Три цвета надежды

- Знаешь, я вообще-то не очень умею отказывать женщинам, - приподнял он руки вверх, не понимая по блеску в почерневших очах Дами, насколько у неё хватит храбрости? Если она защищает его, то ей нет смысла самой в него стрелять. Но что, если у неё какой-то другой умысел в связи со случайно родившимся планом?

- Ты скажешь мне «да» только поэтому? – прищурилась она. Священник забубнил какие-то слова, поторапливаясь от финальных звуков слетающих дверей.

- Нет, ещё потому что это спасёт Хосока от брака, в который он не хотел угодить, - ухмыльнулся коварно Джин, облизнув губы, видя, как бесится от его слов Юна.

- Я пристрелю тебя, правда, даже если успеем повенчаться! – с гневом процедила она сквозь зубы.

- До брачной ночи? – уточнил он. Девушка застыла, вытянув спину. – Давай после, а? – подмигнул он. Руки её задрожали, переведя оружие на ведущего церемонию.

- Скорее! Давайте уже последние строки! – со стороны заднего входа послышались шаги.

- Согласны ли вы… простите, как вас?..

- Да не важно! Я, Квон Дами, согласна взять этого мужчину в законные мужья, дальше!

- Э-э… согласны ли вы… - посмотрел священник на Джина. Тот не сводил глаз с Юны. Она ткнула в него пистолетом, но он молчал. На её глазах стали выступать слёзы. Неужели даже под страхом смерти этот проклятый золотой, как и его друг, не откажется от своих принципов? Неужели никакого сочувствия и жалости к ней в нём не проснется? Её чувства к нему граничили с ненавистью в этот миг. Джин шагнул навстречу и, положив руку на ствол пистолета, опустил его вниз, отведя в сторону. Подойдя ещё ближе, он привлек к себе Юну.

- Я, Сокджин, согласен взять эту женщину в законные жены.

- Властью, данной мне Богом, объявляю вас мужем и женой! – перекрестил их вспотевший священник и в главную залу церкви со всех сторон вбежали гангстеры в черных костюмах, застывшие на расстоянии, потому что девушка, которую им велели вернуть, слилась в поцелуе с каким-то типом, которого, как они успели услышать в последней фразе, нарекли её супругом.

Зеленый

Квон Дами не разомкнула рук, оставаясь возле Джина и придерживая его, когда закончился поцелуй, но не для того, чтобы касаться, а для того, чтобы не переставать быть прикрытием. Она повернулась к людям своего брата и громко, с возвышения крикнула им:

- Опустите пистолеты! – неохотно и не синхронно, но они послушались, один за другим опустив дула к земле. До того, как сестра Дракона была похищена, никто не только не знал, как она выглядит – о её существования даже не имели представления. Но для поисков фотография была извлечена из личных данных и наёмники прекрасно знали, кто перед ними стоит. Та, которую нужно вернуть, та, за какой-нибудь несчастный случай с которой с ними поквитаются. – Дайте кто-нибудь телефон, мне нужно позвонить Джиёну.

Она протянула одну руку и ждала, когда с ней поделятся средством связи. Прибывшие бандиты были в основном китайцами, поэтому переглянулись, не очень понимая, о чем речь, но те, что были корейцы, быстрее осознали требуемое. Один из первых, что ворвался в церковь достал мобильный и осторожно подошёл к Юне, протягивая сотовый ей навстречу. Она с благодарностью взяла его, набрав наизусть известный номер. Телефоном Джина воспользоваться категорически не хотелось, не хватало ещё, чтобы Джиён узнал что-то, что ему не положено знать! А к этому Дами решила с этого дня относить всё, что относится к её личной жизни. Это должно принадлежать только ей.

Пришлось подождать некоторое время, прежде чем брат соизволил поднять трубку.

