Страница 45 из 94
Опала на Хилкова обезглавила влиятельный род Стародубских князей.
Бояре Оболенские и Хилков были далеко не единственными жертвами начавшихся гонений. Правительство составило обширные проскрипционные списки, в которые занесены были родственники и друзья руководителей Избранной рады. Многие из них подверглись аресту и пыткам, другие были сосланы в ссылку. «Первие, — передает Курбский, — (царь. — Р. С.) начал сродников Алексеевых и Селивестровых писати имяна и не тодмо сродных, но... и друзей и соседов знаемых, аще и мало знаемых, многих же отнюдь и не знаемых, их богатеств ради и стяжания,... многих имати повелел и мучити различными муками, а других множаиших ото именеи их из домов изгоняти в дальные грады»[818].
Репрессии затронули весьма широкий круг лиц, титулованную знать, дворянство, близкое к правительству Адашева, и т.д.
Столкновения с Боярской думой и наметившийся поворот к террору вызвали резкие разногласия внутри правительства Захарьиных и обнаружили наличие в нем разнородных течений: «умеренного» в лице Захарьиных и «крайнего» в лице А. Д. Басманова. Первым симптомом серьезного поражения «умеренных» элементов в правительстве явилось преследование ближайшей родни Захарьиных — бояр Шереметевых, а также, их приверженца дьяка Висковатого.
Еще накануне Полоцкого похода в октябре 1562 г. царь Иван велел передать в Крым, что он сыскал вины некоторых своих «ближних людей», будто бы ссоривших его с ханом, «да на них опалу свою положили... — иные померли, а иных разослали есмя, а иные ни в тех, ни в сех ходят»[819]. В апреле следующего года царский посол в Крыму уточнил прежнее заявление и назвал имена опальных. Ими оказались помимо А. Ф. Адашева, также боярин И. В. Большой Шереметев и дьяк И. М. Висковатый[820].
Креатура Захарьиных и Шереметевых — государственный печатник И. М. Висковатый был на длительное время отстранен от управления Казной и Посольским приказом и под формальным предлогом отослан в Данию[821]. Дьяк пробыл за рубежом целый год и вернулся на Русь только в ноябре 1563 г.[822]
Примерно в то же время опале подвергся бывший член Избранной рады боярин И. В. Большой Шереметев[823]. Первым признаком царской опалы на Шереметева была неудача его в местническом споре с А. Д. Басмановым. Последний много раз служил под начальством «ближнего боярина». Под Полоцком Шереметев служил вторым воеводой, а Басманов третьим воеводой передового полка. После окончания похода Басманов подал челобитную, и царь велел «счесть» его с Шереметевым. Вопреки очевидным преимуществам Шереметева, боярский суд выдал Басманову «правую грамоту» (7071 г.) и «учинил» его «двемя месты» больше Шереметева[824]. С весны 1563 г. И. В. Шереметев уже ходил «ни в тех, ни в сех». Его брат боярин Н. В. Шереметев тотчас после Полоцкого похода был отослан на воеводство в Смоленск в подчинение М. Я. Морозову[825].
Примерно год спустя царь отдал приказ арестовать бояр И. В. Большого Шереметева и Н. В. Шереметева[826]. Старший из братьев был подвергнут тяжелой пытке. Его оковали большой цепью «по вые, по рукам и по ногам», перепоясали толстым железным обручем, к которому привесили тяжелый груз (будто бы десять пудов железа). В таком виде его поместили в «презлую» темницу, распластав на узком «остром» помосте. Когда через сутки Грозный явился в темницу к боярину, тот был наполовину мертв и едва дышал. Грозный велел разрешить его от тяжких уз и перевел в «легчайшую» темницу. Учитывая исключительный авторитет Шереметева в думе и его прошлые заслуги, царь не решился казнить бывшего советника. Зато он выместил гнев на боярине Никите, которого велел удавить в темнице в тот самый день («обаче того дня»), когда его старший брат был избавлен от пыток[827].
Во время заключения Шереметевых казна наложила руку на их имущество. Царь долго допытывался у Ивана Шереметева, куда он спрятал многие скарбы свои, но ответа так и не получил[828].
Шереметевы были одной из самых влиятельных старомосковских фамилий, и гонения против них были свидетельством новых раздоров в правящей боярской группировке. Вследствие раскола дала трещину наиболее прочная опора правительства, старомосковское боярство. «Умеренные» элементы в лице Захарьиных вынуждены были все чаще уступать свои позиции «крайним» элементам. Едва ли можно сомневаться в том, что Захарьины не одобряли жестокой расправы с их ближайшими родственниками.
