Встреча на Галактоиде

Мандалян Элеонора

Встреча на Галактоиде

Элеонора Мандалян

Встреча на Галактоиде

Фантастический рассказ

Было темно и тихо, а Карену никак не спалось. Он вертелся в постели. Немножко подумал о своей новой автомодели, пополнившей коллекцию, потом о мультфильме из "Спокойной ночи, малыши", о маме, забывшей сегодня поцеловать его на ночь. От обиды - ритуал вечерних поцелуев выполнялся неукоснительно со дня его рождения - совсем расхотелось спать.

Он опустил босые ноги на ковер, выбрался из-под одеяла и тихонько подошел к балконной двери Холм, что начинался прямо за домом, неясно чернел. Черным было и небо, ни звезд, ни луны. А отсветы дворовых фонарей делали все вокруг еще чернее. Он вгляделся в темноту - по-прежнему ни одной летающей тарелки. Вздохнув, вернулся в постель, но не лег, а уселся по-турецки. Выпрямился, развел руки в стороны, локтями вниз, ладошками вверх, как на картинках в маминых книжках. Закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Сначала у него ничего не получалось, мысли скакали, как болотные лягушки. К тому же мешал шум телевизора, доносившийся из столовой.

Потом он перестал думать и слышать, тело как-то странно одеревенело и будто лишилось веса... И вдруг ладони ощутили чье-то прикосновение, а голову слегка придавили сверху. Карен испугался и хотел вскочить, но не смог.

- Что это? - прошептал он сдавленным голосом.

- Не что, а кто, - поправили его сверху.

- К... кто... кто... ты? - заикаясь, спросил Карен, не смея пошевелиться.

- Я - твой двойник.

- Ка... кой еще... двойник? Где ты?

- Сижу у тебя на голове в той же позе, что и ты, только головой вниз. Чувствуешь мои руки на своих ладонях?

- Ч... чувствую. Ты что, акробат?

- Если ты не акробат, значит, и я не акробат, - последовал ответ.

- Тогда зачем встал на голову?

- Так положено.

- Почему? - недоумевал Карен, тщетно пытаясь скинуть с себя говорившего.

- Ты смотришь вниз и перед собой. А я - вверх. Там интереснее. И больше видно.

- Что-то я не пойму.

- А тебе и не положено. Говори, чего надо. Зачем вызывал?

- Разве я вызывал?

- Конечно. Даже по всем правилам.

- Слезай с головы, - потребовал Карен.

- Не положено, - отрезал двойник.

- Я маму сейчас позову.

- Ничего не выйдет. Она меня не увидит.

- Это почему?

- А я невидимый.

- И я тебя не могу увидеть?

- Так не видел же до сих пор.

- Ты что, всегда у меня на голове сидишь?

- Всегда.

- Ну, это ты брось! Не верю...

Двойник не ответил, и Карен задумался.

- А если я тебя очень попрошу, ты мне покажешься?

Вместо ответа он ощутил мягкий толчок в ладони, словно кто-то отталкивался от них, и прямо перед ним возник мальчик, сидящий по-турецки с оттопыренными локтями и ладонями, повернутыми вверх. Мальчик сидел на том же уровне, что и Карен, только под ним ничего не было. Иными словами, он висел в воздухе. У него были большущие голубые глаза и кудлатая, как у тибетского терьера, голова. Он ничем не отличался от привычного зеркального отражения Карена, и Карен тотчас признал в нем себя.

- А мы и впрямь на одно лицо, - удивился он. - На чем же ты сидишь?

- Ни на чем.

- Как же тебе удается?

- Да мне все равно, где сидеть, я же почти ничего не вешу.

- А почему?

- Все равно не поймешь, мал еще.

- Тогда и ты мал, ты же мой двойник, - вполне резонно заметил Карен, складывая руки на коленях и не без удовольствия отметив, что двойник проделал то же самое. - Так что не очень-то задавайся.

- Мы - ровесники, ты прав. Но между нами большая разница. Ты видим, я нет. Ты тяжелый, я легкий. Ты видишь только то, что видишь, а я - много больше...

- Стоп-стоп-стоп! Что же ты такое видишь, чего я не вижу? А ну, выкладывай.

- Ну... например, я вижу прошлое и будущее.

- Ух ты! И даже можешь погулять в прошлом, если захочешь?

