Страница 86 из 94
Возобновление опричных репрессий вызвало крайнее возмущение в среде земского дворянства. Ответом на репрессии явилось новое открытое выступление против опричной политики, которое возглавил митрополит Филипп Колычев. Осуждение Филиппом опричных репрессий против приверженцев Старицкого имело свои особые причины.
Московский митрополит, пишет А. А. Зимин, упорно противоборствовал опричнине. «Главным мотивом было сопротивление высших церковных иерархов централизаторской политике правительства Ивана IV»[1594]. По мысли А. А. Зимина, сама «русская церковь в XVI в. представляла собой один из наиболее могущественных рудиментов феодальной раздроблённости, без трансформации которого не могло быть и речи о полном государственном единстве»[1595]. Определенное значение в столкновении между митрополитом Филиппом и Грозным имели простарицкие и новгородские симпатии первого[1596].
Приведенная точка зрения едва ли справедлива. На протяжении XVI в. церковь неизменно остается важнейшей опорой монархии. Столкновения между высшей светской и духовной властями каждый раз вызваны частными, а не общими причинами, не вытекают из природы самих учреждений.
Конфликт между Филиппом Колычевым и Грозным — это кратковременный эпизод, служивший отзвуком и выражением глубокого раскола, происшедшего в среде правящего боярства в годы опричнины. Известное влияние на ход конфликта оказали простарицкие связи Филиппа. В литературе установлено, что многие Колычевы издавна служили в Старицком уделе[1597]. Мирскую карьеру самого Ф. Колычева оборвало, по-видимому, участие его в мятеже князя А. И. Старицкого в 1537 г. После подавления мятежа он вынужден был бежать на север и постричься в монахи[1598]. При избрании на митрополию Филипп самым решительным образом поддержал выступление членов Земского собора против опричнины. После собора отношения между ним и Грозным оставались весьма натянутыми. Когда в среде оппозиции возникли толки о возможном отречении царя или его свержении, недовольные стали все чаще обращать свои взоры в сторону митрополита. Они имели все основания рассчитывать на то, что в случае ухода Грозного Филипп будет добиваться искоренения опричных порядков и поддержит кандидатуру Старицкого. .
Значение простарицких симпатий Филиппа нельзя слишком переоценивать[1599]. Выступлением против опричнины Колычев выразил настроения более влиятельных боярских группировок, стоявших за его спиной и, по существу, приведших его к власти. Протест исходил из среды старомосковского боярства, занявшего доминирующее положение в Боярской думе ко времени опричнины. Признанным главой старомосковской оппозиции в думе был опальный конюший И. П. Федоров.
Выступление Филиппа самым тесным образом связана с процессом Федорова, хотя эта связь почти полностью игнорируется исследователями опричнины. О выступлении Филиппа рассказывают новгородский летописец, опричники Таубе и Крузе, авторы «Жития Филиппа». Летописец сообщает краткие фактические сведения о протесте митрополита и суде над ним. Очевидцы событий опричники Таубе и Крузе составили через четыре года после суда пространный, на весьма тенденциозный отчет о событиях[1600]. «Житие митрополита Филиппа» было написано много позже, в 90-х гг. XVI в. в Соловецком монастыре. Авторы его не были очевидцами описанных ими событий, но использовали воспоминания живых свидетелей: старца Симеона (С. Кобылина), бывшего пристава у Ф. Колычева, и соловецких монахов, ездивших в Москву во время суда над Филиппом[1601]. Все эти свидетели были хорошо осведомлены о событиях, происшедших в период суда в 1568 г., и гораздо хуже о предыдущих событиях. Сведения «Жития» относительно первых лет владычества Филиппа на Москве в 1566—1567 г. очень путанны и малодостоверны. Некоторые моменты этого периода прямо фальсифицированы. Выступив против опричнины, Филипп нарушил клятву, данную при посвящении в сан. Чтобы избежать упоминания об этом неприятном факте в биографии мученика, авторы «Жития» утверждают, будто Филипп стал митрополитом еще до учреждения опричнины и т. д. В целом апология Филиппа представляется мутным источником. Она содержит массу недостоверных подробностей и требует самой строгой критики и сопоставления с другими источниками.
При избрании на митрополию Колычев обязался не вступаться в опричнину, в свою очередь царь признал за ним старинное право «советывания» по важным делам. Митрополит никак не мог оставаться в стороне от суда над измен-никами-боярами из земщины. На первых порах он часто беседовал с царем наедине, убеждал его прекратить репрессии, «претил страшным судом» и т. д.[1602]
Филипп решился открыто выступить против опричнины,, по-видимому, в тот момент, когда следствие об измене конюшего Федорова вступило в критическую фазу. Незадолго до выступления митрополита, передают авторы «Жития», к нему явились «неции... благоразумнии истиннии правителие и искусние мужие, и от первых велмож и весь народ» и с «великим рыданием» просили его о заступничестве, «смерть пред очима имуще и глаголати не могуще»[1603]. Памятуя о невероятной продажности тогдашних правителей-бояр,. можно определенно утверждать, что авторы «Жития» имели в виду истинного правителя и первого вельможу конюшего Федорова, благоразумие которого признавал сам Иван. Подозрения насчет заговора грозили конюшему плахой, таким образом он оказался среди «смерть пред очами имущих».