Стремления Грозного к насильственному подавлению боярской оппозиции находили энергичную поддержку со стороны немногочисленного кружка лиц, группировавшихся вокруг боярина А. Д. Басманова. К 1562—1563 г. влияние Басманова на правительственные дела чрезвычайно усилилось. Для характеристики личности Басманова наиболее существенное значение имеют два момента: во-первых, Басманов происходил из знатного старомосковского боярского рода и отец его служил постельничим у Василия III[829] и, во-вторых, сам А. Д. Басманов обладал выдающимися военными способностями и был крупнейшим полководцем царствования Грозного. Впервые Басманов отличился при взятии Казани[830]. В знаменитой битве с татарами на Судьбищах Басманов командовал передовым полком. Благодаря его энергии русская армия избежала полного разгрома и отбилась от крымской орды[831]. Спустя три года Басманов, располагая незначительными военными силами, занял сильную ливонскую крепость Нарву[832]. Падение Нарвы стало поворотным пунктом в ходе войны. Позже Басманов участвовал в штурме Феллина и Полоцка[833].
Со времени Ливонской войны Басманов начинает оказывать все большее влияние на дела дипломатического ведомства. Накануне войны он в качестве наместника Новгорода вел переговоры со шведами, в июле — августе 1561 года вторично руководил переговорами со Швецией, а спустя месяц — с Данией[834]. Датчанам он был официально представлен, как старший советник царя и государственный казначей[835]. После занятия Полоцка в 1563—1564 гг. Басманов вместе с В. М. Юрьевым возглавил дипломатические переговоры с Литвой[836]. Басманов выступил одним из главных инициаторов Ливонской войны. Вместе с тем он оказывал все большее влияние на внутренние дела государства. Неутомимый собутыльник молодого царя, его «согласник» и «ласкатель», Басманов занял самое видное положение при дворе. Недоброжелатели Басманова не упускали случая очернить ненавистного воеводу[837]. Курбский связывал возвышение Басманова с фавором его сына Алексея и в письмах из эмиграции открыто обвинял Ивана в предосудительных отношениях с юным фаворитом[838]. С сарказмом писал он о сотрапезниках царя и «согласных» боярах, губителях души его и тела, «иже и детьми своими, паче кроновых жерцов действуют»[839]. Буквально в те же месяцы, когда Курбский составлял свое письмо из эмиграции, один из придворных князь Д. Ф. Овчина, будучи в кремлевском дворце, опрометчиво стал бранить Федора Басманова за «нечестивые деяния» с царем. Федор плача пожаловался Ивану, следствием чего была казнь строптивого придворного[840].
818
Курбский. Сочинения, стр. 276—277.
819
ЦГАДА, Крымские дела, № 10,. л. 15.
820
ЦГАДА, Крымские дела, № 10,. л. 98.
821
ПСРЛ, т. XIII, стр. 343.
822
ПСРЛ, т. XIII, стр. 371—372.
823
Отношение к И. В. Шереметеву со стороны властей и оппозиции наиболеё точно проявилось в оценках, данных ему Курбским и Грозным. Для первого Шереметев «мудрый советник», для второго — «бесов сын». (См. Курбский. Сочинения, стр. 295; Послания Ивана Грозного, стр. 175).
824
См. Разрядная книга. Архив ЛОИИ, Собр. Н. П. Лихачева, оп. I, № 146, лл. 251—252, 257.
825
Витебская старина, т. IV, стр. 64, 69.
826
После Ивана Большого его брат боярин Никита был старшим в роду Шереметевых. Еще в феврале 1562 г. он был назначен на воеводство в Смоленск. В Полоцком походе Шереметев состоял в ближней свите царя и на обратном пути из Полоцка в Москву служил вторым воеводой сторожевого полка. Однако в начале марта 1563 г. правительство отослало его в Смоленск на второй год, до февраля 1564 г. Последние письма, адресованные Шереметеву в Смоленск, датированы июнем 1563 г. (См. Витебская старина, т. IV, стр. 64, 69; Сб. РИО, т. 71, стр. 48, 150). Н. Шереметев подвергся опале не ранее осени 1563 года. В 1562— 1563 (7071). гг. братья кн. Звенигородские составили завещание, назначив Н. В. Шереметева своим душеприказчиком. Вскоре же они сделали помету в тексте духовной: Шереметева «в животе не стала». (См. Акты феодального землевладения и хозяйства XIV—XVI вв., ч. 2, М., 1956, № 299, стр. 311). Н. Шереметев погиб.в то время, когда его старший брат сидел в тюрьме, т. е. во всяком случае ранее марта 1564 года.
827
Курбский. Сочинения, стр. 295—297. «Вероятно, — пишет А. А. Зимин, — за поражение под Улой поплатился смертью Никита Васильевич Шереметев...» (См. А. А. 3 и м и н. Опричнина, стр. 109). Такое мнение едва ли справедливо. В битве под Улой Шереметев не участвовал и к поражению никакого отношения не имел.
828
Рассказ Курбского о беседах между мучителем-царем и его жертвой напоминает житийную литературу о великомучениках и в общем не заслуживает доверия. (Курбский. Сочинения, стр. 296—297).
