Страница 27 из 32
— А если они на «Спасателе» вслед за нами прыгнут и новую станцию захватят. У Крюгера или Хи Дракона.
— Пусть прыгают. Там везде уже карантинные силы. Ничего они больше не захватят.
Командир сел за пульт, развернул схему траектории пиратского корабля.
— Бортинженер-один! — Иенсен искоса посмотрел в сторону Пейшоту.
— Вступаешь в командование «Разведчиком»! Поведешь его к Земле. Я вместе с пилотом-два отправляюсь на Клару!
— Не получится, Курт! Ты входишь в командный состав флота.
— А сам?
— Я тут на положении командированного спеца.
— Как ты не понимаешь?! Я не могу отпустить тебя одного!
— Офицер флота не может добровольно стать заложником.
— Я не офицер флота! — раздался вдруг голос Чана.
Иенсен бросил на гардемарина хмурый взгляд.
— Насколько я знаю, — заскрипел из своего угла Кацонис, — на медицинский персонал какие-либо ограничения не распространяются. Более того, долг врача состоит как раз в оказании помощи нашим заложникам. А также больным колонистам.
— Ладно! Делайте как хотите! — командир отвернулся к пульту. — Я отправлю в Совет особое мнение.
Пилот-колонист Ларри на «Спасателе», то есть «Освободителе», оказался совсем никудышный. Только и мог, что включить автоштурман. Чан это сразу понял, когда заглянул в рубку. Рослые пираты не принимали щуплого гардемарина всерьез и позволяли ему свободно ходить по кораблю. А вот Ларри сумел сообразить, что курсант звездной академии куда лучше его рассчитает путь к планете. До Клары в результате они добрались всего за час.
Дольше рассаживались в катере и примерялись к атмосферному пуску. Визира тут не было, а к маленькому иллюминатору оказалось не протолкнуться. Так что Клару из космоса Чан, можно сказать, не видел, только несколько минут в рубке. Планета действительно была очень похожа на Землю, особенно когда облака скрывали очертанья материков. Впрочем, ночное полушарие Клары без единого огонька было не спутать с пылающей в космической тьме родиной человечества.
Катер приземлился на гладкой продуваемой ветром каменистой равнине, уходящей за горизонт. Рядом с посадочной полосой виднелась лишь пара сборных ангаров. По голубому небу над ними быстро скользили растрепанные белые облака. Солнце, то есть Альсафи, светило совсем по земному, разве что чуть вечерним красноватым светом. Оно стояло почти в зените, однако снаружи оказалось довольно свежо. Чан включил подогрев комбинезона. Понятно, почему колонисты носят толстые куртки. Кацонис предупредил, что большой процент кислорода в воздухе может с непривычки вызвать эффект эйфории, но настроение у Чана было скорее подавленным. Закончив с разгрузкой катера, колонисты расселись по вездеходам. Тулин сел вместе с Джарвисом в первую же машину и укатил вдаль по шоссе. Через пару минут космопорт опустел. К Чану и Кацонису подошел носатый и черноволосый с проседью водитель последнего грузовика.
— Карл! — то ли представился, то ли каркнул он вместо привета.
Открыл люк в кабину и приглашающе махнул рукой, не сказав больше ни слова.
Мимо проносилась всё та же голая равнина, усеянная валунами. Только на втором часу пути дорога запетляла среди невысоких длинных насыпей.
Между ними иногда мелькали клочки сухой травы, скрюченные кустики и деревца.
Проголодавшись, Чан достал из термопакета пару бао с капустой, которые приготовил утром на «Разведчике». Погруженный в раздумья Кацонис безучастно сжевал предложенный пирожок, а водитель Карл покачал головой:
— Я за вас и так кролика получу!
— Кролики? — спросил вдруг, точно проснувшись, Кацонис, — Охотитесь на кроликов?
— С дичью у нас трудно, — рассмеялся водитель. Ему похоже, надоело долгое молчание. — Говорю как бывший акклиматизатор. Мы же тут в основном культурными видами занимались. Естественный биоценоз только начали налаживать. Когда поставки с Земли прекратили, понятно дело, всё погибло. Надо же было гомеостатическую систему создавать, чтобы всё до последнего прижилось. Парки хотя бы удалось спасти. А в диком виде — птиц немного да крысы, на них первых приспособляемость испытывали. На крыс и вправду начали охотиться, да потом запретили. Коты вольные вроде бы появились, решили им дать шанс.