- Джи, привет, это Дами, - сразу же представилась она, услышав голос, который, произнося даже самые милые и безобидные слова, звучал так, будто подразумевал «ну что за идиоты меня беспокоят?». Хуже того, при беседах лицом к лицу вся его манера выражала то же самое, поэтому Юна с трудом выносила продолжительное общение с братом. Она любила его, как члена своей семьи, как родного человека, но разность их взглядов была великой, а потому проживать одинаковые судьбы не имелось возможности. То, что казалось правильным Дракону, было вынужденной необходимостью его сестры, до последних месяцев не сильно утруждавшей себя в лицемерии и игре, выходившей у неё органично, но чем дальше, тем более тяготила её взятая на себя когда-то роль помощницы.

- Наконец-то! Тебя нашли? Почему они не звонят мне отчитаться? С тобой всё в порядке?

- Да, со мной всё хорошо, только… Джиён, отзови своих людей, я не пойду с ними никуда.

- В чем дело? – подозрительно спросил он.

- Моей жизни не грозила и не грозит опасность, - подумав немного, Дами сказала: - Я вышла замуж.

- Замуж? – механически повторил Джиён. Признавшись, девушка понятия не имела, какую реакцию вызовет это в брате. Что он подумает, что предпримет? – Хорошо, - чуть приглушенно выдал он, и так спокойно… так, как всегда, когда начинал размышлять. А вот это было в его персоне самым опасным – его мозги, приводящие почти всегда не к лучшим для окружающих решениям. – И кто он?

- Какая разница? – но Дами поняла, что ему всё равно доложат, с кем нашли её, и кто этот молодой мужчина, осмелившийся бегать по ночному Сеулу от драконов. – Просто человек, которого я выбрала. Стоматолог.

- Стоматолог? – опять вторил Джиён, но уже с большим ехидством. – И что же послужило причиной такого выбора, Дами? Чем он привлек тебя? – «Я спасала его от тебя!» - но это лишь послужит сигналом к тому, чтобы наброситься и убрать шваль, мешавшую с помощью сестры решать более глобальные проблемы.

- Любовь, - покосившись на Джина, понадеялась Юна, что тот не воспримет её признание всерьёз. Это всего лишь отговорка для брата. Дантист заинтриговано приподнял брови, прислушиваясь к каждому слову.

- Ты научилась шутить или разучилась думать? – хмыкнул он, приобретя в интонации угрюмую усталость. – Какая любовь, Дами? Ты с каких пор в неё поверила?

- Как нашла – так и поверила!

- А как потеряешь – опять разуверишься? – Джиён хохотнул, и сестра порадовалась, что хотя бы не смотрит сейчас в его глаза, всегда всё знающие, видящие больше, чем показывают, расковырявшие в своей досужести этот мир на мельчайшие частицы, познавшие его и, если не превзошедшие, то хотя бы достигшие того же уровня цинизма и жестокой непредсказуемости, что злой рок. – Что есть вера, принятая от одного явления и до другого, как не заблуждение?

- Кто сказал, что в заблуждениях не живешь ты? – Разговор с ним нужно прекратить, как можно быстрее, иначе он опять поставит её в тупик своей логикой, и она сдастся.

- А кто сказал обратное?

- Я! – по крайней мере, она могла спорить с ним как угодно грубо, он не причинит ей вреда, никогда и ни за что, в отличие от других, кто были ему никем, и попытались бы точно так же вести себя.

- Я заблуждаюсь, по-твоему, что любви нет? – Дами уже начинала жалеть, что назвала это поводом своего замужества. Что же ей, теперь придётся доказывать, играя новую роль влюбленной по уши в Джина, что брат ошибся и любовь есть? – Когда настрогаешь парочку детей, и обнаружишь своего новоиспеченного супруга в постели с любовницей, потому что ты ему больше не мила, пожалуйста, не прилетай ко мне со слезами и племянниками, ища поддержки и говоря, что я был прав. Я могу кое-как терпеть дураков от природы, но становящихся дураками добровольно я не люблю особенно.