Страница 112 из 112
— Мы всегда думаем, что время есть. — Голос в трубке опять стал жестким, значит, сейчас он опять станет насмешничать. — Легче смотри на жизнь, дитя мое. Перед тобой весь мир, и ты продукт Майка Карша, гениальный и неподдельный. Помни, чему я учил тебя в газетном деле. — Голос Карша слегка дрожал, потом он торопливо бросил: — Ты сделаешь это? Помни, чему я тебя учил. А все остальное забудешь? Все, что я сделал?
— Конечно, Майк. Конечно. Посиди спокойно. Мы сейчас…
Террел уставился на трубку. Связь прервалась.
— Патруль выехал, — сказал Такерман.
— Сэм, иди сюда! — позвал Уиллер. Он стоял у большого окна на улицу, дождь прорезал стекло длинными серебряными полосами. Террел подошел сбоку, захваченный тревогой в его голосе. Такерман остановился сзади, и Уиллер горьким безжизненным голосом пошутил:
— Ваши билеты, пожалуйста.
На улице внизу было темно, только полоска света падала на мостовую перед ночным баром.
Террел увидел Карша, стоявшего в этом пятне света, его квадратную фигуру, лицо скрывала тень от шляпы. Даже на таком расстоянии Террел видел мундштук во рту Карша и блеск белого шарфа вокруг шеи.
Машина вывернула на улицу в полуквартале от Карша и двинулась к нему с погашенными огнями; она тихо катила в темноте, сворачивая к нему. Как тень, Карш повернулся ей навстречу, сигарета залихватски торчала в зубах.
Они наблюдали эту немую сцену — толстые стены «Кол Бюлетин» укутывали их коконом тишины.
Машина вдруг набрала скорость и проскочила мимо Карша. Когда она исчезла, Карш лежал в канаве, маленький и нереальный, как сломанная игрушка в выдуманной детской жизни. Тишина делала картину жуткой до невероятия.
Мгновение Террел не осознавал, что случилось; он думал, что Карш успел отскочить. И только увидев осколки стекла на тротуаре, он понял, что Карш мертв. Пули, убившие его, разбили витрину.
Уиллер взвыл и ударил по стеклу перед собой.
— Уборка мусора будет улучшена. Налоги снижены на одну десятую тысячной доли доллара. Вот вам реформа и прогресс, — голос его дрожал.
— Селлерсу конец, — сказал кто-то. — И Тикнору тоже.
Неуместное замечание почему-то задело Террела.
Он повернулся и опустился на стул. Карш не должен был… Эта мысль стучала у него в голове. Только чтобы доказать — доказать что? Что он — Майк Карш. Что он способен на шикарный жест. Никаких сожалений и покаяния. Никаких стенаний о невиновности. Он получил свою сенсацию — и конец.
Экстренный выпуск стал предписанием на освобождение Колдуэла — и эпитафией Майку Каршу.
«Он стал таким, каким я хотел его видеть, — думал Террел. — Запутанным и противоречивым путем он пришел к своей славе».
Такерман пнул его в плечо, когда он шел назад к столу, а Олли сказал:
— Сегодня я хочу надраться. Кто со мной?
В глазах Террела стояли слезы. Никогда в жизни ему не было так плохо. Он чувствовал себя потерянным, страдающим и одиноким.
Потом он пойдет в больницу, там все будет в порядке. Доктор велел быть с ней помягче, и он это сумеет. Тогда исчезнет чувство одиночества. Но сейчас он страдал, как никогда.
Светящаяся секундная стрелка над ним сделала последний круг — и резко, громко зазвенел предупреждающий звонок. Все посмотрели на часы. Матрицы были сданы, машины готовы к запуску.
Террел сложил руки на машинке и устало уронил на них голову. Когда звонок умолк, его эхо еще долго гуляло по залу, пока медленно не затихло.