Страница 18 из 21
Гриша (отдает ему честь). Ваши документы…
Трофим К-какие документы! Что за безобразие!
Гриша (отдает ей честь). Все приходит в гармонию. (Смотрит на Уклонова). Хотя и не полную.
Елизавета. Это же — мой жених!
Гриша (вежливо). Это — мошенник, Елизавета Феофановна.
Елизавета. Вы с ума сошли! Я буду жаловаться. (Расталкивает дружинников). Неро-он?!
Трофим. Безобразие… безобразие… (Воспользовавшись суматохой, бросается к калитке. Но там стоит Петя). Оскорбляете личность недоверием (Бросается в дом).
Голос Лупандина. Во-он!! (Из дома мимо Трофима пулей вылетает Мошкина, прямо в руки Грише).
Гриша. Не спешите, пожалуйста.
Мошкина. Не прижимайте меня!
Гриша (передает ее дружинникам). Смотрите за ней.
Елизавета. Неро-он! Да скажи им ты, что это твоя невеста… И мой жених! (Бросается в дом).
Голос Лупандина. Во-он!! (Мимо Елизаветы из дома пулей вылетает Трофим, прямо в руки Грише).
Гриша. Не разбейтесь, пожалуйста.
Трофим. Это недоразумение! У-уверяю…
Гриша. А я все думал — где же я вас видел… Это ведь вы разговаривали на перроне с Клавой до того, как прибыть в командировку?
Трофим. Где я разговаривал? Нигде я не разговаривал.
Гриша (передает его дружинникам). Смотреть за ним!
Голос Лупандина. Во-он!
Из дома пулей вылетает Елизавета, прямо в руки Грише.
Гриша. Не падайте, пожалуйста. (Передает ее дружинникам). Смотреть… хотя стоп, за этой можно не смотреть. Отойдите в сторонку.
На крыльцо выбегает Лупандин.
Лупандин. Вон! Во-он!! Во-он!!! (Срывает обручальное кольцо, топчет его, срывает кольцо с пальца Елизаветы).
Елизавета. Не дам! Не дам!! Это ошибка какая-то… Трофим Евгеньич… объясните им…
Лупандин. Ошибка? Читай! Он тут объясняет… в какой он командировке. (Дает Елизавете письмо, сам бросает под ноги ее кольцо, топчет, Елизавета читает, начинает икать).
Елизавета (Трофиму). Ах, ты… (Икает). Ах, ты мошен… (Икает). Ах, ты… (Икает). В каком положении ты меня оставил?!
Трофим. Виноват… Я успел лишь поцеловать вас один раз… к сожалению.
Елизавета (жалобно). А с виду — такой обходительный… Столичные манеры знает… (Плачет).
Уклонов. Успокойтесь, Елизавета Феофановна… Я искренне разделяю ваше горе.
Лупандин. Уведите их отсюда! Скорее!
Гриша (к Трофиму и Мошкиной). Ну что же, граждане… Ваша командировка кончилась. Пошли.
Лупандин. Ну, Платонова… (Берет Клаву за плечи). Выручила ты меня.
Клава. Осторожно, Нерон Феофаныч… У меня жених ревнивый.
Николай (виновато). Ладно уж тебе…
Лупандин (Клаве). В какой же цех тебя назначить? К Николаю?
Елизавета. Нерон! Ты в уме! Не позволю. Она там опять критику разведет!
Лупандин. Молчи! Невеста… кхе-кхе… гм.
Вбегает Галя.
Галя. Папа! Тетя Лиза! Да вы что? Бабушка совершенно здорова!
Уклонов (поправляет букет). Галина Нероновна! Наконец-то… (С поклоном вручает ей букет).
Галя (отстраняет его вместе с букетом). Погоди… Гриша! Гриша!!
Гриша (дружинникам). Одну минутку. Смотреть за ними… (К Гале). Ну что — Гриша? К вам жених приехал. Его, к сожалению, я арестовать не могу.
Галя. Какой жених?