— А кролики?
— С кроликами другая история. У нас ведь народ в основном по личным фермам занят. Пока Земля помогала, у всех примерно на одном уровне было. А тут вышло разделение. Старые хозяйства, где и хозяева опытные, и запасы кой-какие накопили, они выстояли. А новые опустились. Урожай погиб, живность сдохла, машины поломались. Что, спрашивается, делать?
— Делиться, что же еще! — вырвалось у Чана.
— Хо-хо! Нет, я тебя, брат-космач, понимаю. Если, у вас, к примеру, на какой-нибудь научной станции метеорит в склад попадет, нормально, когда с соседней с ними делятся. Сокращают расходы, терпят вместе, пока транспорт не подойдет. А у нас дело немного другое. Я, ладно, готов потерпеть. И жену уговорить попробую. Но дети за что терпеть должны? Почему я со своей семейной фермой должен с одиноким делиться? И не едой там, у нас, слава людям, никто не голодает, а техникой, например. Он свой вездеход по дури сломал, а теперь ему мой в очередь дать! Чтобы я детей через день в школу возил? Но, конечно, сначала у нас Совет, как положено, постановил делиться излишками. Будто они у нас есть!
— Не поделились?
— Почему? Поделились! Только по уму и справедливости. Бен наш, молодец, всё придумал. Хочешь что от других получить — дай другое или отработай, сколько взял. Для начала организовал общественные работы на пользу всей колонии. А для расчета предложил этих самых кроликов. У него, у Бена, кроличье хозяйство было. Так он стал за работу давал по кролику в день. Сначала и правда кроликов — живых там или тушкой, а потом вместо них тикеты стал давать. На тикеты потом можно было не только кроликов, но и другое, что надо получить. И не только у Бена. В общем, все в конце меж собой договорились, что «кролик» — это расчет за день работы.
А спец и два, и три кролика за рабочий день может получить.
— Да это же деньги!
— По разному можно назвать, — Карл вскинул нос. — Мы их кроликами зовем.
— Постойте! — Чан вдруг покраснел. — Так вы решили, что я вам бао как плату давал? Нет, это я так угощаю! Мне просто одному много!
— Тогда извини! — водитель улыбнулся. — Давай и я вас угощу!
Карл достал пакет с лепешками, проложенными кусками жареной рыбы.
— Сами ловите? — вновь поинтересовался Кацонис.
— Ночная рыбалка, — пояснил колонист.
Чан вспомнил, что из-за медленного вращения сутки на Кларе длятся сто с чем-то земных дней, почти половину местного года. Ночь для поселенцев — время трехмесячной темной зимы.
— Где же вы рыбачите?
— На той стороне, в смысле — в другом полушарии. Здесь море мелкое, замерзает. А там у нас островные фермы, Оушен-сити. Так и живём то здесь, то там. Ну, конечно, кому-то надо и здесь ночью в теплицах работать или по технической части, контроль за автоматикой. Раньше все по очереди дежурили, а сейчас добровольцев вербуют на ночную вахту. Им за это дополнительные кролики полагаются. Настоящей темноты у нас теперь мало кто видит.
— Так вы и звезд, выходит, не видите?
Карл открыл, было, рот, но ничего не сказал, промолчал.
Вездеход добрался наконец до обжитых мест. На холмах дружно крутили крыльями ряды ветряков, рядом в защищенных от ветра долинах колосились пшеничные и ячменные поля, попадались и капустные грядки. На лугах вдоль бегущих тут и там серебристых ручьев паслись упитанные коровы, маленькие мохнатые лошадки и животные, похожие на миниатюрных яков, только с буйволиными рогами. Встретился даже старый шерстистый носорог, проводивший машину подслеповатыми глазками. Длинный изогнутый рог на его морде напоминал коготь гигантской птицы. Дорога закончилась у ворот усадьбы, укрывшейся в обширной котловине. Сложенные из обтесанных плит невысокие, но длинные дома окружали с трех сторон парк, где шумел сосновый бор. Четвертой стороной парк выходил на прозрачное до самого дна озеро.