Страница 2 из 11
– Варя, не смей подходить к ней! Ей ещё рано!
Но я не слушала и, подбежав к ребёнку, стала проверять ей пульс, как это видела в кино, и тут же серебристая тень отошла от тела, так же раскинув руки и приняв вертикальное положение, посмотрела на меня, удивлённо и не моргая…
За спиной стояла моя странная знакомая, имени которой я никак не могла вспомнить, и печально качала головой.
– Эх, Варенька, что ты наделала!
С этими словами она подняла руку к небу, и, разбивая лёгкие облака, на землю спустился столп света.
– Лети, малышка. Ты свободна!
Она подтолкнула серебристую тень в небо, но та – зависла, словно что-то не отпускало её.
– Варя, отойди подальше. Немедленно! И так столько дел натворила, и я, старая, не углядела. В День рождения такой конфуз сотворили.
Когда душа влетела в свет, её потянуло вверх, и вскоре она исчезла, а к девочке-птице подбежали прохожие и «скорая» подоспела, но было уже поздно.
Я стояла растерянная и смотрела на женщину в капюшоне.
– Что я натворила? Объясните мне!
– А разве мама с папой ещё не сделали этого?
– Чего?
– Пойдём в сквер, я расскажу тебе. Уже можно. Ведь у тебя сегодня День рождения?
– Да.
Мы сели на лавочку, и незнакомка рассказала мне, как дорого для девочки обошёлся мой гражданский порыв к её спасению.
– Эта девочка не должна была умереть. У неё был шанс выжить. Правда, она бы осталась инвалидом… Но суть не в этом. Нельзя нарушать порядок вещей.
Твоё предназначение – помогать неупокоенным душам, а не забирать жизнь. Стоит тебе подойти к человеку в пограничном состоянии, между жизнью и смертью, и тут же весы перетягиваются ко второму варианту. Ты отняла жизнь у этой девочки раньше положенного времени, но я постараюсь замять этот случай, а ты держись подальше от пострадавших и от больниц тоже. А то я не буду справляться с работой!
А теперь мне пора. Души зовут.
И незнакомка исчезла, а я осталась сидеть на лавочке, боясь пошевелиться.
Через десять минут в дом напротив подъехала «скорая» и из подъезда вынесли носилки, целиком покрытые простынёй.
Глава вторая
Кто ты, Варенька?
Сколько я просидела на лавочке, сложно сказать, но когда уроки кончились и дети побежали домой, я всё сидела, как замороженная.
– Кто я?
Наверное, родители знали ответы на все мои вопросы, но домой не хотелось. В сердце нарастала обида на них. За себя, за эту маленькую девочку. Она могла бы жить, но благодаря мне отправилась на небеса, и теперь её мама и папа глотают безутешные слёзы.
Наступила ночь… Фонари зажглись все одновременно, осветив мрак и сделав его пригодным для жизни.
Я уже решила, что домой не вернусь, пока не восполню все ускользнувшие от меня знания. Сложно было себе представить, что можно так запросто прийти домой, поужинать и лечь спать в уютную кроватку, когда в другой семье такое горе. И это – моя вина!
Тогда я не задавалась вопросом, как будут страдать мои родители, потеряв единственное дитя. Я была маленькая и злая. И эта злость росла.
Я окутала себя непроницаемым панцирем из гнева, и, когда мой отец вышел из дома, чтобы найти любимую дочь, он не почувствовал моего присутствия, а ведь я была в двух шагах от него.
Когда ночь окончательно накрыла город, и все окна домов погрузились во тьму, я встала со скамейки и пошла по улице, путая свои следы, меняя направления, улицы и перекрёстки, уводя своё тело как можно дальше от родного дома.
Ещё не настало время для зова крови, время, когда дом проявит своё предназначение и призовёт меня к себе.
Утро застало меня врасплох. Я пыталась прятаться за сумрак, но тут первые весенние лучи солнца ворвались в город и спугнули мою уверенность в своей правоте.
Я вспомнила слова незнакомки: «Не подходи к пострадавшим и к больницам». И тут я решила поступить противоположно её просьбе и направилась в больницу на окраине города.
Ранним утром дверь не охранялась, и, надев халат, оставленный на вешалке для новой смены, я прошла по коридору и поднялась на хирургический этаж.
