Страница 41 из 51
ДжеНа сжала губы. Вот как? Значит, они обсуждали её между собой и её юный любовник постеснялся не просто начать разговор, но даже вставиться к слову. Трусишка.
- Вот видите, значит, я прав, - по-своему интерпретировал молодой человек молчание. – так что, обратите лучше свой взор на меня, ведь я…
- Не продолжай, - ДжеНа завела руку назад и взялась за ручку двери. – я не свободна и это бесполезно.
- Вы не свободны, но оказываете знаки внимания ЧанСобу. – ИльХун поднял от изумления брови. – Почему же отвергаете меня? Я так плох? – не веря в свои слова, промолвил парень.
- Ты тут ни при чем, - она уже почти развернулась уходить, но юноша вспомнил последнее, о чем он забыл. Ведь сам же пришел к выводу, что с женщинами нужно быть грубее и напористее, а не жалнить и упрашивать.
- Значит, Вы плоховаты? – ухмыльнулся он.
- Что?! – ДжеНа развернулась, и какой-то жест её глаз подсказал, что в голове у неё прозвучала пощечина ему.
- Что слышали, - ИльХун скрестил руки на груди, чуть отстранившись. – поизносились для любовных приключений и бьёте туда, где точно будет отказ?
- Послушай, мальчик! – мадам Ю подняла указательный палец с перстнем перед его носом. – Ты играешь с огнем! Я не позволю тебе со мной так разговаривать!
- Ну, так покажите, что у меня нет оснований говорить такое, - он облизнулся, прищурившись. – зачем затыкать угрозами, когда можно просто составить о себе другое мнение?
- Я не обязана перед тобой себя никак показывать, - ДжеНа распрямила плечи. – я вольна делать то, что пожелаю нужным.
- Где же Вы вольны, когда сами сказали, что несвободны, а потому ничего не выйдет. – ИльХун опять подошел впритык. – Где же тут Ваша воля? Вас сковывает то, что Вы кем-то заняты.
- Меня ничего не сковывает! – прищурилась точно так же мадам Ю, впившись хищно глазами, как кобра в мышь. – Ещё раз повторяю – ты играешь в опасную игру и можешь обжечься!
- А я люблю, когда горячо, - почувствовал, что на него накатило нешуточное возбуждение, рэпер, не отводя взгляда от её лица и, когда губы её слегка дрогнули в сдерживаемой полуулыбке, он понял, что это тайный сигнал, который она, сама того не подозревая, подала. Она хотела этого, хотела сейчас что-то доказать, ему или себе, не важно, но изнутри в ней что-то звало. ИльХун рванул вперед, кидаясь в омут с головой, и поцеловал её, вдавив в обшивку двери. ДжеНа уперлась ему в плечи, но, подождав несколько секунд, бросила сумочку на пол и обняла его.
Парень, понимая, что всё пошло, как по маслу, вцепился в её волосы, запустив пальцы в них и придерживая голову в страстном поцелуе. Женщина заелозила ладонями по его гладкой коже. Он перешел на пуговицы её пальто, и она снова попыталась воспротивиться.
- Не надо, ИльХун… - но голос её уже был сладострастен, а губы пылали, жаждая дальнейшего.
- Ну, что Вы, перестаньте… - сведя с её плеч верхнюю одежду, он подхватил её под бедра и, подняв, донес до кухонного стола. – Вы же сами тоже хотите!
- Я… нет! Я не должна, - ДжеНа безвольно опустила руки, глядя, как он, трясясь от напряжения, расстегивает её блузку на груди.
- Вы кому-то что-то должны? Вы-то? Не верю, - ИльХун снова закрыл её рот поцелуем и, распахнув шелк, забрался ладонями под бюстгальтер.
