Неосновной инстинкт

- Он помнит тебя. Он тебя знает.

- Тебе откуда ведомо? – сводящие спазмами нервы вынудили её голос быть грубым и жестоким. Ей хотелось только, чтобы её пустили к Лео, и их оставили вдвоем. А вот хотел ли этого Лео – сомнения были небезосновательны.

- Сольджун слышит его, - изрек за спиной Хенсок. – Он единственный, кто его слышит. Поэтому мы и позвали его.

- Слышит? – Рэй с большим уважением зыркнула на гипнотизера. В воспоминаниях опять зазвучали рассказы о жизни Лео. Ведь ей тогда стало известно, что он мог чуть ли не с животными разговаривать, потому что обладал странными способностями. Неужели это правда и Сольджун, тоже непростой парень, самородок, связывающий Лео с миром? – Что он говорит? То есть… о чем он думает? – молодой человек опять вывернул лицо назад, неведомым образом общаясь с немым. Тот смотрел на Рэй, но поток его мыслей не доходил до неё. Она не могла их уловить, как бы ни старалась. А Сольджун мог и он, поджав губы, отвернулся. – Что? Что такое? – потребовала объяснений девушка. Лео не расслаблял позы, и видно было, что пытаться подходить к нему ещё не безопасно. Хоть и опытный боец, Рэй прекрасно видела, что с таким воином она не совладает и, возможно, с ним не справятся даже они втроём с Хоупом и Сольджуном.

- Он…

- Ну, что?!

- От тебя пахнет другим, - несмело поглядел на Рэй гипнотизер, стараясь не быть громким, но настоятель и Хоуп всё равно услышали. – Он почувствовал Дэхёна, потому что знает его… Он злится из-за этого.

- Лео! – залившись краской, воскликнула Рэй. Боже, как же так… она собиралась ему сказать, поговорить, объяснить всё, но не вот так, едва войдя, став прозрачной насквозь для его сверхчувствительного чутья. – Лео, послушай… - сверкнув глазами, он опять приглушенно прорычал что-то, не размыкая губ. – Ты ведь… я думала, что ты погиб…

- Он не винит тебя, - передал Сольджун, получив новое послание телепатии. – Он говорит, что всё понимает.

- Да нет же! Господи, от его вечного благородства ещё больнее, - Рэй пыталась осознать, что её-то Лео слышит, но так нелепо и странно выглядело это общение через третьего человека! – Лео, я… я хотела говорить о том, как ты мне был нужен все эти годы, о том, как я ждала, верила, но… твои глаза пугают меня. Нужна ли тебе я? – пауза, молчание. Кивок гипнотизеру: - Что он отвечает? Или он не хочет отвечать? – Сольджун сам уже ощущал себя хуже некуда. Одно дело было передавать деловую информацию от своего учителя, но наводить мосты ему с девушкой, которая, к тому же, девушка другого его товарища… это слишком, но закончить надо.

- Лео говорит, что ты должна быть с Дэхёном, - удостоверившись, что его слова поняли и передали, воин вежливо убрал руку Джей-Хоупа со своего предплечья и, развернувшись, вышел прочь.

- Лео! – крикнув ему вслед, что никак не отозвалось, Рэй оттолкнула Сольджуна и побежала за ним. Джей-Хоуп поймал её на пороге:

- Куда?! Адепты увидят!

- Я осторожно, клянусь! – попыталась вырваться Рэй, но это было непросто. – Хоуп, пусти!

- Если он порвёт тебя в клочья – сама будешь виновата!

- Да почему он должен меня порвать?!

- Потому что он только наполовину человек! – гаркнул Джей-Хоуп, тут же смилостивившись и ласково улыбнувшись. – Чтобы он выжил тогда… после взрыва… пришлось вживить ему геном тигра. Да, сейчас он уже более-менее адекватен и рассудителен. Но не редкий случай, когда он настоящий хищник. Дикий, кровожадный, не понимающий слов. И тогда его усмирить могут только Хонбин или Сольджун, - ошалело выслушав это, Рэй закрыла распахнувшийся рот ладонью. Тигр… наполовину тигр… этот зверь преследует её по ходу всей жизни, и вот, стало быть, чем всё закончилось. Её первая любовь, её идеальный, святой и безропотный Лео превратился в него. И, защищая людей, он теперь сам может представлять собой опасность для них. Насколько всё серьёзно?

