Страница 2 из 71
— Портить отношения с Римом было бы сейчас неуместно. Можно отправить туда посольство. Не обязательно вашему величеству ехать лично...
— Наплевать на Рим! — Король продолжал реветь, напоминая звук волн, обрушивающихся на скалистый берег моря. — Я просил у них разрешения на развод, я унижался достаточно. Теперь пусть там себе кусают локти! Генрих стоял, широко расставив ноги, высоко задрав подбородок и глядя на присутствующих как на мелких червей, вещающих сущую околесицу откуда-то снизу, чуть не из-под земли.
— Э-э, м-м-м, — донеслось до короля неразборчивое бормотание одного из подданных, — папа готов простить ваше величество. Извиниться перед папой...
— Пошёл он к чёрту или к дьяволу! Пусть сам выберет. Он всегда был не прочь помочь французским королям в их любовных приключениях. А тут ничего не делал и готов простить. Мне плевать на прощение человека, который теперь для Англии ничего не значит. Да, впрочем, и не значил никогда. Принятые нами решения лишь восстановили справедливость. Не так ли, ваше преосвященство? — обратился Генрих насмешливо к архиепископу Кентерберийскому.
Вот чего ей не хватало потом, когда он умер, — его голоса. Раскатистого, громкого голоса, раздававшегося под сводами дворца. Все боялись его, а Елизавета — нет. Напротив, едва услышав знакомые интонации, она бежала в том направлении, откуда они доносились, и без всякого страха бросалась к отцу...
— Ваше величество, — учтиво склонил голову Томас Кранмер, — вы, как всегда, правы. Законы, существовавшие в Англии издревле, никому не годится нарушать. Ни папе римскому, ни вашим доблестным вассалам. Никто не имеет оснований поставить ваши решения под сомнение.
Генрих перебил и архиепископа тоже. Все разговоры, касавшиеся развода с Екатериной, так или иначе повторявшиеся не то, что в последние месяцы, а в последние несколько лет, страшно надоели королю. Всё это время он только и слышал: Рим, Ватикан, разрешение папы. А упрямая жена лишь подливала масла в огонь, отправляя гонцов к своему племяннику Карлу Пятому в Испанию, что тоже не способствовало быстрейшему разрешению запутанной ситуации.
— Итак, ваше преосвященство, вы поработали на славу. Интересно, как прошёл суд. Голосовал ли кто-то против? — Генрих скрестил руки на груди и окинул взглядом тщедушного архиепископа. Впрочем, рядом с высоким королём практически тобой человек выглядел не очень солидно.
— Да, — ответ прозвучал неожиданно, — епископ Рочестерский стоит на своём. Он с самого начала не поддерживал проводимые вашим величеством реформы церкви.
— Ну что ж, это не имеет теперь никакого значения. Слава Господу, мой сын родится в законном браке с женщиной, которую я люблю. Екатерина всегда останется почитаемой всем моим сердцем сестрой, — последние слова Генрих произнёс с нескрываемым сарказмом. — Наконец-то она займёт то место, которое ей полагалось с самого начала. Надо срочно сообщить счастливые новости Анне, законной королеве Англии!
Генрих потрепал рыжую бороду и расхохотался. Присутствующие вздрогнули. И хохот, и гнев короля одинаково ввергали его окружение в состояние безумного страха. Самым безопасным было вообще не встречаться с монархом. Но подобное мог позволить себе только простой англичанин, далёкий от дворцовых интриг и перипетий.
— Подготовим турнир! — провозгласил Генрих. — Турнир в честь прекрасной королевы, моей жены Анны из рода Болейн. Она носит под сердцем нашего сына, наследника престола. Необходимо, чтобы он уже сейчас чувствовал, как заботится о нём отец, как он ждёт его появления на свет.
