Страница 5 из 46
— …Группа ученых из Мельбурна разработала методику диагностики шизофрении, основанную на нарушении обоняния у больных, сообщает Би-би-си ньюс. Как выяснили исследователи, у склонных к шизофрении людей способность воспринимать запахи нарушается задолго до появления первых симптомов заболевания.
Плетнев хмыкнул. Ну англичане, ну дают!
— … Расстройства обоняния характерны для многих тяжелых психических заболеваний, но в случае шизофрении проявляются наиболее ярко. Шизофреники, например, могут воспринимать запах апельсинов как горячей пиццы, а табачный дым для них пахнет жвачкой.
Дэн остановился, посмотрел на наручные часы. Круто развернулся и зашагал в обратную сторону.
— …обонятельный тест на шизофрению очень прост и недорог, в отличие от других экспериментальных методов ранней диагностики этого заболевания.
— Обрадовали, — буркнул Плетнев и посторонился, пропуская Дэна, который вдруг остановился и внимательно посмотрел на него, будто что-то изучал.
Плетнев похолодел. Неужели провалился?
Дэн не сказал ни слова и двинулся дальше. Ну и дела…
Зная, что Турецкий еще не решил с отъездом в командировку, Плетнев позвонил ему и объяснил ситуацию. Александр Борисович был занят и своего неудовольствия от звонка Антона скрывать не стал.
— Ну что ты как маленький? Кто там у вас в «Глории» сейчас свободен?
— Агеев.
— Так и подключай его. А вообще советуйся с Головановым и не дергай меня по пустякам.
Меркулов
Немудреный психологический тест, который Меркулов устроил для Плетнева и который тот легко и просто прошел, был единственной положительной эмоцией Меркулова за последние несколько дней.
Во-первых, он действительно неважно себя чувствовал — Турецкий не ошибся. Сердце прихватывало каждые три часа. Не то чтобы сильно, но как-то неприятно регулярно.
Во-вторых, дело, которое сейчас курировал заместитель генерального прокурора по следствию, государственный советник юстиции 1-го класса К.Т. Меркулов, представлялось каким-то на редкость идиотическим. Электронные базы данных банка «Аргус» две недели назад уплыли, что называется, в народ. И уплыли как-то странно, частями. Для чего это было сделано и, главное, кем, не представлялось совершенно… Да, никак не представлялось!
В правительстве, в частности в Министерстве финансов, возникла легкая паника. Глава Центробанка тоже чувствовал себя неуютно.
Константин Дмитриевич не стал забирать дело у следователя Поремского, который им занимался, но у Владимира было еще четыре других дела, три из которых уже на финише, и чихать он хотел на государственную важность и значимость — тот еще упрямец…
Меркулов полистал свежую газету. Пресса всегда приводила его в нужный тонус. Слава богу, об «Аргусе» ничего.
«…Как сообщает управление МНС по Москве, юридические лица и индивидуальные предприниматели теперь могут для открытия банковского счета не представлять в кредитную организацию документы, подтверждающие их регистрацию в качестве плательщиков взносов в государственные внебюджетные фонды…»
Хм, даже как-то непривычно либерально.
«.. По данным английских психологов из университета в Манчестере, самой стрессовой является профессия шахтера, на втором месте — юристы, а вот третье поделили строители и журналисты. Критерии стрессовости — это частота сердечных заболеваний и вообще состояние здоровья, вероятность возникновения алкоголизма, частота разводов и участие в ДТП».
«Странно вообще-то, — подумал Меркулов. — Частота сердечных заболеваний? Ну, нездоров, давно и прочно, но так, чтобы это как-то сильно ощущалось, отражалось… нет, не сказал бы. Вероятность возникновения алкоголизма? Пожалуй, что нулевая. Частота разводов и участие в ДТП? И того меньше, прямо скажем, отрицательная… А стресс — действительно перманентный».
Страшно хотелось кофе, но утром он уже выпил большую чашку и не был уверен, что сердце не заколотится тут же, как отбойный молоток.
