Зачетный профессор

- Классовое разделение и ущемление по социальному статусу? – протянул за их спинами Кюхён. – Да, ты очень проникся лекцией, а, главное, изъял из неё основную мысль о том, что равенство – залог мирного существования.

- Будем считать, что тут сыграла роль половая принадлежность, - огрызнулся незаметно Шивон, хотя ему хотелось отвесить товарищу волшебного пенделя до мыса Доброй Надежды. – А теорию межполовых конфликтов я ещё не прослушал. Вы в этой теме так же хороши, как в сегодняшней?

- Не мне судить, - села Нора вперед, поняв, что несмотря на ворчание, Кюхён всё-таки угнездится позади. – Надо будет спросить у кого-нибудь, кто её услышит.

- Если не против, я бы мог заглянуть ещё разок, исключительно для подобной лекции. – устроившись на водительском, Шивон повернул ключ зажигания и стал выезжать со стоянки.

- Пожалуйста, приходите. – думая, что сейчас речь сама собой зайдет об обмене номерами, Шивон просчитался. – Думаю, что ваш приятель, наблюдательный и ответственный студент, предупредит вас, когда мы приблизимся к этому разделу социологии.

- Всенепременно, - хмыкнул Кюхён, рассматривая за окном пока медленно проплывающие городские перспективы улиц. – Я вовсе не ответственный. Просто пока ещё не потерял интерес к занятиям.

- А что, обычно быстро теряете? – обернулась Нора, придерживая на коленях свой портфель.

- Постоянно.

- Что ещё раз подтверждает ваш лекторский дар, - прокомментировал Шивон.

- Или говорит о том, что это лишь начало учебного года и вторая пара. – парировала Нора, успев заметить, что Кюхён достаточно замкнут в своих подспудных мыслях, в отличие от искреннего скептицизма, вылезающего наружу.

- О, это ещё ни о чем не говорит, - покачал головой младший. – Можно потерять интерес и после первого раза.

Нора не дотянулась лицом переглянуться с задним пассажиром, а Шивон не смог отвлечься от дороги во время поворота на большом перекрестке, но всех пронзила одна и та же идея: «Мы всё ещё говорим о занятиях? И если да, то занятиях чем?». Так как между доцентом и её аудиторией достаточно трудно незаметно завести беседу о сексуальной составляющей жизни, да так, чтобы это не было навязчивым, то Шивон решил не упускать момента и не соскользнуть с тонкой дорожки, пока на неё встали ноги.

- После первого раза интерес только просыпается, поверь мне. – менторски поднял палец вверх рулевой, хотя слова совершенно не соответствовали его поведению в жизни. На гастролях он мог пропустить за ночь через свою постель нескольких девиц, а потом даже не вспомнить, как они выглядели. Софистика Шивона, как ей и положено, была пустой и ничего под собой не имеющей, кроме желания добиться с её помощью определенных целей.

- Тебе? Тебе поверю, святой человек. – усмехнулся Кюхён.

- Что ж сразу святой? Никто не безгрешен. – Он жалел, что позволил поехать третьему, не найдя никаких отговорок.

Не вовлекаясь в диспут, Нора полезла за плеером, желая сделать это не привлекая к себе внимания, но Шивон заметил и тут же переключился с коллеги на более стоящий экземпляр.

- Включить музыку? Что вы любите слушать?

- Моцарт, сороковая соль минор? – предположил Кюхён, заретушировав насмешку в глубине имени великого композитора, нумерации его симфонии и обозначении тональности.

- Попса, как и соль минор двадцать пятая, - не на ту напал парень. – Удивительно слышать от так глубоко вкапывающегося в материал студента такое поверхностное предположение о творчестве Вольфганга Амадея. Вы слушали другие его вещи?

- Разумеется, - вспыхнул Кюхён, не предполагая, что научный сухарь может что-то понимать в музыке. Ему захотелось заявить о своих успехах и знаниях в этой области, но поборов себя, он сдержался. – И если на то пошло, то я люблю более позднюю классику.

- Ну, а я отвечу на вопрос, - Нора вернулась к Шивону, предоставив «галёрку» и дальше самой себе. – Я слушаю не музыку. Сейчас намеревалась Спенсера.

- Вот как? – понятия не имея, кто такой этот Спенсер, убрал палец от магнитолы водитель. – Так, вы против попсы?

- Не против, но я в ней не разбираюсь. Музыка стала однотипной, искусственной и из-за студийных обработок слишком стерильной, что для меня равно мертвости звука. Я люблю живое исполнение, лучше оркестровое. Оно не ударяет басами по мозгам, разрушая их работоспособность. Вы ведь, наверняка, знаете историю музыки и современных направлений, не так ли? – уточнила женщина, не собираясь скрывать, что в курсе рода деятельности друзей.

- О, так вы видели… мм… наше творчество? – сыграл приятное удивление Шивон.

- Мы знаем историю музыки, госпожа Чхве. – не сбился Кюхён.

- Творчество не очень, я видела ваши лица на плакатах по городу, - тихо и коротко посмеялась она. – Так вот, поющие и кричащие из колонок песенки являются в наше время ничем иным, как очередным ключом для манипуляции массовым сознанием. Замечали, что некоторые композиции совершенно не нравятся изначально, а потом вдруг вслушиваешься и втягиваешься? Это определенные ритмы и такты, обладающие способностью вводить организм в транс, или менять частоту пульса человека. А там и выброс адреналина, и своеобразное привыкание, сродни наркотическому… Многие мелодии за счет определенного ультразвукового сигнала вызывают резонанс частиц или отдельных органов. Но не все сигналы положительные. Если вибрацией «натуральных» инструментов: флейты, арфы, фортепиано – можно лечить, то техно-направления чаще действуют разрушительно. Нейроны страдают от неблагоприятного воздействия, и можно сколько угодно обвинять экологию и прочие социальные проблемы, но взгляните, что слушает нынешняя молодежь, и вы поймете, откуда столько глупых, бездушных, депрессивных личностей, нуждающихся в возвращении к гармоничному состоянию.

- Эм… - только и произнес Шивон, переваривая. Если на каждый мимолетный вопрос будет высыпаться такая тирада нравоучений, то его нейроны не выдержат первыми. Воздействие не просто неблагоприятное, оно губительное! – Вы хоть что-нибудь не знаете в этом мире?

- Очень, очень многого! – пообещала Нора, но мужчине это обещание показалось неисполнимым.

- Как с вами сложно, Нора, чувствую себя дураком… - ничего подобного не чувствуя, признался Шивон, если можно назвать признанием корыстный обман, претендующий на создание правдивого образа. – О, простите, ничего, что я по имени? Но я как-то… знаете, рядом с молодой женщиной всегда начинаю ощущать себя старше.

- Боюсь, старше меня вам не стать даже приблизительно, - заговорщически наклонившись к нему, она поведала лукавым голосом мачехи Белоснежки, предлагающей укусить яблочко: - Давайте не будем называть меня по имени хотя бы при моём студенте, а то мой авторитет рухнет, как карточный домик.

- Женщина всё равно не может быть авторитетом для мужчины, - отозвался Кюхён, от которого и не скрывали заговор. – Авторитет – это что-то вроде примера для подражания, и его нужно искать среди себе подобных. Женщина может вызывать лишь уважение и восхищение.