Возрождение надежды

В коридоре громыхнуло, послышалась яростная ругань на незнакомом языке. Дверь по керговской традиции открыли пинком, и в комнату ввалился Миол, одной рукой прижимавший к себе жбан с пивом, а другой тащивший за ворот вопящего и отбивающегося Бойко.

— Подслушивал! — Тальб толчком отослал парня на середину комнаты, тот не устоял и свалился под ноги Рильгону.

— А, юный храбрец! — Рильгон нагнулся и рывком поставил Войко на ноги. Скажи-ка, не говорил ли тебе твой батюшка, что подслушивать нехорошо?

Войко, перед лицом которого возникла бледная физиономия каттакана, взвизгнул, шарахнулся в сторону, и если бы не Рей, непременно врезался бы головой в стену.

— Упырь!

— Вот и имей с ними после этого дело! — нарочито громко провозгласил Лайле.

— Войко, перестань! — одернул парня Драйбен. — Это господин Рильгон, у которого я целую ночь гостил в Рудне и, как видишь, не усох и не лишился ни единой капли крови.

— Упырь, — повторил Войко, но уже гораздо тише.

— Да еще и преужаснейший! — поддержал его мелодичный голосок. Одна из тальбиек, которой прискучило разглядывать немногочисленные украшения Асверии и слушать разглагольствования Рильгона, скользнула через комнату к Войко. — Спаси меня от него. Проведи по замку. Наверное, с крепостных стен открывается превосходный вид?

Выражение ужаса на лице юноши сменила плутовская улыбка. Несколько мгновений он с восхищением разглядывал светловолосую красотку.

"Ох, не обошлось тут без чар, не могут все они быть такими красавцами от рождения!" — подумал Драйбен.

Затем Войко, решительно тряхнув головой, склонился в учтивом поклоне, да еще и ножкой шаркнул, и руку, мерзавец, к сердцу прижал:

— Изволь!

"И откуда что берется? То пень пнем, а тут прямо-таки вельможные ужимки демонстрирует, словно всю жизнь при дворе кониса провел!" — . изумился прэт.

— Эйя! — предупреждающе повысил голос Рильгон, но тальбийка лишь плечиком дерзко повела, пушистыми ресницами взмахнула, сладчайшим голосом промолвив:

— Надеюсь, вы здесь без меня не соскучитесь?

— Не соскучимся. Погуляйте… — разрешил со смешком Тиир.

Эйя подхватила Войко под локоть, и они выскользнули из комнаты.

— Н-да-а-а… — удрученно пробормотал Рильгон. — Вот в этом они все. Самые неотразимые доводы для них пшик, а подул ветерок — и закружились, запорхали, словно осенние листья…

Последние слова почтенного каттакана были заглушены дружным хохотом тальбов, под который Миол с приятелем и еще одной тальбийкой выскочили за дверь.

— Однако твои друзья даром времени не тратят, — растерянно промолвила Асверия, на щеках которой неожиданно заалели пятна румянца. — Правильно ли я поняла?..

— Да-да, — ласково улыбаясь, подтвердил Тиир. — Прогулки под звездами кончаются одинаково как у людей, так и у тальбов.

— Ну стало быть, первые шаги в налаживании отношений сделаны, отбросив притворную скорбь, заявил Рильгон, совсем человеческим жестом потирая длиннопа-лые ладони. — Первое любопытство удовлетворено, необходимые разъяснения получены, часть гостей предпочла познакомиться с обитателями замка в непринужденной обстановке… Не пора ли нам тогда перейти к делу?

— Пора, — согласилась Асверия и, заметив, что трое-четверо тальбов с тоской поглядывают на дверь, предложила: — Может, кто-нибудь еще хочет э-э-э… ну, скажем, сходить за пивом?

— Отлично! — с довольной ухмылкой проворчал Рильгон, после того как еще четверо тальбов покинули кабинет владетельницы Кергово. — Я вижу, ты быстро разобралась, что к чему, а взаимопонимание — это, наверное главное условие, необходимое для того, чтобы наши совместные действия увенчались успехом.

