Три камешка

Батурин сделал над собой усилие, посмотрел влево и вправо: ни Краснова, ни его помощника. Один, совершенно один, впереди всех, впереди всей страны, кончающейся у его ног.

А голоса бубнили совсем рядом. Не так ли было июньским рассветом сорок первого года? Пограничники лежали в секретах, прислушивались к подозрительной возне, к позвякиванию металла по ту сторону рубежной черты... Догадывались ли они, что через каких-нибудь пять минут весь этот вороватый шум обернется войной? Они, конечно, ждали ее, они всегда ждали, но где и когда наступит этот рубеж между жизнью и смертью?

Батурин снова стал смотреть туда, в темноту. Вот кто-то прошел с фонарем. Вот где-то залаяла собака. Вот хрустнула галька. Голоса смолкли. Наступила такая тишина, что можно было пересчитать камешки, уносимые волной с берегового уреза. Прошло десять, пятнадцать минут. Никто не бубнил. Почему они замолчали? Батурин затаил дыхание. Он не дышал так долго, что в висках застучала кровь.

Тишина не предвещает ничего хорошего. Тишина - это подготовка к атаке, когда достают гранаты и приподнимаются на колено, перед последним броском. И нужно встретить этот удар не дрогнув, самое главное - не дрогнув. Батурин напряг все свои мускулы, твердые камешки острее впились в его тело.

Вспыхнул прожектор, и Батурин облегченно перевел дух. Длинный голубой луч медленно пополз по морю слева направо, потом справа налево. В его сиянии блестели белые гребешки волн, порхали ночные бабочки, два или три раза выпрыгнула из воды какая-то рыбешка. Батурин повернул голову еще круче назад и вдруг увидел белое пятно, приближающееся к нему сзади. Он замер. Белый комок скачками приблизился почти к самым ногам, остановился, фыркнул и покатился обратно. Это был белый заставский кот. Батурин узнал его в свете прожектора. Фу, черт, напугал как! Потом снова обрушилась темнота. И Батурин снова остался один.

Все, что вчера было таким ясным и понятным, сейчас стало таинственным и тревожным. На фронте, пожалуй, все было понятней и проще, а главное там была война; здесь же в тридцати шагах от противника лежал начальник кадров швейной фабрики, привезший подшефной заставе подарки. И в него могли выстрелить; и на его участке шириной в тридцать или сорок метров не должен пройти ни один человек.

А Краснов, в которого стреляли два раза и который задержал нарушителя, лежал здесь и вчера, и позавчера, и много ночей подряд. И будет лежать еще много ночей, до конца срока военной службы. Как это он сказал? "Главный контролер - совесть"? А каким же словом можно оценить его труд?!

Рядом звякнул камешек, и вслед за этим звякнуло еще и еще раз... Три камешка бросил ему Краснов, зовя на помощь. Да, это был сигнал "спешите на помощь", и как только Батурин сообразил это, в горле у него стало нестерпимо сухо. Но нужно было спешить на помощь, и Батурин сначала приподнялся на руках, потом встал и, пригибаясь, гремя галькой, двинулся туда, где находился Краснов. Кругом было по-прежнему тихо и спокойно, и Батурина поразило это. Вот и Краснов - цел, невредим, все на том же месте, где лежал раньше. Что за чертовщина!..

- Вы звали? - шепотом спросил Батурин.

- Нет. Я бросил один камень, но он подпрыгнул три раза. Понимаете? Подпрыгнул, - деликатно пояснил солдат. - Нужно уметь различать. Но ничего, это бывает... Возвращайтесь на свое место.

Батурин поплелся назад. Какой стыд! А еще бывший фронтовик, командир взвода...

Но главное было даже не это, не чувство стыда. Главное - все спокойно, ничего не случилось, просто камешек подпрыгнул три раза. Вот уже час или полтора он, Батурин, в секрете, а все спокойно. Никто не осмеливается идти оттуда.

И потом он уже лежал спокойно и уверенно.

Через час за Батуриным пришли. Краснов остался. У него еще не кончились часы службы.

...Только утром, искупавшись в море, Батурин вспомнил, что так и не взял на память ни одного камешка. Вот это ночка была! Он посмотрел туда, где лежал с Красновым, и удивился: да неужели все это было с ним? Пляж как пляж, шесты как шесты, а на берег лениво и мирно набегают волны. В небе сияет солнце, и от него по морю тянется ослепительная дорожка.

Уезжали шефы после обеда. Маруся и Дуся уже распрощались со всеми и садились в машину, как вдруг к Батурину подошел Краснов, отвел его в сторону и сказал тихо и задушевно:

- Вы ничего не забыли?

- А что?

- Вот, возьмите, - и Краснов протянул три гладких морских камешка. Я подобрал их там, ночью.

- Спасибо! - обрадовался Батурин. - А как вы догадались?

- Ну, как... - улыбнулся Краснов. - По собственному опыту.

И он отошел, потому что на них уже обращали внимание.