— Прекрасная идея... Турнир... Чудесно... послышались тихие голоса приближённых, которые постарались побыстрее выкинуть из головы мысли о Риме и недовольном папе. В конце концов, где папа, а где Генрих. Из двух зол выбирают меньшее, но в данном случае приходилось поступать с точностью до наоборот. Особенно учитывая новый закон, запрещавший выносить сор из избы, или, выражаясь на английский лад, вынимать скелет из шкафа. Под страхом смертной казни никто более не имел права отправлять жалобы в Ватикан. Все вопросы должны решаться на острове. Любая попытка переправить петицию через Ла-Манш отныне считалась изменой королю.
— Вот и хорошо! — прогремел Генрих и на том закончил аудиенцию.
«Интересно, а чувствовала ли мама в то время себя счастливой», — думала Бэт. Провести четыре месяца в двусмысленном положении «второй» королевы, тайно обвенчавшись с Генрихом, непросто. Да ещё она была беременна. Все знахарки и гадалки свято уверяли короля, что родится мальчик. И только Богу была до поры до времени известна правда...
Несмотря на внешнее спокойствие, Анна нервничала не на шутку. Тайный брак с Генрихом не сильно упрочил её положение при дворе. И если придворные пытались показывать ей своё совершенно неискреннее расположение, то народ откровенно симпатизировал опальной Екатерине. Та стойко держала оборону, упорно отказываясь смириться с очевидным и, например, тихо-мирно уйти в монастырь.
Анна посмотрела в сторону только что закрывшейся двери. Старшая сестра раздражала даже, пожалуй, больше, чем Екатерина. Бывшая любовница Генриха, Мария утверждала, что оба её ребёнка рождены от короля. Анна только собиралась открыть счёт. Всё ещё впереди. Она нарожает Генриху детишек, среди которых будут сплошные мальчики. Так, по крайней мере, творили ей гадалки. Почему бы им не поверить?
Дверь в комнату снова распахнулась.
— Дорогая, я принёс тебе прекрасные новости! — Генрих подошёл к жене и схватил её в крепкие, медвежьи объятия. — Брак с Екатериной признан недействительным. Кранмер постарался! Недаром мы его назначили архиепископом. Интересы Бога и короля Англии теперь совпадают!
Анна изобразила на лице искреннюю радость. В душе она, как и многие другие, боялась Генриха. Вроде бы она добилась того, чего так хотела, но нависшее над ней лицо мужа не позволяло расслабиться и почивать на лаврах. Важно было родить мальчика. Иначе, подсказывал Анне внутренний голос, неё может кончиться для неё куда более плачевно, чем для Екатерины.
— В честь тебя я велел провести турнир, — ворвались слова в сознание Анны. — Сын, которого ты мне готовишься родить, поучаствует в своём первом турнире! — Генрих громко хохотнул и больно ущипнул жену чуть ниже спины. Анна вскрикнула, но сохранила улыбку на лице.
— Через пару недель провозгласим тебя моей законной супругой, и ты будешь коронована. Затем турнир в честь будущего наследника!
Страх, поселившийся в сердце, не давал ей вздохнуть полной грудью. Анна побледнела.
— Тебе плохо? — участливо спросил Генрих.
— Да, — она кивнула, — мне нужно присесть.
Анна опустилась на скамейку. В который раз она подумала о том, что казавшаяся когда-то великолепной идея выйти замуж за короля Англии теперь стала представляться великой ошибкой.
«Ну почему? Почему именно сейчас я не могу наслаждаться своей победой? — спрашивала себя Анна после ухода мужа, — эти мысли мне отравляют жизнь. И ещё Екатерина, так и не согласившаяся с решением суда. Печная соперница! Ладно сестра с её непонятно от кого рождёнными детьми. Они будут всегда считаться незаконнорождёнными. Но Екатерина со своей дочкой! Если, не приведи Господь, и у меня родится дочь, мы будем находиться в равных условиях!»
Тошнота подкатила к горлу. Анна протянула дрожащую руку к серебряной шкатулке с благовониями. Изящная штучка, подарок Генриха. Буквально в ту же минуту шкатулка полетела в другой конец комнаты. Резко запахло травами и эссенциями. Анна разрыдалась...