Memoria

«Тишина. Рвет сгустившийся мрак…» Тишина. Рвет сгустившийся мрак Лай далекий собак. Не поют петухи. Тихо ходят стихи, Забираются в дом. Пошептались с котом И уселись в углу. Вон сидят на полу, Еле слышно звеня, — Ожидают меня. «Горькой ягоды рябины…» Горькой ягоды рябины Круто кисти созревают. Чья-то кровь падет безвинно? Что судьба уготовляет? Ходит благостная осень, В желтых листьях солнца много. Страхом наши души косит Непонятная тревога: Не углом летели гуси — Лавой серые летели… Смерть как яблоко раскусит Мир, что мы недоглядели. «Аксинья — полухлебница…» Аксинья — полухлебница — Зима на перевал. Мороз суровый след лица В деревья надышал. Стоят они как в сахаре, Как сахаром хрустят. А бревна ночью ахали, С морозом говоря: Ах, колемся, расколемся — Тяжка твоя рука! Святой Аксинье молимся, Заступе бедняка. В печи Аксинья солнечный Раздует огонек, Осядет иней полночью, Как белый творожок. Аксинья-именинница Всем шанег напечет; Зима на север сдвинется, Нам — солнца поворот, В последний раз, Аксиньюшка, Метелица метет. «Дом, пес и кот…» Дом, пес и кот; Да серых волн ворожба — Вся тут судьба: Под сосновый шум Ритмы идущих дум, На кровавый закат Осенний долгий взгляд, А в весенний небес прибой — Разговор с тобой. «Ни родных, ни друзей…» Ни родных, ни друзей. Снег. Кругом — никого. Ветер стих. Блеск ветвей Над моей головой. Облаченный в хрусталь Блеск застывших стволов, И луна, как печаль, В ореоле кругов. «Дом молчит. В саду ни звука…» Дом молчит. В саду ни звука, Лунный луч дрожит. Положи на лоб мне руку. Положи. Ты пришел ко мне сегодня, Мой услышав зов, Из каких садов Господних? Из каких миров? Это значит, это значит, Путь намечен мне. Белым цветом обозначен Лунный круг в окне. «Слепнут мои глаза…» Слепнут мои глаза, А кажется — мир померк. Не могу я тебе сказать, Начинается ли фейерверк Или в небе идет звездопад И бездны миров горят. Слепнут мои глаза… И не видят больших высот, Не могу я теперь сказать, Начинается ли полет, Разрушается ли земля И встает Мировой океан? Черной коркой покрыты поля Или только в глазах туман? «Значит — ты знаешь теперь?..» Значит — ты знаешь теперь? Губы твои холодны. Горькие складки потерь Стали видны. Бредом прошли года, Мы потушили свет, Может быть, никогда Не замечали, что света нет? Привычными были дни, Привычным казался труд; И вот — мы одни И знаем, что годы — лгут. «Кто ты, ко мне приходящий…» Кто ты, ко мне приходящий Шорохом теней ночных? Дома сколоченный ящик    Тих. Что совершается в небе? Кто там прошел по земле? Пятна в истаявшем снеге    След. Мы — муравьи. Заметались В вырытом трактором пне: Вырубки леса кончались, Щепы сжигали в огне. «Взялись за руки Девы Обиды…» Взялись за руки Девы Обиды И обступили мой дом: «Выйди к нам в заросли, выйди! Тебе мы расскажем о том, Как горькое горе бродило По весям, стуча посошком, Считало, считало могилы: Убитых, забитых, зарытых, Затянутых в водоем». Обиды, не надо нам счета — Убитых нельзя сосчитать. Но кто нам откроет ворота В грядущее? Путь увидать. «День прошел…» День прошел. И — слава Богу, Все окончены дела, Но неясная тревога Синий вечер привела. Спят деревья в полумраке, Огоньки горят на льду. Как тревожен взгляд собаки — Жду: Вот придут дурные вести В наше тихое предместье — Принесут беду. «Снова ты, Несравненный!..» Снова ты, Несравненный! Нет нигде перламутровей далей, Несказаннее синих теней. На гранит преклонить колени В запах моря и свет Столько лет мы мечтали! Под горбатым мостом величаво Протекают тяжелые воды И стоят драгоценной оправой Желтых арок широкие своды. На поднятой руке Император Мое сердце высоко вздымает, И, спустившийся чайкой крылатой, Черный ангел на площадь взирает. Вон в широкое облако света Окунаются мощные своды, В воздух вздыбились люди и кони. Мысли — в темную бронзу одеты, Под копытами — цокают годы, Их и смерть никогда не нагонит.