Страница 64 из 79
— Я готов.
— Тогда секундочку. Через двадцать минут я встречу вас у входа в здание, которое вы занимаете в данный момент.
— Я один вряд ли займу целое здание.
— Еду.
Короткие гудки. И правильно. Стоит собираться. Ведь как поет Паша: «Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены…»
Глава 2
Поедем, красотка, кататься,
Давно я тебя поджидал.
Того, кто меня встретил, стоит описать особо. Длительно описывать и вдумчиво. Увы, именно этого я не умею. Ограничимся немногим.
Женщина, росточком чуть ниже меня. Фигуру разглядеть было крайне сложно, мешала длиннющая норковая шуба. Удивительно, как ей удавалось водить машину в эдакой хламиде. Голова не покрыта. Жесткие черные волосы разметались по плечам. Слишком длинные, как у Непринцева, ресницы. Широко распахнутые карие глаза. Пухлые губы со следами серебристой помады. Совершенно потрясающей формы, немного вздернутый, но вместе с тем идеально правильный нос. На ногах теплые зимние сапожки. Весьма дорогие, стоит заметить. В руке, обтянутой коричневой шерстяной перчаткой, кроваво-красный тюльпан. В глазах изредка мелькает проблеск того, что я, будучи менее щепетильным, назвал бы мыслями.
Женщина оглядела меня, задержала взгляд на потрепанных сапогах и шагнула навстречу.
— Здравствуйте. Вы — Чернышев? Йес?
— Он самый.
— Держите. — Она протянула мне тюльпан. — Это лично вам.
Я удивился. И растерялся.
— За что?
— Просто. Подарок. Обожаю делать подарки. Простите, мы с вами встречаемся в первый раз?
— Если память не изменяет, да.
— Тем более. Это из оранжереи Миши. Залезайте в салон. Ну и ветер сегодня, правда?
И машина тоже симпатичная. Красная «тойота». Мило Кротков устроился. За какие заслуги ему такое счастье?
Я сел на переднее сиденье, и мы отправились в путь.
— Куда?
— За город. В Комарово. Между прочим, там жила Ахматова. «Раскинулось море широко» написала или нечто в этом духе.
— Господи! Чего так далеко?
Она едва заметно дернула уголком рта.
— Мишины штучки. Насмотрелся боевиков. Боится, придут его ликвидировать. Только вам и доверился, йес. По части безопасности он, кстати, полный профан.
Я малость прикинул ситуацию.
— Еще бы. Безопасность — это тема Чернова.
— Именно.
— А почему он доверился вам?
Она кинула беглый взор в мою сторону и легко ответила, доставая из бардачка «Пэлл Мэлл»:
— Хи из мой муж. Это нынче немодно, однако терпим.
— Ясно.
Что здесь скажешь?
— Кстати, коль скоро мы уже познакомились. У вас имя имеется?
— Екатерина. Или Катя. Ай привыкла, не обижаюсь. Сигарету?
— Нет, спасибо, Екатерина, — я уставился на дорогу, пытаясь различить что-либо сквозь черноту за стеклом. Мы молчали. Я не выдержал первым.
— Лучше расскажите о Кроткове.
— Профессиональный инстинкт?
— Забавно. Любопытный человек. Уезжает из города и считает, что его невозможно отыскать. И приглашает к себе едва знакомого мента. Небось и охраны не держит.
Екатерина вновь глянула в мою сторону и вновь поспешно отвернулась.
— Дурак, — лаконично пояснила она, и я не стал уточнять, в чей адрес сие прозвучало.
— Обратно-то подкинете?
— Ну, обратно, может, и везти некого будет, олл райт? — задорно подмигнула Екатерина, но я не рассмеялся, а продолжал безучастно всматриваться в шоссе.
— Теперь я поспрашиваю. Позволите? О’кей?
— Валяйте. Содержательный выходит диалог.
— Терпеть не могу хмурых мужчин. Меня от них тошнит. Пытаюсь вас растормошить.
— Какая жалость. Я плохо тормошусь. Я несгибаем. Вроде носков подростка или жевательной подушечки «орбит».
