Британия

Когда последний всадник фракийской кавалерии покинул форт, Макрон встал, взял костыли и направился к сторожевой башне, где Фортун выкрикивал приказы закрыть ворота и вернуть брус на место. Макрон помедлил возле деревянной лестницы, которая вела на крепостной вал с оградой.

– Эй ты! – обратился он к ближайшему иллирийцу. – Помоги мне подняться.

С помощью солдата, который поддерживал его с одной стороны, опираясь на костыль другой рукой, ветеран неуклюже преодолевал ступеньки, пока не добрался до ограды. Ухватившись за грубо обтесанные бревна, он взглянул вниз, на колонну, змеившуюся по долине. Солнце уже добралось до холмов на востоке, и день начал быстро пожирать тени.

Макрон еще некоторое время стоял и смотрел на колонну и вспышки света, отражавшиеся тут и там от гладко отполированного металла, потом прищурился, пытаясь увидеть красный плащ префекта недалеко от головы колонны. Он беспокоился за друга. За прошедшие годы они так привыкли прикрывать спины друг друга от самых разных врагов, что сейчас ему казалось противоестественным беспомощно наблюдать, как Катон уходит на войну.

«Нет, не беспомощно», – поправил себя Макрон. У него было полно дел. Катон оставил его командиром форта и сменного гарнизона. Ему будет чем заняться, и это время он проведет с пользой. Макрон мысленно улыбнулся, представив, что ждет Фортуна и его иллирийцев. Прямо как в старые добрые времена. Голова колонны поднялась на небольшой холм в конце долины и, точно мерцающее насекомое, начала исчезать из вида. Из-за времени года и недавнего дождя за колонной не тянулся обычный шлейф пыли, поднятой сапогами солдат, телегами и лошадьми, и Макрон прекрасно видел, как последний пехотинец добрался до вершины холма и исчез.

Через пару мгновений долина опустела, и на форт, пристроившийся между двумя заросшими лесами горными кряжами, уходившими в земли ордовиков, спустились тишина и покой. Был самый разгар осени, и листья с большинства деревьев облетели, украсив землю желто-коричневым ковром. Макрон сделал глубокий вдох. Ему нравились прелые запахи этого времени года и то, как солнце делало естественные краски природы особенно яркими.

Неожиданно ветеран выпрямился и раздраженно нахмурился.

– Проклятье, о чем я только думаю, – сердито пробормотал он. – Распустил слюни, точно вонючий поэт…

Взяв костыль и повернувшись, он окинул взглядом форт и вскоре увидел Фортуна, сидевшего вместе со своим опционом на табуретах перед бараком, выделенным его центурии. Макрон сделал глубокий вдох и заорал так громко, что его было слышно во всех уголках форта:

– Центурион Фортун! Я хочу видеть тебя и твоих офицеров в штабе сразу после смены утренней стражи. Ты меня слышал?

Фортун с трудом поднялся на ноги и отсалютовал. Макрон коротко кивнул в ответ и подозвал ауксилиария, чтобы тот помог ему спуститься по ступеням, радуясь, что избавился от навязчивой заботы хирурга, ушедшего вместе с Катоном.

Макрон чувствовал себя немного странно, сидя по другую сторону стола. Фортун, Аппил, их опционы и старший легионер отряда, оставленного в форте, стояли лицом к нему. Луций Диодор прослужил в Четырнадцатом больше десяти лет и почти все время в Британии. У него были мышиного цвета волосы, слишком длинные и растрепанные, на вкус Макрона, и сморщенный белый шрам на щеке. Высокий, великолепно сложенный, с хорошим послужным списком, он представлялся разумным выбором на роль инструктора по строевой подготовке. Опционы ауксилиариев, в отличие от него, выглядели столь же бесполезными, как и два центуриона. Сафрос был жилистым коротышкой за тридцать, с хитрым выражением лица, в то время как Магон, крепкого телосложения и туповатый на вид, возможно, некоторое время выступал на арене, где грубая сила помогала ему побеждать, пока он не встретил противника, оказавшегося немного умнее.

Макрон тихонько вздохнул, глядя на командиров гарнизона вверенного ему форта, потом подался вперед, поставив локти на стол, и обратился к Фортуну:

– Твои люди перебрались в бараки?

