?

- Ну, я слышала одну байку, что это сейчас духи разленились, а раньше оборотни прекрасно без Луны обходились, наяды - без воды, а сильфы - без ветров. Они создавали внутри средоточение силы, этакую питательную вакуоль, за счет которой и жили.

- А пополняли энергию как?

- Не знаю. А все-таки? Ну-ка, давай. Сядь ровно. Закрой глаза и представь мысленно собственное тело.

- Которое из?

- Нынешнее. Представь свои руки и ноги, пальцы на них, ногти. Не смейся! Вдохни поглубже и ощути, как воздух наполняет легкие. Прислушайся к стуку сердца, постарайся почувствовать и остальные органы. Все-все, вплоть до мельчайших капилляров. Ощути целостность и глубину. И перестань смеяться, я сказала!

Саран честно пыталась представить и ощутить. Она неплохо знала свое тело, лучше, по крайней мере, чем большинство людей знает свое. Это было важно при превращении, знать, что с тобой происходит. Но она никогда не пробовала ощущать свою селезенку или вены малого круга кровообращения. Но все равно пыталась.

- А теперь представь, что Луна лежит прямо тут, - Дора коснулась ее макушки. - Ощути ее тяжесть и силу. Ты держишь ее на голове, ее лучи проникают в тебя. Ты должна почувствовать их вот тут, - ее рука легла Саран на живот. - Попробуй.

- Попробовать что? Съесть Луну? Но я же не крокодил, я лиса.

- Да ну тебя!

Той ночью у них так и не получилось ничего наколдовать: ни Луну, ни вакуоль.

- Саран, а у тебя есть дети?

Они лежали на софе в гостиной. Текила закончилась. Начался коньяк.

- Почему ты спрашиваешь?

- Мне интересно, есть ли в мире еще такие, как я? Было бы неплохо познакомиться, узнать, как еще бывает...

Голос Доры делался все тише. Она вздохнула и, кажется, задремала. А Саран, сама того не желая, вспомнила...

У нее тогда только вырос пятый хвост, и в человеческом обличье она отныне ничем не отличалась от любой другой женщины. Свою личину она выбрала случайно, украв голову первого попавшегося трупа. Тогда она была не слишком красивой, но этого и не требовалось.

Хоу Ю тоже не был красавцем, не был он и богачом. Обычный крестьянин, который кормился, выращивая рис и продавая его на рынке в Даляне. Она и по сей день не знала, что в нем было особенного и почему она полюбила его. Просто полюбила и все тут. Ей нравилось наблюдать, как двигаются его сильные пальцы, нравилось, как перекатываются мышцы на его натруженной спине, она любила морщинки в уголках его глаз и, казалось, ее сердце переставало биться, едва она слышала его голос.