- Он уже калечил кого-нибудь?

- Сильно – нет, - заверил Джей-Хоуп. – Обычно мы с ним справляемся, а если кто от него и огребал, так только мы, а нас так просто не покалечишь.

- Что ж, меня тоже, - отпихнулась, наконец, Рэй, и выскользнула наружу.

- Эй, Хо! Тьфу ты… Рэй! – хотел поспешить за ней парень, но Хенсок остановил его, дав той уйти за Лео.

Каким-то неведомым образом она знала, куда он направился. Он рванул к источнику, сомнений не было. Девушка двинулась туда же. Там и нигде больше попытается он обрести успокоение. Что же его разозлило больше? Что она изменила ему? Что это был именно один из них? Или что она вновь явилась сюда? Поглядывая, чтобы не столкнуться ни с кем, избегая мальчишек, которые живут теперь в Тигрином логе, Рэй добралась до калитки, за которой начиналась ещё одна тропа, вроде Кошачьей. Снова вверх, по слякоти и размазывающейся земле. Выйдя на открытую местность, она увидела вдалеке, наверху, удаляющегося Лео. Окликнула его, но он, не останавливаясь, спешил прочь. К счастью, хотя бы не шел дождь, и снега и гололеда ещё не было, но ветер свистал пронзительный, неприятный, колючий. Застегнувшись до самого носа, Рэй ринулась преодолевать расстояние, разделяющее её с Лео. Оно вновь показалось более легким, чем когда-то. Неподготовленной девчонкой она мучилась и перенапрягалась, теперь же ей такие физкультурные рывки давались запросто. Без поддержки и сильной руки, без чьей-то крепкой спины, на которой можно было прокатиться, сама она забралась наверх, не боясь встретить тигров, потому что шла за одним из них. За легендарным воином, который поистине стал духом этого монастыря, по крайней мере, для неё.

Не зовя Лео по имени, Рэй обошла обрыв, помня, что по другую сторону есть нормальный спуск. Хвойные деревья создавали декорации лета, если бы не холод. Но когда она спускалась всё ниже к запруде, то горная прогалина ещё и от ветра стала скрывать, что совсем приободрило девушку. В высоких, недостижимых далях обнаружился кусочек микроклимата, хотя прежде этот закуток всегда ассоциировался с ледяной водой, в которую ей пришлось когда-то дважды погрузиться. Сейчас же здесь воздух был теплее в среднем градусов на шесть, хотя маленький водоёмчик всё равно веял морозностью. Лео стоял лицом к источнику и выпрастывал рубашку из-за оби***. Хотел остудить свой невнятный пыл, которого и сам толком не понимал. Иногда он мыслил совершенно четко, но порой в голове возникал такой сумбур, что фразы, формулирующие до этого его состояние, разбредались и перекидывались в яркие пятна, он начинал просто видеть, чувствовать, но не думать. Просыпалась какая-то власть тела, которая управляла им, и один он поглощался другим им, безрассудным, инстинктивным, действующим сиюминутно, по наитию. Потом сознание возвращалось. Чаще быстро, но случалось и такое, что он не мог поймать нити разума весь день, а то и два-три дня.