Господина управителя Хмельной Горы трясло. Он и сам не мог понять, каковы его чувства: то ли возмущение, то ли безмерное удивление, то ли страх перед возродившейся древностью? Страх?! Ничего подобного! Страшар никогда не был трусом! Даже ссыльного прэта Лувера Лаура, отличавшегося безумным пьянством и столь же безумными забавами в аррантском вкусе, невысокий управитель, случалось, призывал к порядку собственным кулаком, а когда тот решил навсегда избавиться от Страшара — поднял бунт, закончившийся тем, что керговцы насадили сумасбродного наместника кониса на вилы.

В молодые и зрелые годы Страшар хаживал на медведя с копьем, самолично возглавлял отряды, очищавшие керговские леса от пришлого разбойного люда, и благополучно разбирал споры между деревнями, когда буйные головы с той и другой стороны призывали односельчан браться за топоры. Господин управитель знал в Кергово все и обо всех, умел заговорить зубы самому отъявленному буяну и, если нужно, не колеблясь пускал в ход кулаки или дубинку. Потому-то, наверное, и пользовался он в здешних местах всеобщим уважением.

Вести о нашествии степняков не заставили его оробеть. Разослав гонцов по деревням, он стал ждать приказов из Сеггедского замка от кониса Юстина. Кто, в конце концов, такой Страшар Клабуц? Не прэт и даже не владетель. Всего лишь управитель большой, но отдаленной области, поставленный присматривать за порядком и блюсти законы от имени госпожи Асверии и ее венценосного родителя. Только когда стало известно, что Сеггед взят, конисово семейство перебито, а степняки движутся на Нарлак, Страшар зашевелился, решив действовать по своему разумению.

Рассуждал он просто: рано или поздно война кончится, прэты решат, кого выбрать новым конисом, и снова появится освященная законом и традициями власть. Пока же надо держать Кергово в повиновении и постараться не допустить сюда мергейтов. Страшар забрал в ополчение младших неженатых сыновей, поручил десятникам обучать молодежь, организовал дозоры на дорогах и вскоре одержал блистательную победу над большим отрядом степняков, сунувшихся в Кергово.

Все было ясно и понятно. Война, завоеватели, здесь ты, там враг. Напали, отступили, снова напали, и никаких боев в чистом поле, дабы не гробить народ даром. Все шло как по писаному до появления Асверии. Тут-то и началось не разбери что. Страшар не роптал — госпожа есть госпожа, но чересчур уж бойкая девочка подросла в семействе Лауров. Она не желала обороняться, а хотела нападать. Мало того! Хозяйка, по мнению управителя, перешла все границы приличий, даже по невысоким керговским меркам. Носит мужскую одежду, что недостойно высокородной девицы, ночует в одной комнате с двумя мужчинами и никаких поучений и советов слушать не намерена. Даровала Рудну беспутному Драйбену Лауру — знаем мы таких «Лауров», их, почитай, четверть Нардара, нашему забору троюродных плетней! — произвела его в прэты и задумала какой-то набег на степняков, не считаясь с возможными жертвами. Страшар же полагал, что можно отсидеться в Кергово — оборонить лесные владения очень просто. Коли вдобавок выгнать чужаков, из-за которых ни еды, ни сена до конца зимы точно не хватит…

Все это можно было бы перетерпеть, и он терпел, но нынешнее нашествие нечисти окончательно выбило из колеи господина управителя.

Он решительно отбросил шерстяное одеяло и сел на постели, неприязненно глядя в потолок. Со второго этажа господского дома доносились громкие голоса, смех, ругань… По скрипучей деревянной лестнице то и дело кто-то пробегал вверх-вниз, оглушительно громыхая кухонной дверью. Отдохнуть в такой обстановке невозможно! Страшар тяжко вздохнул, оделся, натянул сапоги и отправился на крыльцо. Уж коли разбудили, стоит проверить караулы. Хозяйке, как видно, не до того. Сейчас, на исходе ночи, особо хорошо спится тем, кто может это себе позволить, озлобленно подумал управитель, предвкушая, как выдаст зуботычин нерадивым лучникам, заснувшим на стенах. Но и тут его постигло разочарование все караулы бодрствовали.

— Снява! — зевнул Страшар, взобравшись на площадку надвратной башни. Десятник подскочил мигом. — Чего скажешь хорошего, Снява? Все спокойно?

— Где ж тут спокойному быть, — проворчал страж. — Высокородные под стенами никак не уймутся, желают всамдельных тальбов узреть… Да и тальбы эти самые по двору шастают. С девками нашими. И откель они токмо на наши головы взялись?