Юность или зрелость?

- Ты бредишь, - я посмотрела за окно, в котором отражались наши отражения на фоне проезжающих машин.

- А ты понравилась СанХуну.

- Спасибо, непревзойденный экстрасенс, а я-то думаю, почему он от меня не отходил и хотел проводить? – естественно, мне всё стало ясно. Хотелось только как-то вежливо отшить его. Но проще всего было, конечно же, больше с ним не пересекаться. Всего-то дел.

- А он тебе? – мне захотелось дать ей затрещину. Зачем она это спрашивает?

- Он красивый, - она почти залезла на меня, чтобы заглянуть в глаза и как бы вопрошая «а дальше?» - а я выхожу замуж за МинУ. Отстань!

Я добралась до квартиры и, пройдя в спальню, после минутной заминки, отослала сообщение «я дома». Через несколько секунд пришел ответ: «Я рад. Спокойной ночи». Я уже почти отложила мобильный, но села с ним и, ещё минут пять посмотрев на экран со словами от СанХуна, напечатала «и тебе добрых снов». Мой палец отказывался гнуться и отправлять, но я переборола его. Странно, у меня был номер моего суженного, а у него мой, но мы не писали друг другу послания с сердечками и смайликами. Даже сладких снов не желали друг другу. Всё-таки он взрослый мужчина и такой ерундой заниматься не будет. Я его знала дольше, лучше, чем СанХуна, но почему же мне было сложнее с ним перейти к каким-то вот таким жестам? Нужно ли это было? Я очень надеялась, что юноша мне ничего больше не напишет и, впервые за сегодняшний день, моё желание сбылось. Телефон замолчал. Я убрала его на тумбочку и, сходив в душ, вернулась, чтобы лечь спать. СанХун, наверное, уже спит без задних ног. Хотя, он же собирался тоже ополоснуться по возвращении. Возможно, мы сейчас одновременно принимали душ и по его телу тоже стекали капли воды, опускаясь ниже, ниже, касаясь его упругой кожи, блестя на его твердом животе и увлажняя стройные бока. Я подскочила в холодном поту. Сон или больная фантазия? Переменив позу, я накрыла голову подушкой. Никогда, никогда я больше не буду смотреть эти бесовские танцы!

Третий лишний

Настоящие подруги отличаются тем, что с ними можно не только болтать обо всем на свете, но и упорно молчать. Одновременно, втроем. И ничуть не будет скучно. После насыщенных информацией лекций на нас напало легкое отупение и, хотя мы перекидывались кое-какими суждениями о том и другом, всё же чаще смыкали уста и шли в тишине. Редкие фразы по делу срывались, как воланчик, и мы успевали подумать, прежде чем отбить его, чтобы разговор совсем не упал на землю.

КванХэ сегодня посвежела, как горный цветок. После известно каких занятий с Онью она всегда становилась похожа на расцветающий бутон. С заколкой в виде сиренево-голубоватой вербены, в легкой юбке, она неуловимо и грациозно несла в себе весну любви, и солнце приставало к её волосам, как собака к ногам хозяйки.

ТэРи, как я догадывалась, думала о РокХёне и МинУ – своем МинУ. Или только РокХёне. У неё на лице отражалась радость от невесомой влюбленности и даже походка у неё стала воздушнее. По сравнению с подругами я ощутила себя грузной и унылой. Но мне не в чем было обвинять их или кого-то ещё. И для зависти повода не было. Я сама была достаточно тоскливым по своему содержимому человеком; рационалистка, прагматик и педант, как я могла наслаждаться общением с противоположным полом так же, как они, когда я считала, что должна по отношению к определенному мужчине выполнять долг, а не носиться, окрыленная романтичными глупостями. Хотела ли я уподобиться КванХэ и ТэРи? Я не знала, но если МинУ – мой МинУ – не считает нужным разбавлять подготовку к свадьбе пустыми ухаживаниями, то мне стоило смириться с этим. Нет, смириться не то слово. Смиряются, когда первоначально бунтуют. А мне было всё равно. Нет, так нет.

