Страница 11 из 63
Он не слышал, как Вадим Борисович задумчиво произнес, глядя ему вслед:
— А ведь Спас Нерукотворный явно храмовая икона.
— Это ни о чем не говорит, — пожала плечами Лариса. — В деревнях, когда в послереволюционные годы сносили храмы, некоторые жители уносили иконы по домам, спасая их от рук варваров. И это просто счастье, что они сохранились… Кстати, как он тебе, наш новый знакомый?
— На первый взгляд производит приятное впечатление. Но я бы не стал сразу очаровываться им, хотя он человек довольно образованный и манеры у него приятные.
— А я и не очаровываюсь, — улыбнулась Лариса Владимировна, разгадав скрытую ревность в словах мужа. — У меня к нему сугубо деловой интерес.
— Сначала надо увидеть его коллекцию, — резонно заметил Войцеховский.
— Нет, дорогой. Сначала мы должны добраться домой, принять душ и наконец уединиться. Я уже истосковалась по тебе.
Вадим Борисович довольно хмыкнул. При внешней холодности жены она в постели позволяла себе полное раскрепощение. И это его всегда радовало. За шесть лет брака они еще не успели надоесть друг другу. Для него это было загадкой, потому что в прежних браках его страсть улетучивалась чуть ли не в первый год. И с первой женой он все-таки дотянул три года, а со второй расстался уже через год. Брак без любви он считал пустой тратой времени.
4
Дмитрий не стал доставать ключ из кармана, он знал, что Алина уже дома, поэтому позвонил условным звонком — двумя длинными и одним коротким.
Он услышал за дверью топот, потом секундную заминку — рассматривает его в глазок, и только после этого зазвенела цепочка. Алина, когда оставалась одна дома, всегда запиралась на цепочку. Такой у нее был пунктик. Поначалу это даже смешило Дмитрия, потому что цепочка была ненадежная, довольно тонкая, ее запросто можно было перекусить кусачками, если бы у кого-то возникло такое желание. Дмитрий и говорил Алине об этом не раз, но она упорно твердила, что только так чувствует себя защищенной.
Был у нее в детстве случай, когда она испугалась до смерти, то есть была уверена, что наступили последние минуты ее жизни. Тогда ей было шесть лет. Родители уехали в гости и впервые оставили дочку одну, строго приказав к двери не подходить и никому не открывать. Мама, человек эмоциональный и с большим творческим воображением, в красках описала, что бывает, когда непослушные дети открывают чужим двери. А чужие бывают очень хитрыми, они умеют через дверь своими ласковыми разговорами обмануть детей и те нарушают родительский запрет. И тогда… Алина представила нечто ужасное и решила к двери вообще не подходить. Спустя час после отъезда родителей в дверь позвонили. И звонили, и звонили несколько раз с небольшими перерывами. Алина забилась в угол комнаты и тихо рыдала, обняв кота Мурзика, как единственного защитника своей хрупкой жизни, которая держалась буквально на волоске. Потому что за дверью вдруг раздался незнакомый, очень страшный хриплый голос: «Девочка, а девочка, открой, я все равно знаю, что ты дома». Алина уже совсем умирала от ужаса, но страшному человеку наконец надоело стоять под ее дверью и он ушел. Она слышала его шаркающие шаги, лязг двери и скрежет — с таким звуком обычно работал механизм их лифта.
Родители застали ее в полуобморочном состояния спустя четыре часа. Захлебываясь в плаче, Алина рассказала, как в дверь ломился страшный дядька. Испуганная мама позвонила своим родителям и вдруг услышала от отца, уже старого человека, мог бы быть и поумнее в свои зрелые годы, что пока его дочь с зятем веселились в гостях, он не поленился и потащился через весь город — решил проверить, послушалась ли внучка наказа родителей. Проверил… С тех пор Алина до седьмого класса боялась оставаться одна, приходилось просить бабушку, другого дедушку, потому что этот впал в немилость Алининого папы и его принимали неласково и только вместе с бабушкой. Но страх навсегда поселился в душе Алины, уже даже не тот, дикий и неуправляемый, а подспудный, напоминающий ей, что дверь должна быть закрыта на все запоры.