– Да, господин командир. Только что.

Катон выделил им жилые помещения, расположенные рядом с конюшнями, где разместились те, кто пришел с Фортуном и его людьми, но Макрон считал иначе:

– В таком случае они должны перебраться в бараки перед штабом. Отдашь им приказ сразу после того, как я вас отпущу.

– Им придется перебраться в другие бараки? Снова? – озадаченно спросил Фортун.

– Я сказал именно это. Они должны находиться там, где я смогу их видеть. И никому из твоих людей не позволено в служебное время приближаться к сброду, размещенному в конюшнях. Спать они будут в бараках. Ты меня понял?

– Да, господин командир. Но разве в этом есть необходимость?

– Ты подвергаешь сомнению мой приказ, центурион Фортун?

– Разумеется, нет, господин командир.

– В таком случае ты сделаешь так, как я сказал. У нас здесь военный аванпост, а не проклятая колония ветеранов. Я хочу, чтобы твои люди вели себя, как настоящие солдаты, даже несмотря на то, что они на них не слишком похожи. И вот тут в дело вступит Диодор. Он будет помогать мне приводить их в надлежащий вид.

– Восьмая иллирийская – хорошая когорта, – ощетинившись, возразил Фортун. – Мы не зеленые новобранцы. Вы видели военные награды на нашем знамени.

– Да, видел. А скажи-ка мне, как давно они получены?

Фортун перенес свой вес на другую ногу.

– До меня, господин командир.

– Понятно. В таком случае ответь мне вот на какой вопрос: когда и где твоя когорта в последний раз участвовала в сражении?

– В Паннонии, господин командир. За несколько лет до того, как нас отправили в Британию.

Макрон мгновение сосредоточенно хмурился:

– Я не помню, чтобы слышал о войне в Паннонии.

– Ну, на самом деле это была не война. Наша когорта получила приказ подавить восстание.

– Правда? Расскажи.

– Несколько деревень отказались платить налоги. Нас отправили навести порядок.

– Значит, вы надрали пару задниц и разгромили несколько домов, в таком духе, да?

Фортун отчаянно покраснел.

– Можно и так сказать, господин командир. Но, насколько я помню, местные жители вели себя исключительно враждебно.

– Не сомневаюсь. Дай-ка я угадаю… Они выкрикивали в ваш адрес оскорбления, швыряли камни или дерьмо, а вы за ними гонялись.

Фортун открыл рот, собираясь возразить, подумал немного и поджал губы, превратившиеся в тонкую нитку.

Макрон кивнул:

– Так я и думал. Здесь не место для бесполезной городской стражи. У нас пограничный аванпост – и враг, который готов сражаться до последней капли крови. Весьма коварный. Это посерьезнее, чем кучка недовольных налогоплательщиков. Одним богам известно, почему какой-то болван в императорском дворце решил отправить в Британию вашу когорту. Хотя это объясняет, почему вас держали в резерве. Но сейчас вы тут и должны быть в надлежащей форме, чтобы сражаться как полагается. И я об этом позабочусь.

Фортун молчал. Макрон продолжил:

– Прежде всего я хочу, чтобы ты знал, что я очень недоволен тем, что вы привели с собой гражданских лиц. При других обстоятельствах я бы просто не пустил их на территорию форта. Но, учитывая, где мы находимся, это равносильно тому, чтобы отдать их в руки врага. А посему я вынужден мириться с их присутствием. Однако они будут подчиняться тем же правилам, что и все остальные в гарнизоне. Ты должен назначить им командира, человека надежного и желательно которому можно доверять. Он будет отвечать за то, чтобы они выполняли законы военного форта и подчинялись дисциплине. Ты знаешь такого человека?

Фортун и Аппил обменялись взглядами, прежде чем последний заговорил:

– Как насчет Вениста? Многие относятся к нему с уважением.

– Венист – лучший выбор, – кивнув, сказал Фортун.

– Значит, Венист, – объявил Макрон. – Ты можешь передать ему хорошую новость и сказать, что он должен без промедления явиться ко мне, чтобы я объяснил ему его обязанности.