- Лео… - обратилась к нему она. Да, он знал, что Лео – это он, это воспоминание к нему вернулось скоро после того раза, когда он очнулся, неизвестно сколько времени пробыв в небытие. Потом он постепенно опознал и всех своих товарищей, потом они объяснили ему, вернее напомнили, кто он и чем занимался прежде. Они пытались отговорить его возвращаться к этому занятию, но вспомнив, кем он был, Лео и не подумал прекратить свою тяжелую миссию. Правда, друзья смогли объяснить ему всё не сразу. Чуть ли не месяца два он толком не понимал их речь, не разбирал слова. Лишь Сольджун каким-то образом доносил до него то, что требовалось, сразу разжеванной и готовой идеей всплывая в голове Лео. Через эти посторонние внедрения в себя он и начал акклиматизироваться. Но то, почему он выжил… Лишь недавно, вспомнив совсем всё, он понял, откуда пришло спасение. Чернота. Продолжительная и беспросветная чернота, тонны боли, непрекращающаяся, тупая и острая, резкая или ноющая, все виды боли и мрак, из которого не выбраться. Ад, окончательный и бесповоротный. За все грехи, за неизвестно что вообще, он думал, что попал туда навечно. Нельзя сказать «день за днем», потому что делений этому не было, просто непрекращающаяся мука, разрываемая чернотой, и сколько это длится – неизвестно. И вот, однажды, какой-то прокол, что-то шевельнулось. Он не открывал глаз – не мог, казалось, что он давно уже мертв, сам был уверен в этом, но слух включился. Заработал. Он лежал и слушал споры знакомых голосов, не в силах пошевелиться. Наперебой они говорили что-то, ругались, просили, договаривались, но единственное слово, которое вычерпнуло его из преисподней – Хо. Хо, Хо, Хо – непрестанно повторявшееся имя, то имя, которое ей не принадлежит, она ведь Рэй, на самом деле Рэй. Но они назвали то её имя, и понеслись другие картинки, вместо черноты. Боль отступила. Вихрь воспоминаний вертелся и вертелся, так и сяк являя ему её улыбку, слёзы, удивление, страх, обожание, горе, калейдоскоп эмоций, смех. Согрей меня. Сам, я хочу сделать это сам. Нельзя, хотеть нельзя. Поцелуй меня, пожалуйста. Привет, Принц Персии. Посторожишь меня? Сквозь смех не слышно чужих слез. Ты золото, зафиксируйся! А что ты любишь есть? Я приготовлю. Завтра суббота, идём? Просто кивни, и я пойду. Один кивок, ну пожалуйста! Ты же можешь? Можешь! Ты голоса стесняешься? Я хочу провести с тобой как можно больше времени. И поплыли сцены, почти все, от и до, с самой первой, когда он приоткрыл окошко и обнаружил там неприметную школьницу, с заплетенными туго волосами, такую деловую и сурово настроенную, что он под закрывающим лицо платком улыбнулся, не в силах спокойно смотреть на это диво, каких никогда не видывал раньше. А через день она заявилась обстриженная под мальчишку, и Хенсок позволил ей зачем-то остаться, что насторожило Лео, испугало, и он пытался сторониться этого самого дива, которое нахрапом одолевало его покой, разрушая его, хотя ему казалось, что он так здорово спрятался от кого-либо, кто будет его замечать и тревожить. Слайды понеслись быстрее, дойдя до того, как они простились на пустынной улице. И вновь отмотались немного назад, и теперь уже зазвучал голос его учителя: «…и когда ты потеряешь смысл, или почувствуешь, что сил нет, что ты сдался, или не можешь встать, вспомни о том, ради чего ты даже с того света вернешься, лишь бы защищать». И снова друзья говорят что-то о ней, о Хо. Нельзя, нельзя умирать! Может и нельзя было хотеть чего-либо прежде, но хотеть жить – можно! И ради неё, оставленной где-то, беззащитной, ради мира, в котором она живет, ради того, чтобы она улыбалась, и у неё родились дети. Встать. Жить. Вернуться. Тепло пронзило руки, словно в вены вливался подогретый эликсир, но Лео понял, что ему его вливают уже некоторое время, а он на него не реагирует потому, что заболтался с собой и утонул в воспоминаниях, ища в них опору. И вот, найдя, он принимает этот эликсир. Он поднимется, он выживет. И только спустя полгода поймёт, что разговор шел не о Хо, а о тигре, обычном тигре, геном которого ему ввели – он это знал, от него не скрывали – чтобы поднять с койки реанимации, с которой было два пути: морг или больничная палата. И услышанное «Хо» определило его направление. А после этого опять темнота, которая заволокла уже не душу, а разум. Буквально год назад он вспомнил совершенно всё, всё осмыслил и переварил, но, осознавая свою неполноценность, социальную немощность, не стал ничего предпринимать и менять. Его долг всегда заключался в том, чтобы дать покой и счастье, но издали, не вмешиваясь. Скорее обеспечить возможность для