— Плевать. Одно из главных моих развлечений — болтовня. Ай обожаю болтать. По правде, это мое единственное развлечение, оф кос. Никогда не выходите замуж за бизнесмена, бэйби. Скучнейшее времяпрепровождение. Хи то сутками пропадает, то забивается в угол и шипит и вздрагивает от малейшего шороха. Думаете, ай балуюсь на стороне? Черта с два. Любой приятель готов заложить вас за пачку баксов. Ай носу не смею высунуть. Зато люблю потрепаться.
— Интересная вы женщина. Ну а я при чем?
Вопрос, казалось, озадачил ее. Потом супруга Кроткова с облегчением вздохнула.
— A-а. В смысле, почему я привязалась к незнакомому человеку? Очень легко. Миша твердит: «Приедет Чернышев — во всем разберемся». Молится на вас, как на икону. Кстати, Миша верующий, ужас! Заставлял меня в церковь ходить. А там свечи, алтарь, иконостас. Ни во что не врубаюсь, хожу как дура… А я считала, вы эдакий супермен. Как Брюс Уиллис в «Крепком орешке».
— Сомневаюсь, что вы так считали.
— Честно. А вы нормальный. И ж-жутко таинственный. Вы наверняка что-то знаете и тщательно скрываете. И пусть. Понравился цветок?
— Безмерно.
— Я рада. А кого вы ловите?
— С удовольствием посадил бы Мишу Кроткова. Только вряд ли получится.
— И не надейтесь. Это сложно. Практически невозможно. А жаль, — с искренней грустью заметила Екатерина. Впрочем, она моментально встрепенулась. — Вон ресторан. Там чечены. Они хитрые, сволочи. Сколько они имеют с этого ресторана, вы представить не можете.
А здесь еще автосервис. Думаете, они чьи тачки ремонтируют? Да угнанные! А подвальчик рядом, во, проехали, раньше в нем Иваренского держали, помните, выкуп требовали? Ах, вы не в курсе, тогда огласки не было. Чечены, гады, оттяпали кусок трассы и кормятся. Вообще, черные в основном похищениями промышляют, но чего увидят, вцепятся, не отпустят.
— Откуда такие сведения?
Екатерина швырнула окурок в окно и потянулась за новой сигаретой.
— Дима часто просвещал. Йес.
— Чернов?
— Угу. Он считал, в жизни полезно многому учиться в любом возрасте. Хи вообще порол часто полную чушь.
— Тебе его жаль?
— Ого! — Екатерина непритворно восхитилась. — Столь стремительно перейти на ты! Жалко… Черт знает, не особенно. Знакомыми мы были не слишком близкими, пусть он и друг мужа. И уж в постели не развлекались, если ты на это намекаешь.
— Конечно, там вы занимались серьезными проблемами. Мне, честно говоря, плевать, с кем ты спишь. Лишь бы не со мной. Готова поверить?
— Сложновато. Давай лучше поболтаем ни о чем. А то Миша достал. Исключительно о своих мелких заботах трезвонит. Аж с лица похудел.
Я предложил:
— Желаешь выслушать поучительную историю?
— Желаю.
История в самом деле поучительная.
В начале восьмидесятых годов в одном из сел Сестрорецкого района, мимо которого мы проезжаем, с легкой руки переименованного администрацией Собчака в Курортный (любопытно, зачем?), стоял домик. Милый маленький домик, построенный аж в конце прошлого века. Домик, деревянный естественно, по праву принадлежал супружеской чете. Чета сия обвенчалась и отправилась отдыхать в этот домик. Муж работал механиком и взял отпуск, о профессии жены история тактично умалчивает.
Беда молодоженов заключалась лишь в некоторой наивности, проявлявшейся в основном в твердом убеждении, что каждый в нашей великой стране имеет право жить, где ему угодно, имелись бы соответствующие бумаги, то бишь справки.
Однако более умудренный опытом откормленный партийный деятель областного масштаба так не считал.
Деятелю безумно приглянулся домик, а точнее, участок, который домик этот занимал. Участок, и правда, прекрасный.
И вот деятель, назовем его X, благородно решив договориться с рабочим классом, предложил съехать подобру-поздорову и оставить участок ему, деятелю.
Глупые супруги благородных порывов не осознали и послали миротворца довольно далеко. Современный Толстой обиделся и легко доказал, что власть в стране принадлежит не рабочим и крестьянам, а тем, кто о них заботится и беспокоится. Короче, придрался к какой-то формальности и через суд выгнал обоих конкурентов с участка. После чего оккупировал его и приступил к строительству дачи.