Страница 9 из 63
— Как интересно! — воскликнула дама. — Какое неожиданное знакомство! Мы тоже имеем самое прямо отношение к искусству. В том числе и к живописи.
Мужчина незаметно сжал ее руку, и этот жест не ускользнул от зоркого взгляда Дмитрия. Он понял, что господин предостерегает даму от излишней откровенности. Ну что ж, он не станет задавать лишние вопросы. Ехать еще почти сутки, вполне достаточно времени, чтобы расположить к себе попутчиков, которые вызвали у него интерес. А если честно, то просто бешеный интерес. Это тебе не с обнищавшими наследниками одной-единственной картины иметь дело, здесь пахнет большими деньгами. Дмитрий обладал особым даром чувствовать запах больших денег.
— Меня зовут Дмитрий Николаевич Ларин, — протянул он руку седовласому. Тот тоже представился.
— Вадим Борисович Войцеховский.
Дмитрий выжидающе взглянул на даму, памятуя, что мужчине первому негоже подавать руку даме. Та с улыбкой оценила его воспитание и протянула изящную ручку:
— Лариса Владимировна Войцеховская.
Знакомство состоялось. Теперь можно рассказать занимательную историю, чтобы заинтересовать собеседников и продемонстрировать, что его краткое сообщение о владении коллекцией не голословно.
— Со мной не так давно произошла почти детективная история, которая привела меня в провинциальный городок Малокозельск — такой запущенный, обнищавший. Словом, — один из многих, где жизнь остановилась лет сорок назад. Некий человек, простой обыватель, владел ранней работой Серова. Это единственная его ценность, которую он, к слову сказать, толком и оценить не мог. Информацию о нем я получил от знакомого, коллекционера икон, готового ради пополнения своей коллекции исколесить пол страны. Как раз в Малокозельске у одного жителя он купил роскошную икону, которую тот долгие годы хранил в память о предках и решил продать, так сказать, с горя — материальное положение семьи крайне тяжелое, там штук восемь детей, и они практически живут впроголодь. Так что он даже обрадовался, когда нашелся покупатель. Ну и рассказал, что его знакомые ищут покупателя на картину русского художника. Фамилию художника, кстати, не помнил. Дал адрес потенциального продавца картины. Мой приятель вспомнил обо мне и не поленился, сходил к этим людям. И с изумлением узнал, что у них хранится одна из ранних работ Серова. Тут же перезвонил мне, я сразу и поехал, важно было не упустить картину. Действительно, по стилю явно Серов. Спрашиваю, откуда у вас эта картина? И получаю следующую историю. Дед этого человека когда-то входил в круг друзей Серова, и тот подарил ему этот набросок. Потом уже, когда Серов приобрел известность, семья очень дорожила картиной, но вот настало время расстаться с ней. Опять же, из-за материальных соображений. Хозяин пытался продать ее в какой-нибудь музей. Но в провинции на пополнение фонда деньги фактически не выделяются. Так и ждал своего покупателя. Остался очень доволен. Я не поскупился, чтобы приобрести такую редкость.
— Интересная история, — подал голос Войцеховский. — Кстати, а к экспертам вы обращались?
— Не успел. Только привез, а тут звонок из городка с интересным предложением. Вот возвращаюсь. Не зря съездил.
Деликатные попутчики вопросов не задавали, и Дмитрий решил тоже пока не раскрываться.
— Интересно было бы взглянуть на ваше приобретение в Малокозельске, — обронила Лариса Владимировна.
— Действительно. А как называется картина? — поинтересовался Вадим Борисович.
— Самое интересное, что названия нет. Просто в углу холста обычный росчерк Серова.
— А что же изображено?
— Вид в сад из окна террасы. Ясный солнечный день. Или, точнее, полдень. Тени от деревьев ложатся именно так, как бывает в полдень.
Войцеховский одобрительно посмотрел на Дмитрия.
— Ценю наблюдательных людей. Не напрасно коллекция картин вашего дедушки перешла по наследству к вам. Я думаю, вы тонкий ценитель живописи.
— Не хотелось бы показаться нескромным, но живопись стала моей профессией.
— Попробую угадать, — лукаво улыбнулась Лариса Владимировна. — Вы не художник, слишком элегантно выглядите. Да и взгляд у вас скорее как у человека, который привык оценивать материальное… Думаю, вы занимаетесь продажей картин.