829
Басманов происходил из старомосковского боярского рода Плещеевых. За рубежом царские дипломаты говорили о Плещеевых следующее: «и то извечные государские бояре родов за тридцать и боле». (Сб. РИО, т. 129, стр. 40). К середине XVI в. лишь отдельные отрасли сильно разросшегося рода Плещеевых удержали высокое положение при дворе. Прочие опустились в разряд довольно заурядных детей боярских. (См. Родословная книга, т. I, стр. 299; Разряды, л. 16 об). По знатности и богатству Плещеевы уступали Захарьиным, Шереметевым, Морозовым, Челядниным и т. д.
830
На третьей или четвертой неделе осады Казани татары нанесли сильный урон большому полку из-за оплошности воеводы кн. М. И. Воротынского. В обеденное время «руси многие разыдошася ясти». Увидев это, татары «вылезли» из крепости и выбили полк с его позиций, причинив ему большие потери. В числе раненых были главные воеводы полка Воротынский, П. В. Морозов и Ю. И. Кашин, несколько стрелецких голов и т. д. Поражение большого полка ставило под угрозу успех всей осады. В подобной критической ситуации на выручку Воротынскому был послан окольничий А. Д. Басманов. Басманов действовал столь успешно, что вскоре же выбил татар из окопов и загнал их в крепость. После взрыва порохового заряда Басманов возглавил штурм Арских ворот. Его воины заняли Арскую башню. Из-за неподготовленности прочих полков, общий штурм был отложен на два дня. В течение этого времени воины Басманова, «заставившись» крепкими щитами, удерживали башню. В день генерального штурма Басманов руководил боем у Царских ворот. Через эти ворота в город вступил государев полк, решивший исход боя на улицах города. После взятия Казани Басманов был оставлен там третьим воеводой, участвовал в окончательном разгроме военных сил Казанского ханства и подавлении восстания народов Поволжья. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 212—217).
831
В итоге двухдневного сражения (3—4 июля 1555 г.) крымский хан разгромил армию И. В. Большого Шереметева. Главного воеводу увезли с поля боя «наполы мертва». Через два часа после ранения Шереметева дрогнули, побежали прочие воеводы, и «многые люди з бою съехали, розметав с собя орудие». Среди общей паники воевода Басманов отступил к обозу, оставленному в лесу, и приказал трубить сбор, играть в сурну и бить в набат. На боевой сигнал собралось до пяти-шести тысяч детей, боярских, стрельцов и боярских холопов. Наскоро устроив засеку вокруг близлежащего оврага, отряд Басманова до вечера отбивался от татар. Хан Девлет-Гирей «со всеми людми и с пушками и с пищалми» трижды приступал к оврагу, а затем перед солнечным заходом «с великой тщетой» ушел в степи. На приступах татары потеряли многих людей. (См. Курбский. Сочинения, стр. 223—224; ПСРЛ, т. XIII, стр. 257).
832
ПСРЛ, т. XIII, стр. 295.
833
ПСРЛ, т. XIII, стр. 327, 349.
834
Сб. РИО, т. 129, стр. 23, 40, 42—51, 89, 93, 98.
835
См. Ю. Н. Щербачев. Копенгагенские акты. — Чтения ОИДР, 1915, кн. 4, стр. 154. В отчете датских послов «Алекс Данилович» ошибочно поименован Бельским, а не Басмановым.
836
Сб. РИО, т. 71, стр. 267, 274.
837
Несусветная брань, которой разражаются при упоминании имени Басманова его враги, заставляет с недоверием воспринимать их наветы. Любопытно, что Курбский писал о Басманове-отце следующее: «И видех ныне сингклита, всем ведома, яко от преблужения рожден есть» и т. д. Царь Иван с полным равнодушием отверг брань Курбского: «а еже сингклита, от преблужения рожения, не вемы: паче же в вас есть таковая...». (Послания Ивана Грозного, стр. 62, 536).
838
К середине 60-х гг. Ф. А. Басманов добился первых успехов по службе. В Полоцком походе 1562 г. он занимал одну из последних должностей в царской свите, будучи податнем у рынды с третьим саадаком. В Можайске он тягался из-за мест с кн. И. Ю. Лыковым-Оболенским и выиграл дело. С этого времени и началась его головокружительная карьера. Спустя полгода Басманов «ездил за государем» в ближней свите вместе с сыновьями знатнейших бояр кн. П. А. Горбатым, кн. И. Шуйским и ближним дворянином П. Зайцевым. Из-под Полоцка Ф. Басманов был послан царем с речами к Е. Старицкой. (См. Разряды, лл. 268 об, 288 об, 291 об; ПСРЛ, т. XIII, стр. 362).
839
Послания Ивана Грозного, стр. 536. Царь Иван был оскорблен подозрениями старого друга и любимца Курбского. «От Кроновых бо жерцех — еже подобно псу лая или яд ехидны отрыгая, сие неподобию писал еси: еже убо сице родителем своим чадом сицевая неудобствия творити, паче же и нам, царем, разум имущим, како уклонитеся на сие безлепие творите? Сия убо вся злобесным своим собацким умышлеиием писал еси». (Там же, стр. 61).
840
Шлихтинг. Новое известие, стр. 17; Г. Штаден. .Записки, стр. 96.