Страница 3 из 36
Жрецу помогали четыре почтенных старца — чаки.
Жрец приказывал подросткам сесть на свежие листья, которыми был устлан пол. Чаки покрывали головы юношей и девушек белыми платками, и жрец благословлял каждого. Потом к юноше и девушке подходил покровитель обряда и дотрагивался до их головы особой святой костью девять раз, смачивая при этом святой водой им лицо и промежутки между пальцами ног и рук.
Когда сняли белые покрывала, жрец подошел к мальчикам и отрезал у них привязанные к волосам белые бусинки. Взрослые дали мальчикам курительные трубки, чтобы они затянулись по одному разу. К девочкам подходили матери и развязывали поясок с ракушкой. Теперь юноши и девушки могли вступать в брак.
Холон хорошо помнит, как на том празднике к его дочери подходили юноши. Среди них был Мугукут. Они предлагали себя в мужья. Сквик скромно опускала свои большие, как миндалины, глаза и говорила «нет». Может быть, она уже тогда знала, что будет наречена самому богу.
Хижина Холона была уже близко, до нее оставалось не больше двух полетов стрелы. Сейчас Холон объявит жене и дочери о великом празднике в их доме.
А весть о том, что Сквик наречена богу, уже облетела весь город, все хижины, стала известна и в доме Холона.
Как только он подошел к хижине, жена низко поклонилась ему, а Холон поклонился дочери. Теперь она для него была святой.
Люди, которые .сопровождали Холона, тоже низко поклонились его дочери.
Холон сел на циновку и осмотрел свою хижину: стены из переплетенных прутьев, крыша из пальмовых листьев. Стены хижины покрашены белой известью. Наверное, у бога дождя Юм-Чака — огромный каменный дворец, больше, чем у Верховного правителя. Его дворец спрятан там наверху, на белых облаках, которые плывут над землей. Он видит из своего дворца всю землю, всех нас; конечно, он видит и свою нареченную Сквик. Она сидит сейчас на циновке, опустив глаза. Она — сама покорность. Мысли ее заняты будущей встречей с богом.
Жена поставила на землю глиняные чашки, в которых была пена, сделанная из размолотых плодов какао и кукурузы. Такую пену подают по праздникам.
Они сидели и пили сладкий напиток. Отец и мать с благоговением смотрели на дочь... Когда скрылось солнце, мать постелила в гамаке постель для Сквик и отвела ее спать...
Сквик закрыла глаза и пыталась представить, какой он, бог Юм-Чак! Наверное, такой же огромный, как тот каменный, что стоит в храме. Она могла представить бога каменным и не могла представить его живым. Живым она хорошо представляла Мугукута. Его хижина стоит неподалеку. Он тоже влюблен в Сквик, он уже не раз искал свидания с ней. Но ей страшно было решиться на это. А теперь! Теперь уже никогда не будет свиданья. Сквик знала, что нареченные богу должны проститься с этой жизнью, с хижиной, с отцом и матерью, с любимым попугаем — он так смешно говорит «Ск-вик!». Надо проститься с подругами- и, конечно, с Мугукутом. Наверное, он знает, что Сквик наречена богу...
Для всех людей великого города Чичен-Ицы эта мочь прошла незаметно в ожидании следующего, великого дня. И как только на землю пришел рассвет, индейцы уже сидели на корточках неподалеку от пирамиды. Они подбрасывали в жаровню шарики священного копаля. Они ждали выхода жреца, которого назначил Халач-Виник для проведения торжества. Жрец появился на верхней площадке пирамиды Кукулькана, вот в его честь заиграли музыканты. Он неторопливо спускается по крутым ступеням. Жрец одет в огненно-красную мантию, на голове его пышный убор из голубых перьев птицы кетсаль, в руках жезл, украшенный перьями. На ногах сандалии с разноцветными камушками.
У подножья пирамиды жреца ожидали чиланы и чаки, которые тоже были одеты по-праздничному. Даже музыканты по-праздничному раскрасили свои тела особой мазью: голубой, красной и чёрной.
Звуки свистулек, трещоток, труб и барабанов оживили город. Люди выбегали из своих хижин на дорогу, чтобы увидеть процессию. Все знали, куда направляется жрец, — к хижине индейца Холона.
