Целуй меня крепче

Надия опустила взгляд. Каким образом ей удается одновременно выглядеть надменной и ранимой? И безумно сексуальной, несмотря на то, что ее прелести спрятаны под скромной одеждой?

– Я бы отдала вам свою честь. Разве это не самое ценное, что есть у женщины?

Неожиданно Зайед почувствовал себя виноватым.

– Значит, вы убежали от брака по договоренности, чтобы прыгнуть в постель абсолютно незнакомого мужчины, соблазнить его и выйти за него замуж. Разве это подчиняется логике и здравому смыслу?

– С человеком, которого выбрал для меня отец, я познакомилась бы только в день свадьбы. Брак с ним был бы заключен против моей воли. Прийти сюда и попытаться вас соблазнить было моим собственным решением.

– Кто тот человек, за которого вас хотят выдать замуж? Чем он так плох?

– Всем.

– Полагаю, ваша семья так не считает?

– Мои родные считают этот брак выгодным. Это все, что их волнует. Кроме того, они хотят выдать меня замуж, чтобы я больше не создавала им проблем.

– Вы бунтарка? Кто бы мог подумать!

Фиалковые глаза Надии неистово сверкнули, и он понял, что его попытка пошутить не удалась.

– Я просто имею на все свое мнение и высказываю его. В нашей стране для женщины это неприемлемо. Она должна молчать. Впрочем, вы вряд ли можете это понять.

Но Зайед прекрасно ее понимал. Его мать Латифа аль-Афзал молчала до самого последнего момента. Признание, сделанное ею незадолго до смерти, перевернуло все с ног на голову. Шейха Латифа, которая втайне от родных договорилась об интервью с одним из государственных каналов, объявила в прямом эфире на всю страну, что у нее рак в последней стадии и что она готова принять свою судьбу. Это было только начало. Ее следующее заявление было еще более шокирующим.

Согласно многовековому закону, срок правления ее мужа подходил к концу, но престол должен был перейти не к его старшему сыну Азиду, а к младшему Зайеду. Она призналась, что Азид не был ее родным сыном. Что его произвела на свет женщина, с которой у ее мужа был короткий роман. Та женщина умерла при родах, и, хотя Латифа любила Азида как родного сына, она посчитала, что больше не может хранить эту тайну. Родная мать Азида была из Харита. Это означало, что он наполовину харитянин.

Последствия ее признания были катастрофическими. Ее муж пришел в ярость из-за того, что она сделала признание на всю страну. Но он ее любил и, осознав, что скоро ее потеряет, смягчился по отношению к ней и стал вымещать свой гнев на всех остальных.

В Газбии начались волнения. Жители страны были потрясены тем, что в жилах принца Азида, которого все воспринимали как будущего правителя, течет кровь заклятых врагов. Отец Азида и Зайеда терял контроль над страной, и народные волнения переросли бы в вооруженное восстание, если бы срок его правления не подходил к концу.

Азид сразу исчез, никому ничего не сказав. Очевидно, признание матери стало для него таким тяжелым ударом, что он не смог оставаться во дворце. Тогда всеобщее внимание переключилось на другого сына правящей четы.

Будучи на три года младше своего брата, Зайед жил так, как ему хотелось, пользуясь привилегиями, которые давало ему его королевское происхождение и богатство семьи. Он получил образование сначала в Итон-колледже в Лондоне, затем в Колумбийском университете в Нью-Йорке. По правде говоря, ему не было почти никакого дела до своей родной страны. Все его время занимал бизнес, а также общение с друзьями и красивыми женщинами. К Газбии он относился как к наследству старшего брата, которому он нисколько не завидовал.

Неожиданное заявление матери все изменило. Зайед сразу бросил все свои дела в Нью-Йорке и прилетел в Газбию. Состояние Латифы резко ухудшилось, и она уже не вставала с постели. Держа сына за руку, она извинилась перед сыном за то, что обманывала его. Сказала, что делала это для того, чтобы он как можно дольше жил в свое удовольствие, не чувствуя груза будущей ответственности. Что она всегда знала, что скажет правду, когда срок правления ее мужа подойдет к концу. Она искренне надеялась, что Зайед наслаждался подаренными ему годами свободы, и слабеющим голосом умоляла его поговорить с Азидом и объяснить ему причину ее поступка. Дело было не только во взрывном характере Азида, из-за которого он не годился на роль правителя. Если бы он так же, как его отец, стал бы угрожать войной Хариту, она в конце концов была бы развязана. Разве можно было допустить, чтобы он воевал с народом, частью которого он был?