- Могу.

- Я тоже хочу! - загорелся Карен.

- Тебе нельзя. Не положено, - ответил двойник, продолжая как ни в чем не бывало висеть в воздухе.

- Ишь какой. Подумаешь! Ему положено, а мне не положено. Ты же мой двойник. Если бы меня не было, не было бы и тебя, верно? Значит, главный из нас я. И ты должен мне подчиняться.

- Да не могу я, - взмолился двойник и снова повторил: - Не положено.

- А показываться мне и разговаривать со мной положено? - поймал его Карен.

- Нет, - вынужденно признался двойник.

- Вот видишь! Ты все равно уже нарушил свои правила, значит, нам теперь все можно.

Двойник засомневался. Покачавшись в воздухе, он безнадежно махнул рукой и, не заботясь больше о необходимости копировать движения Карена, уселся рядом с ним на постели.

- Не понимаю, почему я вдруг стал таким сговорчивым? - сказал он и грустно вздохнул. - Ну, так что тебе от меня надо?

- То-то же, - обрадовался Карен. - Хочу в прошлое!

И почти сразу увидел округлые сопки, покрытые желтыми тюльпанами, и синее-пресинее море, будто небо, расстеленное на земле. Карен ощутил себя идущим вдоль причала, мимо лениво покачивающихся баркасов. С баркасов только что сгрузили привезенный улов, и мужчины за длинными, прямо у причала установленными столами тут же разделывали рыбу. На них широкие клеенчатые передники, а в руках поблескивали ножи, которыми они ловко орудовали. За работой следил высокий широкогрудый человек. Одновременно он вел беседу с группой людей, увешанных киноаппаратурой.

Внимание Карена привлекла девочка с длинными тугими косичками, вертевшаяся у одного из столов. Она с любопытством смотрела, как рыбак погрузил во вспоротое брюхо большой акулы руку, вытащил пригоршню живых акулят с желтыми круглыми мешочками у рта.

- Дайте мне одного! Дайте! - потребовала девочка с косичками, зная наперед, что собирается сделать рыбак.

Он подставил ей ладонь - она выбрала акуленка, и они вместе подошли к краю причала. Размахнувшись, рыбак выбросил акулят в воду.

- Пускай живут, - сказал он, возвращаясь на место. - Вырастут и станут такими же, как эта. - Рыбак снова принялся за работу.

Девочка выпустила своего акуленка и подбежала к высокому мужчине:

- Папа, почему у акулы в животе не икра, как у других, а акулята?

- Потому что она живородящая.

- А почему акулят кидают в море?

- Чтобы море не оскудело и равновесие не нарушилось.

Карен подошел совсем близко к девочке и ее отцу, с интересом прислушиваясь к их разговору. Но они даже не обратили на него внимания.

Тут причалил еще один баркас, и с него сбросили что-то большое и странное. Это что-то, тяжело шлепнувшись на серые доски причала, распласталось широким ковром, поблескивая в лучах солнца.

Девочка с косичками первая заметила диковинного морского гостя и с разбегу прыгнула на лакированный упругий "ковер". Рыбаки дружно ахнули и, побросав свою работу, бросились к ней. Девочка вскрикнула, взмахнула руками, поскользнулась и упала на спину морского гостя. Один из рыбаков подхватил ее на руки. Ее босая нога была вся в крови. Подоспевший отец от души влепил дочери затрещину.

- Не будешь совать нос куда не следует, - пробурчал он, - да еще перед посторонними. Чтобы я тебя тут больше не видел. Крутишься у всех под ногами, мешаешь людям работать. - И, обратившись к рыбаку, продолжавшему держать девочку на руках, сказал: - Отнеси ее домой, пусть мать рану промоет, перевяжет. Мне сейчас отлучаться нельзя.

Девочка не плакала. Она только хмурилась, кусала губы и старалась не смотреть в сторону отца, пока ее не унесли к особняком стоящей хижине.

- Ишь какая, с характером... Зачем ты мне ее показал? - обратился Карен к двойнику.

- А ты не догадываешься? Это же твоя мать.

Карен открыл глаза - темно, только слабо белеет потолок. Нащупал выключатель... зажмурился. Глаза привыкли к свету - в комнате никого. Снова лег, зевнул. Подумал, засыпая: "Какой странный сон. Вот бы досмотреть его".