Дмитрию она не рассказывала о своих детских страхах, не тот он был человек, которому были бы интересны все ее переживания. Пускай посмеивается, — думала она, в очередной раз закрываясь на цепочку. Но она хочет быть уверена, что в собственном доме находится в полной безопасности.
Дмитрий нетерпеливо топтался на коврике, наконец дверь распахнулась, и Алина повисла у него на шее с радостным воплем:
— Приехал! Наконец-то!
Дмитрий пытался скрыть свою радость за показной сдержанностью, но с губами справиться никак не мог — они просто сами разъехались в улыбке.
— Ну ты прямо будто год меня не видела!
Она уже втащила его в прихожую и стала быстро целовать, из чего он сделал вывод — действительно соскучилась. А ведь в разлуке были всего пять дней.
— Ну и как съездил? — ее взгляд упал на его чемодан. — Ух ты, какой шикарный! Дорогой, небось!
— То, что в чемодане, еще дороже, — похвастался Дмитрий.
Из кухни вкусно пахло, и он почувствовал, что голоден.
— Ты меня сначала накорми, а потом уже расспрашивай.
Дмитрий легонько отстранил рукой Алину и пошел в ванную мыть руки. Но не тут-то было. Она пристроилась сзади, тесно прижалась к нему, обхватив его двумя руками за пояс и жарко зашептала на ухо:
— Я так скучала…
— Да брось, — сделал вид, что не поверил ей Дмитрий. — Наверняка, менты косяками к тебе приходили. Ну, признавайся, кого без меня приводила, паспортистка ты моя?
— Желающие, конечно были… — кокетливо захихикала Алина. — Но я другому отдана и буду век ему верна.
Дмитрий повернул голову и тут же почувствовал на своих губах ее нежные, податливые губы.
— Так дело не пойдет, дорогая, мужчину сначала покормить надо, поскольку он с дороги. А потом уже соблазнять…
Алина разочарованно вздохнула. У нее на этот счет были другие планы, и она не сомневалась, что Димочка пойдет у нее на поводу. Алина решила капризно надуть губы, чтобы он понял — такой расклад ей не нравится. Но Дмитрий уже направился в кухню и уселся за стол.
Ел он с аппетитом и даже причмокивал от удовольствия.
— Как всегда, просто супер!! — решил похвалить стряпню Алины Дмитрий. — Ну, как у тебя? Какие новости? — спросил, отвалившись от стола.
— Ой, забыла сказать. Вчера такое было… Из сыскного агентства приходил один тип по поводу свидетельства о смерти Афанасьевой.
— А чего вдруг он заявился? — удивился Дмитрий. — Бумаги-то в порядке…
— Старуха вернулась из деревни и под своей дверью чуть дуба не дала, когда замок открыть не смогла. А тут еще соседи: дескать, а мы вас уже и схоронили. В общем, она в милицию ходила. Но ее бортанули. Как в анекдоте: умерла так умерла. Ты же знаешь районных ментов…
— На то и рассчитывали, — промокнул губы салфеткой Дмитрий. — Ну и дальше что? Сыскарь откуда взялся?
— Афанасьева в агентство отправилась. Ее соседи надоумили. Может, с ней и ходили, сама бы она ни за что не догадалась. Воропаев мне звонил потом, спросил, выписана ли Афанасьева из своей квартиры. Я подтвердила, что да, по факту смерти. Сама свидетельство о ее смерти видела А после обеда уже сыскарь пришел. Ой, боюсь я, Димочка. Вдруг они что-то нащупают? Мужик такой дотошный…
— Не волнуйся. Ничего они не нащупают. Этот бабкин внук — как его там? — позабыл я уже…
— Аркадий, Афанасьев, — подсказала Алина, убирая со стола тарелку.
— Да, этот самый Аркадий… Вряд ли они его найдут. Мы и сами не знаем, где он околачивается. Виталик ему деньги дал — и все. К нам никаких претензий.
— А если он опять объявится?
— Ну и что? Квартиру он приватизировал. Виталик же ему помогал в этом. Документы ему сделал. Деньги дал. Мы же предлагали ему — либо комнату в коммуналке, либо деньги наличными. От комнаты он сам отказался. А дальше его проблемы. Если он их все пропил, то и хрен с ним. Что, жалеть его теперь будем?
— А если опять ко мне придет этот сыщик?