Зайед пообещал матери, что все объяснит Азиду и приложит все усилия, чтобы наладить отношения с Харитом, и она, будучи наконец услышана, умерла со спокойной душой.

Сейчас Зайед смотрел на сидящую перед ним молодую женщину. Она энергична и решительна и, похоже, обладает сильной волей. Она борется за то, чтобы стать хозяйкой собственной жизни, избежать судьбы, уготованной большинству женщин на Ближнем Востоке.

Он восхищался Надией. Она обладала не только красотой, но и смелостью. Это было удивительное сочетание. Внезапно ему в голову пришла такая безумная мысль, что он тут же заставил себя ее прогнать.

– Значит, я должен быть польщен тем, что вы по собственной воле проникли в мою спальню? – спросил он, наклонив голову набок.

Надия наморщила свой маленький носик, и он вдруг почувствовал себя неловко из-за того, что напомнил ей о ее поступке. Как ей это удается?

– Вы были меньшим из двух зол.

– Что вы имеете в виду?

– Я видела своего жениха на фото. Он старый, толстый и лысый.

Зайед рассмеялся:

– Осторожнее, Надия. Вы ведь не хотите, чтобы я зазнался?

– Подозреваю, что это произошло без моего участия.

Он мог бы сказать ей в ответ какую-нибудь колкость, но обнаружил, что общение с этой женщиной поднимает ему настроение.

Этим утром он в очередной раз получил гневную отповедь от своего отца. По дворцу уже, очевидно, разнесся слух о том, что прошлой ночью шейх кувыркался в своей постели с красивой незнакомкой. Он был известен как плейбой, и слухов о вчерашнем происшествии было достаточно, чтобы все видели в шейхе Зайеде только легкомысленного дамского угодника. Чтобы его подданные решили, что из него никогда не по лучится сильного правителя. Что под руководством правителя, привыкшего к западному укладу, королевство начнет скатываться в бездну разврата.

Зайед не стал оправдываться и напоминать отцу о том, что тот сам далеко не безгрешен. Что это по его вине они сейчас оказались в сложной ситуации. Он даже не сказал, что персоналу следует научиться быть более лояльным и сдержанным. В этом не было никакого смысла. Он привык к тому, что в Газбии не атакуют проблему в лоб, а подбираются к ней окольными путями.

– Мне бы хотелось верить, что вас привлекла моя внешность, но почему-то у меня возникло подозрение, что на ваше решение сильнее повлиял тот факт, что я шейх богатого королевства.

– Ваше богатство меня не интересует, – надменно заявила она, и он ей поверил. За свою жизнь он много раз сталкивался с охотницами за деньгами и чувствовал их за милю. Надии явно было нужно от него что-то другое. – Если вы закончили меня оскорблять, может, наконец позволите мне уйти?

Надия начала выдвигать стул и подниматься. Зайед сделал то же самое, опередив ее.

– Подождите. Сядьте, – сказал он, наклонившись и опершись руками о стол. Внезапно он понял, что не хочет ее опускать. – Мы еще не закончили наш разговор.

– А я думаю, что закончили, – ответила она, но села на место.

– У меня есть к вам одно предложение.

– Какое предложение? – спросила она, соединив пальцы в замок и холодно посмотрев на Зайеда. Он в очередной раз поразился ее ледяному спокойствию.

– Я так понял, вы пришли сюда, чтобы убедить меня жениться на вас. Возможно, вы удивитесь, но я обдумываю эту возможность.

Он вгляделся в лицо Надии, но на нем не было и намека на удивление. Лишь спокойствие и внимание. Она слегка подняла брови, давая ему понять, что ему следует продолжить.