— Вы угадали. Но скажу вам честно — если я вижу полотно, которое трогает мою душу, мне очень трудно с ним расстаться. Поэтому моя коллекция пополняется в ущерб моим доходам.
— Раз уж мы заговорили о финансовой стороне, — уже другим, деловым тоном произнес Войцеховский, — у меня к вам есть серьезное предложение. Думаю, пора раскрыть карты, поскольку у нас общие интересы, касающиеся искусства. Дело в том, что мы с Ларисой Владимировной держим небольшую галерею. Кроме того, участвуем в проведении выставок — либо тематических, либо именных. На открытие, как правило, приглашаем художников, любителей живописи, коллекционеров, частенько к нам приезжают художники из-за границы, из тех, кто в разное время эмигрировал либо живет на две страны. Там у них мастерские, но выставляться любят в России. Покупатели у них, естественно, есть и за границей, и у нас, но они хотят, чтобы на Родине их не забывали.
— Это очень интересно! — с неподдельной заинтересованностью заявил Дмитрий. В душе он просто ликовал. Вот это удача! Вот так запросто познакомиться с галеристами да еще вызвать уважение к своей персоне!
— А предложение у меня такого толка: если вы захотите показать нам свою коллекцию, мы можем предложить вам выставиться у нас в галерее. Там ваши полотна увидит много серьезных людей. И если вы захотите что-то продать, это вполне нормально. Никто вас не осудит за то, что вы сочтете возможным расстаться с некоторыми картинами из частного собрания. Мы вам можем предложить экспертизу в лаборатории «Арт-Консалтинг». Там работают высокопрофессиональные люди, они сделают заключение о подлинности картин. Кстати, вы проводили подобные экспертизы?
— Нет, поскольку я как-то не сомневался в их подлинности, — немного растерялся Дмитрий. — Впрочем, и продавать свои картины я не собирался…
— Простите, а по профессии вы искусствовед? — спросила Лариса Владимировна.
— Нет, я экономист. Но, поскольку много лет занимаюсь собирательством картин, уж отличить подлинник от подделки смогу.
— А вы весьма самоуверенны… — рассмеялась Лариса Владимировна. — Я искусствовед, и то не решусь определить подлинность картины. Ее может доказать только экспертный центр, обладающий сравнительным эталонным материалом. К тому же имеющий лицензию на данный вид деятельности. Ведь бывают всякие ситуации. Возможно, вы слышали историю, которая произошла несколько лет назад с человеком, купившим картины русских передвижников Киселева и Орловского на весьма внушительную сумму. Через некоторое время он решил их продать, но новый покупатель обратился к экспертам, и те дали заключение, что картины слегка переделаны. На самом деле их авторами являлись живописцы того же времени, Янус Ла Кур и Андерсен Лунблю. Сделка, естественно, сорвалась, и прежний хозяин до сих пор ищет людей, продавших ему подделки. Мораль сей басни такова: не стоит пользоваться услугами представителей «серого», теневого антикварного рынка, не перепроверив подлинность предлагаемых ими картин.
Дмитрий про себя усмехнулся. Он-то как раз и был этим самым «серым» арт-дилером.
— Ваше предложение очень привлекательно. Я думаю, нам нужно обменяться телефонами. И когда мы уже будем в Москве, я просмотрю свой график и непременно приглашу вас в гости. Да и выставить коллекцию в галерее было бы очень приятно. Все-таки дед мой столько лет посвятил составлению коллекции… Можно сказать, это памятник его жизни.
— Это вы хорошо сказали. Каждый человек должен что-то оставить после себя.
Войцеховский взглянул на часы и нежно взял жену за руку:
— Пора бы уже и поужинать. Теперь наша очередь сходить в ресторан. А вы уж, пожалуйста, если вам не трудно, оставайтесь за старшего по купе.
Дмитрий улыбнулся, показав, что оценил юмор. Ему не терпелось остаться наедине со своими мыслями. Уж очень удачной в этот раз оказалась поездка. В чемодане под полкой лежали четыре иконы, на которые уже был покупатель, и это сулило большие бабки. А новое знакомство раскрывало такие горизонты, что прямо дух захватывало.