Женщина сделала последнюю попытку отодвинуться, но, подумав о том, что её гложило в последнее время, о страхах потерять независимость, свои привычки и нравы, попасть в плен жестоких и серьёзных чувств, привязаться до того, что жизнь будет испорченна; молниеносно подумав обо всем этом, ДжеНа сдалась. Какой же она стала слабачкой с ЧанСобом! Да, она любила его, но как же он вил из неё веревки! Она потакала всему, но всё бы было нормально, если бы не ещё один, первенствующий страх, что изменившуюся, ЧанСоб разлюбит её, что такая – одомашненная, верная, послушная, она не нужна будет ему. Она станет тридцатилетней теткой, а не той девушкой, которой он стал её видеть, и эта зрелая, тоскливая женщина, не сможет разжечь пожара. Сколько раз у неё это было! Мужчины разбивали ей сердце, когда она думала, что вот-вот дело придет к браку и у неё будет семья. Но нет, не нужны никому вчерашние принцессы, нынче довольствующиеся мытьём посуды и счастливые от того, что можно вместе поужинать и посмотреть слезливый фильм. А ради чужих временных привязанностей стоит ли самой терзаться и ломать то, что было для неё обыкновением, приятным и манящим?
ИльХун задрал её узкую юбку, под которой, даже зимой, обнаружились чулки. Впервые видя такую откровенную и сексуальную женщину, парень даже слегка растерялся, замешкавшись на миг. ДжеНа поцеловала его легко в щеку, пробуждая, и прошептала на ухо, что с ней он может не волноваться о предохранении. Молодой человек продолжил натиск, вдохновленный и нетерпеливо стремящийся к новым ощущениям. С НамДжу всё было так мило, так простовато, хотя каждый раз перейти к сексу – это целая эпопея и многоступенчатая система прелюдий, а тут – тут совсем другое. Страсть, порыв, действия наугад, но при этом это взаимодействия опытных сторон. Как же упруги были её ноги, бедра… Парень развел их и приспустил свои штаны на резинке, в которых бродил по общаге. ДжеНа подалась на встречу, погладив его возбужденную плоть. Через миг он вошел в неё и они задвигались в едином ритме преступной похоти; два человека, понимающих, что у них есть кто-то другой, но не желавших признавать, какую они подлость совершают по отношению к тому, что остался в безвестности их поступка. Мадам Ю громко простонала и выгнулась назад, открыв ИльХуну шею для поцелуев. Ему показалось, что в жизни ещё не доводилось испытывать такого наслаждения. Соблазнить столь взрослую женщину и иметь её – это особенно, это своеобразное геройство, без внедрения в которое юность считала себя зря проходящей.
Быстро набрав темп и зашатав бедный кухонный стол, они оба кончили, подпаляемые искрами запрета. Их соитие было каким-то криминальным для их душ, но до того оно было умопомрачительным, чего никогда не было у него, и очень давно не было у неё, что осудить себя они не смогли.
ДжеНа опустилась на пол и, одернув юбку, стала застегивать блузку. А этот паренек не так уж и плох… Конечно, не хватает искусности и профессионализма, но ведь без содействия им взяться неоткуда. Она подняла нос от своих пуговиц и чуть не закричала. В дверях стоял ЧанСоб и смотрел на неё так… ни холодно, ни презрительно, ни обвиняющее. Это был самый пугающий прозрачный взгляд, который она когда-либо видела. Без влаги слез, без ненависти, без проклятий. Он просил о помощи, этот взгляд. ДжеНа открыла рот, но ИльХун оказался рядом с другом вперед неё и, всё ещё по пояс голый, положил руку тому на плечо.
- ЧанСоб, только не говори НамДжу! – пристыжено и суетливо попросил его он. – Ладно? Ты не скажешь?
Товарищ молчал. Он всё ещё смотрел на женщину, которая прикрыла свою грудь, одевшись до конца и, на дрожащих ногах, тоже приблизилась. Зрачки его увеличивались, затемняя глаза, с каждым её шагом.
- Не скажешь, ЧанСоб? – пытался добиться ответа ИльХун. Ему пришлось тряхнуть коллегу, чтобы тот едва уловимо кивнул. Он не видел и не слышал того. Он смотрел на ДжеНу.