всего этого, чем даря непосредственно это. Тем он и будет заниматься отныне и впредь. – Лео… - Рэй подошла ближе, когда он уже снимал с себя рубашку. Он слышал и чувствовал каждый миллиметр её передвижения. Его спина обнажилась, и девушка застыла, как вкопанная. Кожа на спине была исполосована мельчайшими, уже побелевшими шрамами, ни одного живого места, словно посыпали осколками и втирали их. Вот они – последствия разорвавшейся бомбы, от которой он укрыл детей. И на лопатках два багровеющих толстых рубца с небольшими ответвлениями, полное ощущение того, что там были крылья ангела, но их оторвали, скинув его на землю и заставив ходить ногами. Не издав ни звука больше, Рэй заплакала и так и стояла, роняя и глотая попеременно слезы. Лео не мог раздеться при ней дальше и тоже замер. – Лео, прости меня, - сказала, наконец, она, и упала на колени, опустив лицо и закрыв его ладонями. – Господи, как я могла поверить, что тебя больше нет! Это было невозможно! Лео, почему я не дождалась тебя? Нет, дело даже не в Дэхёне… разве ты собирался вернуться ко мне? Разве дождалась бы я тебя, не найди сама? Лео, за что ты бросил меня? Как ты мог позволить мне поверить в твою смерть? Я хотела умереть, клянусь, я тогда не хотела жить дальше… - сорвавшись на грудное рыдание, захлебываясь, Рэй оперлась о землю ладонями, трясясь. Лео некоторое время не двигался. Рассудок опять рябил, как теряющий сигнал канал, и помехи то усиливались от слез, то ослабевали. Приказав себе суметь перебороть это и остаться собой, вернуться к себе «до тигра», он до колик в пальцах сжал кулаки и, стиснув зубы, подошёл к Рэй, опустившись рядом. Не может ничего сказать, объяснить, успокоить, не получается. Лео взял её за плечи, вызвав в ней крупное содрогание и, когда она подняла лицо, увидев его так близко, то сама бросилась ему на шею, обвив так крепко, что он не ожидал. – Никогда не покидай меня больше, не бросай меня, не уезжай никуда, хватит, Лео, хватит! Будь живым, будь целым и невредимым, я умоляю тебя! – отодвинув её от себя, мужчина покачал головой. У Рэй сперло дыхание. – Неужели ты не прекратишь этого? Неужели тебе недостаточно? Лео, опомнись! Ты спас стольких людей… ты столько сделал для них! Подумай о себе! – в его глазах билась невыразимая мысль. Ему было что сказать, но немота, проклятая немота! Опомнившись, Рэй постучала по карманам и, радостно выдохнув, обнаружила блокнот и ручку. Неспокойными пальцами она передала их Лео. – Ты ведь можешь писать? – взявшись уверенным жестом за ручку, воин показал, что это делать не разучился. Хотя выходило несколько коряво, опершись на колено, он начеркал строчку и развернул её к Рэй: «Я делаю это, думая о себе. Если не ради людей, то зачем я себе нужен?». Шмыгнув носом, девушка вытерла его и глаза. – Лео… так я не нужна тебе? – решила пойти она напролом, ва-банк. Он замешкался, отведя глаза, чтобы подумать. Думал он о том, что написать, пока не вернулась трясина животной сущности, а она подстерегала каждый момент, как приступ эпилептика. Никогда нельзя было знать, когда зверь выпрыгнет из засады. И закончится ли это когда-либо… Лео почувствовал, как тигр крадется, и поспешил написать то, что приходило в голову. Инстинкт самца вот-вот возобладает, он может кинуться на неё, а рядом никого. Зря она сюда пришла! Он никогда не знает, какой голод в тигре проснется сильнее. С одинаковой вероятностью он может попытаться разорвать её или изнасиловать, учуяв самку. И на грани его в эти минуты удерживал только другой инстинкт – неосновной, который принято называть любовью. Он не безусловный, не само собой разумеющийся, потому и не у всех бывает, но если уж он есть, то он побеждает многое. Лео сунул листок Рэй в руки: «Я хищник. Я не могу жить, как все. Со мной не будет семьи. Уходи, пожалуйста, уходи пока не поздно!». Непонимающая, но настороженная, девушка подняла на него глаза. Его стали застилаться огненной ряской. Не сунувшийся в источник, он не пришел до конца в себя. Рэй попятилась. – Лео… Лео, ты же не кинешься на меня? Ты же ненавидишь убивать, вспомни, Лео! – но он шел на неё, следом за ней, бурля мутированной кровью, жаждавшей неизвестно какой жестокости. Упершись спиной в скальный камень, Рэй почувствовала, что сейчас он сиганёт и всё, против его железных рук она бессильна, он переломит её, как соломинку. – Лео, остановись! – но его лицо показывало, что почти не слышит её, и в тот момент, когда она готова была закричать, предвещая нападение, появились Сольджун с Джей-Хоупом. Отгораживая девушку от Лео, они велели ей уходить, пока они удостоверятся, что он оклемался.