Страница 14 из 32
Анжелика мотнула головой.
— А ты рискни. Анжелика того стоит. Поверь мне.
— Охотно верю, — сказал Хоуз.
Ему нельзя отходить от Анжелики. Он должен быть именно здесь в тот момент, когда зазвонит телефон. Да зазвонит ли он вообще когда-нибудь? Хоуз чувствовал, что их беседа зашла в тупик, дальше пути не было. Чтобы выиграть время, он задал совсем другой вопрос:
— Как получилось, что ты стала проституткой, Анжелика?
— Я не проститутка, — возразила Анжелика. — Вот ей-Богу…
— Я говорю серьезно, — строго сказал Хоуз.
— Ну разве что изредка, — уступила она. — Только чтобы купить себе что-нибудь красивое. Я хорошо одета, да?
— О да!
— Послушай, приходи ко мне, не пожалеешь.
— Там, где ты скоро окажешься, свидания разрешают не часто.
— Что? — удивилась она, и в этот момент зазвонил телефон.
Хоуз вздрогнул. Он машинально двинулся было к стене, но вовремя вспомнил, что надо подождать, пока Вирджиния возьмет трубку. Он заметил, как Бернс протянул руку к аппарату и взял трубку только после того, как Вирджиния кивком головы позволила ему это сделать.
— Восемьдесят седьмой участок, лейтенант Бернс слушает.
— Так, так, теперь, значит, у них на телефоне дежурят большие шишки! — услышал Бернс в трубке.
Хоуз начал пятиться к стене. Он не смел поднять руку, так как Вирджиния Додж краем глаза глядела в его сторону. Потом она повернулась немного и оказалась к нему спиной. Хоуз тотчас же поднял руку.
— Кто это? — спросил Бернс.
— Сэм Гроссман из лаборатории. Кто еще, черт возьми, это может быть!
Терморегулятор кондиционера был прикреплен на стене. Хоуз улучил момент и поставил регулятор на максимум.
В тихий октябрьский денек прибор на стенке обещал в скором времени lогнать температуру в дежурной комнате до сорока градусов.
Глава 9
Сэм Гроссман был детективом, лейтенантом и очень дотошным человеком. Менее дотошный человек, будь он заведующим лабораторией криминалистики, отложил бы скорее всего звонок до утра. В конце концов, уже было без трех минут шесть, и Сэма ждали дома к ужину. Но Сэм Гроссман верил в борьбу с преступностью и уповал на криминалистику. Он был убежден, что одно без другого невозможно. Сэм никогда не упускал случая напомнить своим коллегам-полицейским, которые занимались оперативной работой, что детективы просто обязаны как можно чаще прибегать к помощи криминалистики.
— Судебный медэксперт осмотрел труп, Пит, — послышался его голос в телефонной трубке.
— Какой труп?
— Того старика, Джефферсона Скотта.
— А, понятно.
— Дело расследует Карелла? — спросил Гроссман.
— Да.
Бернс бросил взгляд на Вирджинию Додж. Услышав имя Кареллы, она выпрямилась на стуле. Теперь она внимательно прислушивалась к разговору.
— Карелла славный парень, — говорил Сэм Гроссман. — Он сейчас у Скоттов?
— Точно не знаю, — отвечал Бернс. — Может быть, там. А в чем дело?
— Если он там, неплохо было бы поскорей с ним связаться.
— Зачем, Сэм?
— Наш медэксперт констатировал смерть от удушья. Ты знаком с делом, Пит?
— Я читал отчет Кареллы.
— Ну так вот, старика нашли повешенным. Однако шейные позвонки не сломаны. Очень смахивает на самоубийство. Помнишь дело Эрнандеса? Там тоже все выглядело как самоубийство — повесился, мол, и все тут. А на самом деле Эрнандес погиб от передозировки героина.
— Помню.
— Тут, конечно, не совсем тот случай. Этот человек и впрямь умер от удушья.
— Тогда в чем загвоздка?
— Веревка тут ни при чем. Он не вешался.
— А что же с ним произошло?
— Мы обсудили это с медэкспертом, прикидывали так и этак. Похоже, Пит, мы разобрались, что тут к чему. На горле покойника есть синяки, которые указывают на то, что сначала он был задушен руками, а потом уже ему на шею накинули веревку. Найдены, конечно, следы и от веревки, но почти все синяки и кровоподтеки оставлены руками. Мы пытались собрать отпечатки пальцев, но у нас ничего не вышло. Далеко не всегда удается взять отпечатки пальцев с кожи…
— Значит, ты думаешь, что Скотта убили?