Выслушав «истинных правителей», митрополит будто бы обещал им свое покровительство, сказав, что «бог не попустит до конца пребыти прелести сей»[1604].
Нет сомнения, что Федоров, подвергшись преследованиям опричнины, должен был искать защиты прежде всего у Колычева, известного противника опричнины. Благодаря вмешательству митрополита развязка по делу Федорова затянулась на целый год. Но ни Грозный, ни его опричная дума вовсе не желали следовать советам Филиппа. К весне 1568 г. опричные репрессии приобрели угрожающие масштабы. Опричники без суда рубили головы знатным дворянам, и митрополит вскоре убедился в том, что его увещевания не действуют на царя. Тогда он решил открыто протестовать против опричнины и ее репрессий, невзирая на присягу.
Как рассказывает новгородская летопись, 22 марта 1568 г. «учал митрополит Филипп с государем на Москве враждовати о опришнины»[1605]. По «Житию», Филипп будто бы дважды принимался обличать опричнину во время торжественных богослужений в кремлевском Успенском соборе. Впервые, когда царь только прибыл в Москву со всей опричной армией[1606]. И еще раз, спустя некоторое время («времени же неколику минувше»), когда в соборе шла служба по чину св. Захария, т. е. 24 марта 1568 г.[1607] Трудно сказать, к какому периоду относят авторы «Жития» первое выступление Филиппа. Что же касается указаний на мартовское выступление, то они совпадают и в «Житие» и в летописи.
Речи митрополита в соборе передаются примерно в одних и тех же выражениях столь различными авторами, как опричники Таубе и Крузе и монахи — составители «Жития»:
Житие Филиппа
«...за олтарем неповинно кровь льется христианская, и напрасно умрают». «Не имаши бо на земли вышши себе, подобает бо ти яко смертну — не возноситься, но аки богу не гневатися».
«Ниже при твоих праотец сие бывало, еже твориши, ни во иноязыцех тако обреташеся»[1608].
1594
А. А. Зимин. Опричнина, стр. 248.
1595
А. А. Зимин. О политических предпосылках, стр. 48.
1596
А. А. Зимин. Опричнина, стр. 248.
1597
И. И. Умной Лобанов, дядя Филиппа, был одним из организаторов мятежа 1537 года. Он участвовал в «думе» князя А. И. Старицкого. И. Б. Колычев командовал сторожевым полком Старицкого и оставался верен удельному князю в течение всего мятежа. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 97; Исторические записки, т. 10, стр. 87). Близкие родственники Филиппа новгородцы А. И. Пупков-Колычев, Г. В. и В. В. Колычевы во время мятежа «отъехали» к А. И. Старицкому. Они пытались привлечь к восстанию новгородских дворян. После подавления мятежа И. И. Умной попал в тюрьму, трое новгородцев Колычевых были биты кнутом и повешены на новгородской дороге. Как значится в родословцах, Гаврила и Василий Колычевы были «казнены... в княж Андрееве Ивановиче вине, по отъезде». (См. Родословная книга, ч. II, стр. 112).
1598
Ф. С. Колычев родился 11 февраля 1507 (7015) года и до 30 лет служил в дворянах при великокняжеском дворе. После 1537 г. он постригся в монастырь. (См. Соловецкий летописец, М., 1790, стр. 14; Леонид. Жизнь св. Филиппа, митрополита Московского. М., 1861, стр. 2).
1599
Донос Старицкого относительно заговора в земщине неизбежно пошатнул и его собственное положение, что немедленно нашло отражение в традиционных митрополичьих здравицах. В первых посланиях на Соловки (июль-август 1566 г.) Филипп приказывал братии молиться за «благоверного» князя Володимера Андреевича. Напротив, в последующих грамотах в Кирилло-Белозерский монастырь (24 ноября 1567 г.) и на Соловки (30 января 1568 г.) он неизменно забывал упомянуть царского родственника. (См: Грамоты Филиппа, стр. 196, 200, 206; ААЭ, т. I, № 27Я стр. 312).
1600
См. выше, стр. 56—58.
1601
См. В. О. Ключевский. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871, стр. 311; Н. П. Барсуков. Источники русской агиографии. СПб., 1882, стр. 566.
1602
Послание Таубе и Крузе, стр. 42. Размолвка царя с Филиппом немедленно же отразилась на положении Колычевых в опричнине. В конце 1567 г. опричный боярин Ф. И. Колычев был вызван царем в Слободу и дал отчет о своем неудачном посольстве в Литву. Царь сделал вид, будто доволен боярином, одарил его и отпустил в Москву. Одновременно он выслал вперед опричников, которые отняли у Умного все царские подарки и даже одежду. (См. А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 26). Ограбленный боярин приходился двоюродным братом митрополиту Филиппу.
1603
Житие Филиппа, л. 69 об — 70.
1604
Житие Филиппа, л. 70.
1605
Новгородские летописи, стр. 98.
1606
Составители «Жития» красочно описывают въезд царя в столицу. Опричники, одетые в черные кафтаны и шапки, держали в руках обнаженное оружие. «Видеша бо внезапу царствующий град весь облежащь и, слышати страшно, явися той царь со всем своим воинством вооруженнаго оружие нося, едино лице и нрав имея». (См. Житие Филиппа, л., 64 об).
1607
Житие Филиппа, л. 71.
1608
Житие Филиппа, лл. 73, 66 об, 67. (Курсив наш. — Р. С.).