Сквик давно проснулась. Она сидела на кровати, и мать старательно расчесывала ее длинные черные волосы. Сделав посредине головы пробор, мать заплела волосы в тоненькие косички и связала их колечком на макушке.
Старуха колдунья подпиливала Сквик особым волшебным камнем зубы, чтобы они были остроконечные, как у рыбы — это больше понравится богу.
Холон стоял у входа в хижину вместе с соседями, пристально вглядывался туда, в конец ровной и длинной улицы, откуда должна была появиться процессия во главе с жрецом.
Каждый, кто выходил на дорогу, кланялся Холону. Всем хотелось увидеть Сквик, и, конечно, больше всех ее хотелось увидеть юноше Мугукуту.
Но Сквик не появлялась. Она сидела на циновке. Мать и старуха колдунья натирали ее тело благовонными мазями.
Наконец появилась торжественная процессия, и все расступились, освобождая путь жрецу и его свите. Когда жрец был совсем близко, Холон вышел на дорогу, кланяясь.
Жрец остановился возле хижины Холона и низко поклонился.
От гордости за свою дочь у матери выступили на глазах слезы.
Жрец взял Сквик за руку, вывел ее на дорогу. Жрец шел впереди. За ним шла Сквик. Чаки и чиланы шагали вслед за ней. Потом шли музыканты с разрисованными телами и народ. Шествие становилось все многолюднее. Каждый, присоединяясь к толпе, молил бога дождя сменить гнев на милость, не дать палящему солнцу погубить все живое на земле.
Жрец вел процессию в деревню, которая была неподалеку от города. Процессия пройдет по всем деревням, которые находятся в округе. Пусть люди видят, какую девушку жрецы нарекли богу дождя Юм- Чаку. Пусть жители деревень тоже придут сегодня на праздник к пирамиде Кукулькана.
Солнце поднималось все выше. Словно огонь, обжигало оно спины людей. Но люди шагают вслед за жрецом: они верят, что когда Сквик встретится с богом, будет дождь. Сквик так хороша, она самая красивая девушка племени, она не может не понравиться богу.
За поворотом дороги показалась деревня. На небольшой площади — люди. Они приготовили кушанья: теплый напиток с перцем, куски мяса тапира с тушеными овощами.
Процессия остановилась. Самый мудрый старик деревни подошел к Сквик с глиняным сосудом, в котором был теплый напиток с перцем. Сквик сделала несколько глотков.
Другой человек поднес Сквик глиняный сосуд, в котором было масло, сделанное из плодов какао и кукурузы.
Сквик брала маленькие кусочки масла, клала их на маисовые лепешки и неторопливо жевала. А чаки по команде жреца освобождали площадь. Загремели трубы, барабаны, трещотки и свистульки. В круг вышли танцоры — самые сильные, самые ловкие юноши племени майя. Среди них Мугукут. Какое стройное у него тело, как красиво татуирована его грудь! На ней изображены идолы с огромными носами и сплющенными лбами.
Мугукут неистово пляшет, взмахивая руками, откидывая голову назад, резко изгибая свое стройное тело. Он пляшет отчаянно, бросая взгляды на Сквик. С того дня, как у Мугукута жрец отрезал белую бусинку, привязанную к волосам, а у Сквик сняли красную ракушку с пояса, он мечтал о том, что Сквик станет его женой.
Мугукут неистово извивался в танце.
Сквик отщипывала кусочки сладкого масла и клала их в рот. Она видела отчаянный танец Мугукута. Но она отдана самому богу. «Танцуй, Мугукут! Никогда больше ты не встретишь меня в пути, и никогда я не смогу улыбнуться тебе...»
Жрец вел процессию в другую деревню. По сторонам высокий тропический лес. С диким криком встречали процессию обезьяны. Они раскачивались на гибких лианах и с любопытством смотрели на Сквик. Казалось, что и они знали, куда ее ведут. Они тоже хотели, чтобы землю оросил дождь.
Во всей округе не было такой хижины, не было дворца, где бы не знали, что девушка Сквик будет отдана сегодня богу дождя.
Ждал прибытия торжественной процессии и Халач-Виник. Он стоял на верху пирамиды в своей самой дорогой накидке, сделанной из разноцветных перьев. Он стоял неподвижно, как статуя. Ему была видна вся округа. Он видел, как процессия во главе с жрецом подходила к городу. Как люди стекались с разных сторон на площадь. С высоты люди казались маленькими, как букашки.