Страница 31 из 69
Болельщики забесновались.
— Ну тварь, а! — «проснулся» вдруг Свирид. — Видали, что черножопый творит?
— Точняк! — свирепо мотнул головой Саня Коленников. — Дай черным дикарям свободу, они нашим парням бошки поотрывают!
И тут Аль Макуб совершил непростительное. Он в третий раз отправил мяч в ворота питерского «Надира».
Свирид вскочил с места и присоединил свой вопль к поднявшейся над стадионом буре голосов.
Костырин остался сидеть на месте. Он не слишком-то любил футбол, но «свинство» чернокожего нападающего задело его до самой глубины души.
— Не, Димыч, ты видел, че творится, а? — сверкал глазами Свирид. — Не Питер, а Гарлем какой-то! Если так и дальше пойдет, я сына на улицу спокойно вывести не смогу!
— Точняк, Свиридыч! — горячо поддержал его Коленников. — Мочить надо черножопых! Мочить!
— Мочить их! Мочить! — поддержали скинов возмущенные и разъяренные болельщики. — Правильно пацаны говорят — мочи-ить!
Впервые в жизни скины встретили такую единодушную поддержку со стороны народа.
Лица их раскраснелись от ярости, злобы и… удовольствия. Свирид повернулся к Костырину:
— Димон, ну че мы, так и будем сидеть?
Костырин хищно прищурился:
— А что ты предлагаешь?
— Как что? Что и всегда! Пойдем и оторвем этому уроду ласты!
— Ага, — усмехнулся Костырин. — А потом менты оторвут нам яйца. Ты этого хочешь?
Физиономия Свирида страдальчески сморщилась:
— Так че теперь делать-то? Так и спустим этому уроду?
— Правда, Димыч, нельзя его так отпускать! — поддержал друга белобрысый Коленников.
Костырин подумал и сказал:
— Сначала успокоились. Ну-ка, сели на место. Оба!
Свирид и Коленников с явным неудовольствием уселись на свои места. Лица их были возбужденными от алкоголя. Свирид бросил на Костырина взгляд, в котором наряду с холодом промелькнуло и что-то вроде презрения. Костырин заметил этот взгляд и яростно скрежетнул зубами.
— Значит, так, — сухо сказал он, не обращая внимания на беснующуюся толпу. — С черножопым мы потолкуем. Но после матча. Ясно?
— Ясно, — с готовностью кивнул Коленников.
Свирид был явно недоволен отсрочкой наказания и рвался в бой, однако и он не посмел возражать Костырину.
— Ясно, ясно, — пробубнил он. — Санек, у тебя пиво еще осталось?
— Полбутылки.
— Дай тоску залить.
Коленников, не желая расставаться с пивом, отрицательно покачал головой, однако Свирид вырвал у него бутылку силой.
— Не ссы, Колено, я тебе глоток оставлю, — успокоил он «товарища по оружию» и приложился к горлышку.
Коленников обиженно захлопал ресницами, но ничего не сказал.
— Колено, — окликнул его Костырин, — у тебя, кажется, есть завязки в футбольном бизнесе?
— Есть кой-какие, — кивнул тот. — Я ж сам раньше играл. С несколькими парнями из спортшколы и сейчас общаюсь.
— Тогда кончай бузить, а лучше бери трубу и иди позвони кому следует.
— Ладно. А че спрашивать-то?
— Че спрашивать? Я тебе скажу. Слушай сюда…
Вернувшись, Коленников возбужденно заговорил:
— Короче, так, пацаны! Я все разузнал. Черножопый после матча поедет с друзьями в кабак «Лейка». Там типа латиносская музыка и все такое. Там его и можно взять тепленьким.
— Хорошо, — сказал Костырин.
— Может, еще пацанов позвать? — предложил Свирид.
Костырин подумал и покачал головой:
— Нет, не стоит. Кто-нибудь может случайно трезвонуть, и тогда пиши пропало. Сами справимся.
— Точняк, Димон, — немедленно поддержал старшого Коленников. — Я этому уроду черному сам в черепуху заряжу.
— Только до поры до времени вести себя спокойно, — приказал Костырин. — Чтобы не было никаких подозрений. Ясно?
«Братья по оружию» кивнули:
— Ясно.
2
При входе в клуб «Лейка» стояли с неприступными физиономиями дюжие охранники в темных костюмах.
— Колено, сделай рожу попроще, — быстро приказал Костырин. — А ты, Свирид, не сверкай глазами.
— Я не сверкаю.
— «Не сверкаю», — передразнил Костырин. — Только что искры не сыпятся.