— Я в этом уверен, — ответил Сэм Гроссман. — Помимо прочего, мы проверили и веревку. Опять же все очень напоминает дело Эрнандеса. Состояние волокон указывает на то, что старик, вопреки предположениям, не спрыгнул со стула. Его подвесили. Это убийство, Пит. На этот счет не может быть никаких сомнений.
— М-да. Огромное спасибо, Сэм.
— Дело вот в чем, Пит, — продолжал Гроссман. — Если Карелла все еще там, в доме Скоттов, было бы неплохо связаться с ним.
— Не знаю, там ли он сейчас, — сказал Бернс.
— Я говорю — если он там. И если он действительно у Скоттов, то где-то рядом с ним убийца. Душитель. А я очень люблю Кареллу.
Дэвид Скотт сидел, уронив руки на колени. Его крупные, тяжелые руки были покрыты вьющимися золотистыми волосами — точь-в-точь такого же цвета, что и коротко стриженная шевелюра. Он сидел спиной к окну, выходящему на реку. Там, вдалеке, буксиры тянули баржи, оглашая вечерний воздух протяжными гудками.
Было десять минут седьмого.
Перед Дэвидом Скоттом расположился в кресле детектив Карелла.
— У вас случались споры со стариком? — спрашивал Карелла.
— А что?
— Мне хотелось бы знать.
— Кристина уже кое-что рассказала мне о вас и ваших догадках, мистер Карелла.
— О моих догадках?
— Да. У нас с женой нет друг от друга секретов. Она передала мне некоторые ваши соображения, которые вы взяли за основу, расследуя случившееся. Мне они кажутся совершенно неприемлемыми.
— Крайне огорчительно это слышать, мистер Скотт. А предположение о самоубийстве кажется вам более приемлемым?
— Именно это я и имел в виду, мистер Карелла. И еще я хотел бы кое-что вам напомнить: мы из рода Скоттов. Мы не какие-то жалкие иммигрантишки из лачуг на Калвер-авеню. Повторяю, мы — Скотты! И я не обязан сидеть и выслушивать ваши сомнительные обвинения. В конце концов, у нашей семьи есть неплохие адвокаты, которые могут поставить на место зарвавшихся детективов. Если вы не возражаете, я хотел бы прямо сейчас пригласить одного из адвокатов, чтобы с его помощью…
— Сядьте, мистер Скотт, — рявкнул Карелла.
— Что вы себе…
— Сядьте и перестаньте ломать комедию. Если вам так хочется пригласить одного из ваших великих адвокатов, вы сможете сделать это в занюханном восемьдесят седьмом участке, куда я намерен препроводить вас, вашу жену, ваших братьев и всех прочих, кто находился в доме в то время, когда ваш отец якобы совершил самоубийство.
— Вы не имеете права…
— Имею и непременно им воспользуюсь, если вы сейчас же не сядете.
— Но я…
— Сядьте!
Дэвид Скотт сел.
— Так-то лучше. Я не утверждаю, будто ваш отец не повесился. Самоубийцы далеко не всегда оставляют записки, и вполне вероятно, что ваш отец покончил с собой. И все-таки, насколько я могу судить по тому, что узнал от Роджера…
— Роджер — всего-навсего слуга, который…
— Роджер рассказал мне, что ваш отец был веселым, жизнерадостным человеком. В последние недели он не казался подавленным, да и вообще он не был склонен к депрессии. Ваш отец был весьма состоятельным человеком, возглавлял крупную корпорацию и имел деловые интересы по меньшей мере в шестнадцати штатах. Он овдовел двенадцать лет назад, и вряд ли можно предположить, что его самоубийство вызвано кончиной любимой супруги. Короче, глава вашей семьи не производил впечатления человека, который собирается расстаться с жизнью. Вот почему мне и хотелось узнать ваше мнение: с чего бы такой человек вдруг решился на самоубийство?
— Понятия не имею. У отца не было привычки слишком со мной откровенничать.
— Вы с ним не разговаривали?
— Почему же, разговаривал. Но только не на личные темы. Отец был очень сдержанным человеком. Не из Тех, у кого душа нараспашку.
— Как вы к нему относились?