Вчера вечером он позвонил в Управление «К» — департамент МВД, занимавшийся преступлениями в сфере Интернета и сопутствующей глобальной сети области высоких технологий. Но там не стали комментировать ни происшествия с базой данных «Аргуса», ни ситуации с утечкой и продажей конфиденциальной компьютерной информации в целом. На запрос Меркулова ответил секретарь начальника управления, извинился и сказал, что руководство запрещает давать какие-либо комментарии.
Даже Генеральной прокуратуре. Почему? Да кто его знает. Таков приказ.
Меркулов сам был начальник немаленький, но решил проявить демократизм и спуститься в народ. Точнее, в Управление «К».
Не хочет говорить начальник управления — и ладно. Есть замначальника, подполковник Кудрявцев, которого Меркулов помнил еще муромским опером под началом Славки Грязнова. Его историю Меркулов всегда вспоминал с удовольствием…
Кудрявцев
Иван Кудрявцев был мент нетипичный. В школе у него были недюжинные способности к точным наукам, он перескакивал через классы и уже после девятого поступил сразу в два вуза — в Бауманку и физтех. Оба, правда, к разочарованию родителей-технарей, бросил, один раньше, другой позже. Учиться больше не стал, пошел, ко всеобщему изумлению, работать в милицию, чего уж точно ничто не предвещало — не считать же, в самом деле, показанием к такому применению сил первый разряд по вольной борьбе?
В Управление «К» капитан Кудрявцев попал два года назад в результате еще более занятного стечения обстоятельств. Бывшие коллеги по МУРу подначивали, что туда просто набирают ментов, у которых фамилия начинается на букву «К». Но это, конечно, была шутка.
Кудрявцев ловил беглого уголовника, киллера, отправившего на тот свет крупного банкира. Киллер умудрился сбежать из зоны и, по оперативным данным, пробыв несколько дней в Москве, вот-вот должен был улететь через аэропорт «Домодедово».
В это самое время в аэропорту происходила форменная революция, связанная с терактами на воздушном транспорте.
В обновленном Домодедове всегда опережали существующие требования безопасности. Собаки, натасканные на взрывчатку, газоанализаторы — все это было введено по инициативе аэропорта уже давно. Но с тем, чтобы использовали самолеты для производства терактов, раньше никто не сталкивался. Действовавшие отечественные, да и международные сертификационные требования к объектам авиабезопасности были направлены в основном на предотвращение только одного вида воздушного терроризма — вооруженного захвата самолета. Для этого требовались технические средства, обеспечивающие стопроцентный досмотр багажа и пассажиров на наличие недозволенных металлических предметов. Требований по предотвращению терактов, осуществляемых «смертниками», у милиции не было. И не было специалистов по оборудованию для авиабезопасности, которые давали бы абсолютную гарантию, что изобретенный ими прибор может обнаружить все виды взрывчатых веществ.
И вот после первых терактов с самолетами Ту-134 и Ту-154 в московских аэропортах усилился контроль. Спецконтроль при выходе на посадку стал тотальным. Вылетающих пассажиров просили даже вытаскивать ремни из брюк!
Пополнилась новыми собаками, обученными на поиск взрывчатых веществ, кинологическая служба аэропорта. Обновилась система видеонаблюдения. Камеры теперь наблюдали не только за пассажирами в зале, за автостоянкой, но также и за передвижением технического персонала и самолетов по летному полю.
И наконец, в Домодедово ввели профайлинг — собеседование с вылетающими пассажирами, позволяющее психологам выявлять террористов буквально по глазам и едва уловимым жестам. Специалистов помогли подготовить израильтяне, которые этот самый профайлинг и придумали. Собеседование с вылетающими пассажирами проводили специально обученные психологи. Статистика утверждала, что это наиболее эффективный метод борьбы с террористами-смертниками, который уже давно используется в израильских аэропортах. Он позволяет выявлять среди пассажиров людей, имеющих криминальные наклонности, или тех, кто готовится к террористической акции. Срочно была достигнута договоренность, что российские специалисты по профайлингу будут повышать квалификацию на стажировках у израильских коллег.