На головах у трех скинов красовались бейсболки с символикой московского клуба «Замоскворечье». Они приблизились к двери. При виде их бейсболок суровые лица охранников слегка оттаяли.
— На вечеринку? — спросил парней один из охранников, тот, что постарше, седоватый.
Костырин расплылся в дружелюбной улыбке и кивнул:
— На вечеринку! Как мы сегодня ваших, питерских, отделали, а! Прямо под орех!
Лица охранников не изменились. Судя по всему, они не были ярыми болельщиками питерского «Надира».
— Особо-то не гордись, — спокойно посоветовал седой охранник. — Пригласительные ваши где?
— Пригласительные? — Костырин принялся хлопать себя по карманам. — Черт! — с досадой сказал он. — Пацаны, у кого пригласительные?
— Не знаю, — откликнулся Свирид. — Аль Макуб тебе их дал. Че, потерял, что ли?
— Да что-то найти не могу.
— Вот, блин, а! — в сердцах воскликнул Коленников. — Ну и че теперь делать? Аля Макуба ждать?
— Аль Макуб — это нападающий? — поинтересовался седой охранник.
— Ну да! — горячо кивнули скины. — Он сегодня три плюхи в ваши ворота забил!
Охранники переглянулись. Молодой спросил:
— А вы что, его друзья, что ли?
— Спрашиваешь! — с улыбкой воскликнул Костырин. — Да мы с ним почти что родственники! Я — председатель клуба его фанатов!
— Не знал, что у нас в Питере есть такой клуб, — неуверенно проговорил молодой охранник.
— В Питере? — переспросил Костырин и посмотрел на своих товарищей. Те засмеялись. — Да мы за ним из самой Москвы на перекладных добирались! Считай, что в гости к вам приехали!
Седовласый охранник вопросительно посмотрел на молодого, тот кивнул.
— Ладно, заходите. Только чтоб без эксцессов, о‘кей?
— О’кей!
Охранники посторонились, и скины вошли в клуб.
Спустя сорок минут Костырин и его сотоварищи сидели за столиком Аля Макуба и радостно рассказывали ему про клуб фанатов. Музыка играла оглушительно, и Костырину приходилось орать, чтобы быть услышанным.
Аль плохо понимал русскую речь, к тому же он был уже изрядно пьян. Однако он сообразил, что перед ним — его поклонники, и это грело душу африканца.
— Аль, ну и как тебе в России? — кричал Костырин.
— Раша? — сверкал белоснежными зубами Аль Макуб. — Гуд! Раша — ис гуд!
— Точно сказал: раша — ис гуд! — кивнул в ответ Костырин. — Слушай, пойдем, я тебя угощу!
Африканец непонимающе улыбнулся.
— Ни хрена ты по-нашему не рубишь, чурка лупоглазая, — продолжая дружелюбно улыбаться, сказал Костырин. — Я говорю — дринк! Ду ю вонт ту дринк виз ми? Френдшип!
— О, дринк! — услышал знакомое слово подвыпивший хмельной Макуб.
— Ес, дринк! — закивал Костырин. — Ай ноу бьютифал бар! Там такие герлс! — Костырин очертил руками огромные полукружья у себя перед грудью. — Во-от с такими буферами! Ду ю вонт ту гоу виз ми?
— Герлс! — вновь выхватил знакомое слово африканец и тоже прочертил у себя перед грудью полукружья, радостно при этом хохоча.
— Точно! — кивнул Костырин. — Давай, поднимай свое черную задницу и пошли к бабам! Лет-с гоу ту герлс!
Костырин явно пришелся по душе Аль Макубу. А его предложение пойти к бабам нашло в его страстном сердце горячий отклик. Он поднялся из-за стола.
— Вэар ис герл?
— Где бабы? Да тут, за углом! Близко! Клоуз! Бери клоуз! Только я друзей с собой возьму, о’кей?
— О’кей! — радостно кивнул Аль Макуб. — Дринк! Герлс!
Костырин, пошатываясь, поднялся с места (он пил с утра, и сейчас его здорово качало), и тут его взгляд упал на початую бутылку виски, стоящую на столе.
— Ван момент! — сказал он футболисту, взял со стола бутылку и, запрокинув бритую голову, хорошенько из нее отхлебнул. Костырин проделал это почти машинально, повинуясь секундному пьяному импульсу. И уже в следующую минуту здорово об этом пожалел. В голове у него помутилось, ноги ослабли. Покачавшись несколько секунд на нетвердых ногах, он тяжело рухнул на стул.