В моей голове созрел план. Я решила помогать тем, кто не способен жить дальше, чьё тело изношено или повреждено настолько, что жизнь доставляет только боль, и мечта этих людей – смерть, ведь только она может избавить их от нестерпимых мук.
В каждой больнице есть такие. И я отправилась на их поиски…
В первой же палате я нашла человека, всего в бинтах. Он лежал совсем один, хоть и были свободные места… Врачебная записка, прикрепленная к его кровати, говорила о том, что восемьдесят процентов кожи обожжено и он находится в коме.
Из парня по имени Олег, 25 лет от роду, торчало множество трубочек, но это не помешало врачам забинтовать его лицо целиком, и в этих бинтах были прорезаны дырочки для этих самых трубок. Я подошла к кровати и положила свою руку на его лоб, и аппарат, контролирующий сердце, громко запищал, зовя на помощь персонал больницы. Но они не спешили. Может, им помешал утренний сон, а может, пациент был настолько безнадежен, что повода шевелиться не было.
Когда они явились, сладко зевая, то просто констатировали смерть и ушли, а сердобольная медсестра, что накрывала покойного простынёй, жалостливо процедила: «Отмучился, сердешный!»
Как ни странно, но на меня никто не обратил внимания, словно меня не было в палате. Но тогда мне было не до этого…
Я ждала столп света, чтобы он забрал душу погибшего, но его не было, и я уже хотела уходить, думая, что чего-то явно не понимаю и лучше вернуться домой и получить пояснение, как за своей спиной я услышала голос:
– Меня зовут Олег! А вас, милая барышня?
Позади меня стоял молодой парень, изящно одетый, словно сошедший с картинок модного журнала. Волосы были уложены и залачены, а ироничная улыбка скользила по моей фигуре. Он смел оценивать меня самым беспардонным образом. Но я решила не грубить, боясь, что он вызовет охрану и меня выгонят из больницы.
– Меня зовут Варя, а вы – доктор?
– Я – доктор? Да что ты, детка, разве я похож на доктора?
– Да нет, не очень. А кто же вы?
– Он!
И юноша показал на закрытое простынёй бездыханное тело.
– Но он мёртв!
– И я мёртв. Давно мечтал об этом. Не было больше сил терпеть такую муку. А ты тоже мертва?
– С чего вы решили?
– Ты видишь меня, а я тебя, значит мы оба – мертвы. А как иначе?
– Вы ошибаетесь, Олег, я живая! И сердце бьётся, и пульс.
Я проверила свой пульс и приложила ладонь к груди, чтобы удостовериться, что сердце всё ещё – пламенный мотор.
И оно билось! Я была живой, без всякого сомнения.
Тогда я попыталась взять за руку Олега, но моя ладонь проскользнула в пустоту. Тот посмотрел на меня в недоумении…
– А ты не знаешь, Варенька, когда за мной придут? Хотелось бы попасть на небо и увидеть родителей и Машу. Я раньше не понимал, как сильно люблю её.
– Я не знаю, почему вас не встретили. В прошлый раз, когда я забрала жизнь ребёнка, открылся туннель света и втянул её. А в этот раз такого не случилось. Если честно, я сама ждала, что вас заберут…
– Нужно ещё подождать!
Я кивнула головой в знак согласия и села на стул, а Призрак уселся на своё тело и с непривычки провалился до пола.
Так мы просидели до обеда, пока не пришли санитары и не забрали труп в морг, словно и они ждали чего-то…
Я спряталась за штору, но мои опасения были напрасны, меня никто не заметил.
Я устала и очень хотела есть, моя уверенность резко снизилась. Хотелось домой, под родительское крылышко, к запаху вкусного обеда. Но Призрак смотрел на меня пристально, словно читал мысли.
– Не оставляй меня! Что мне делать одному, ведь меня никто кроме тебя не видит и не слышит.
Мы вышли из палаты и двинулись по коридору к запасному выходу, и тут я увидела свою знакомую костлявую дылду в капюшоне. Она выходила из палаты прямо через закрытую дверь.
Я бросилась к ней, но она обернулась, посмотрела на меня с гневом и исчезла, а из палаты вывезли покойника. Край простыни зацепился за дверь, и она съехала, раскрыв тело. Это была невероятно красивая девушка. Её светлые волосы свисали длинной косой до самого пола, что уже было редкостью. Лицо её слегка светилось, а на губах застыла улыбка. Тонкие руки лежали на груди крестом, словно она была готова к смерти ещё до её прихода.