У ворот из машины нас снова окликнул мой жених. То есть конкретно меня. Хотя с моими спутницами вышел и поздоровался. Я не ожидала, что он решит опять меня встретить. Но я даже не могла сказать, приятный это сюрприз или нет? То, что он хочет побольше общаться со мной, как и я с ним, импонировало безусловно. Я махнула своим девчонкам, догадавшись по тому, что он пошел открыть мне дверцу, что он хочет побыть со мной немного. Я обошла автомобиль и опустилась на низкое сиденье. Подождав, когда он вернется за руль, я улыбнулась ему. Он ответил мне тем же и, нырнув наполовину на заднее сиденье, достал оттуда букет роз. Вот это было совсем внезапно.

- Держи, это тебе, - он выпрямился, когда я взяла цветы в свои руки. Нежно розовые. Они прелестны. – надеюсь, тебе нравятся?

- Очень, спасибо, - я мягко прижала их к груди, чтобы не придавить. Стоило подумать о том, что у меня отсутствует романтика, как началось. Сегодня Всевышний на моей стороне.

- Поужинаешь со мной где-нибудь? – он посмотрел на время на панели машины. Встроенные часы переливались холодными огоньками, недалеко от магнитолы. – Правда, для ужина рановато, но и для обеда уже поздно. Ты сегодня долго училась. Устала?

- Голова особенно, - я пристегнулась ремнем безопасности. – профессор по современному искусству был говорлив, как никогда. Я только позвоню маме и предупрежу, что задержусь, хорошо?

- Я уже спросил разрешения у твоего отца, - машина едва заметно завибрировала, заведясь. Забавно было, что взрослый мужчина спрашивает дозволения у ещё более старшего. Я думала, что такие условности отметаются с годами, но нет. У нас был иной случай. Традиции.

Мы ехали в кафе на набережной в центре Сеула и я прислушивалась к своим ощущениям. Мне на самом деле нравилась эта церемониальность. Размеренность, вежливость, уважение. Это очень дорого во взаимоотношениях. Иногда меня привлекало в исторических дорамах обращение супругов друг к другу на «вы». В этом что-то было. Скромность, честь, настоящая семейность. Хотя отдавало патриархальностью, но разве мужчина не должен быть главным и повелевать? Отец всегда говорил, что когда женщина выходит замуж, то ей незачем уже стараться быть умной, всё равно решения принимать не ей. Достаточно приобретать новые знания в кулинарной области, или вроде того. Но я готовить не очень любила. Придётся полюбить. Наши желания – это далеко не то, чему следует потакать. Ведь есть заведенные правила, которые, конечно, мудрее нас.

Мы пили имбирный чай сэнганчха. МинУ расспрашивал, что сильнее меня привлекает в искусстве, музыка или художества? Я растерялась и не знала, какой дать однозначный ответ. Мы начали вместе анализировать вслух. Отвлеклись на обсуждение музыки, в которой он разбирался больше моего. В том плане, что знал её живой, настоящей, практической, а я могла лишь добавлять параграфы из истории её развития и щеголять знанием точных определений и терминов. Он был проникнут ей, а я лишь сухо наблюдала со стороны. Я почувствовала себя занудой, а не молодой девушкой. По-моему, я кажусь моральной старухой, а не он кем-то, кто может задавить меня превосходством возраста.

- То же самое у меня и с танцами, - печально разломила я на тарелке блинчик, приготовившись его начать поедать. – я о них знаю гораздо больше той же КванХэ. Но она танцует, как богиня, а я как панда меж бамбука. Хотя играть на рояле я, конечно, отлично умею. И рисую неплохо. Но знать мне нравится больше, чем делать.

- Теоретики тоже нужны, - он улыбнулся, поддерживая меня и приободряя. – многие критики и преподаватели не умеют ничего, кроме как говорить о вещах, которые сделаны или делаются другими. Никогда не задумывалась об этом? Но эти профессии всё равно важны, и даже необходимы. Они несут опыт. Позволяют видеть, где тот уровень, к которому нужно стремиться.