Уклонов. Я — жених. По вашей телеграмме. (Дает ей телеграмму).
Галя. A-а… Так это опять тетя Лиза… Вас не я, а тетя Лиза вызывала.
Уклонов. Позвольте… Тут написано — Галя.
Галя. Тетя Лиза немножко перепутала свое имя с моим.
Уклонов (плачуще). Елизавета Нероновна…
Елизавета. Галина! Ты мне норов не выставляй. (Тычет в Уклонова). Вот твой жених.
Галя. Нет. Вот мой жених. (Обнимает Гришу).
Елизавета. Я лучше знаю… Я не позволю! Нерон!
Клава (требующе). Нерон Феофаныч!
Лупандин (Елизавете). Замолчи!!
Уклонов (к Грише). Но — позвольте! Вы же сознательный человек. Я — по телеграмме… (Сует ему телеграмму).
Гриша. Дорогой мой! Все приходит в полную гармонию. (Обнимает Галю, хочет поцеловать, но сперва обращается к дружинникам). Смотрите за ними. (Целует).
Уклонов (протягивает телеграмму Лупандину). Но… я же по телеграмме. (Лупандин отворачивается. К Елизавете). Я же по телеграмме… (Елизавета всхлипывает, отворачивается, вытирает платком глаза. К зрителям). Я же по телеграмме. Недоуменно разводит руками. В одной руке у него по-прежнему букет, в другой — телеграмма.
Занавес.
1964
СКАЗКА И ЖИЗНЬ
Рассказ
Для банкета был снят лучший зал самого лучшего в городе ресторана. Леонидов не поскупился, столы, уставленные яствами, чуть не прогибались, сам он беспрерывно мотался из зала в вестибюль ресторана и обратно, боясь проворонить и начало прибытия гостей, и какое-нибудь упущение в сервировке столов. Но гостей, хотя назначенный час сбора наступил, пока не было, точно к сроку приехала лишь театральная гардеробщица Екатерина Ивановна. Леонидов бросился ее раздевать. Отдавая ему дорогое, с воротником из голубой норки пальто, она сказала:
— Всю жизнь я людей раздеваю, так хоть разок ты, батюшка Леонидов, побудь в роли гардеробщика.
— Спасибо, что пришли, Екатерина Ивановна. Очень вам благодарен.
— Да это тебе, батюшка, спасибо. Я тридцать лет у вешалки стою, а вот на театральный банкет первый раз приглашена.
— Да как же — такое событие у меня! Наконец-то премьера — и успех! Я весь театр пригласил.
Пожилая гардеробщица внимательно поглядела на Леонидова. Взгляд ее был строгий, какой-то пронизывающий, и Леонидов смутился.
— Я знаю, что ты добрый человек, батюшка, — сказала гардеробщица. — И драматург талантливый.
— Спасибо, Екатерина Ивановна! Спасибо… — еще более смутился Леонидов.
— Я, значит, первая гостья твоя, — произнесла она, осматривая пустой угол вешалки, где висело ее единственное пальто.
— Сейчас приедут все. Идемте в зал, Екатерина Ивановна.
Пожилая женщина привычно повернулась к зеркалу, поправила аккуратную стрижку, достала из сумочки флакончик дорогих духов, подушила крашенные в фиолетовый цвет волосы. На ее груди острыми искрами поблескивала бриллиантовая брошь.
— Я, батюшка Леонидов, рада успеху твоей пьесы.
— Это заслуга Великанова Вениамина Григорьевича. Он талантливый режиссер.
— Венька-то Полозкин?
— Какой Полозкин?
— Да Великанов. Это же псевдоним его. А так он Полозкин.
— Да? А я, представьте, не знал.
— Так вот, батюшка Леонидов, ты не заблуждайся-ка насчет этого Полозкина-Великанова. Он глуп как пробка.
— Но… — Леонидов внезапно растерялся. — Но ведь он… уже год тому… как назначен главным режиссером театра… И поставленный им спектакль имел такой успех. Я думал, потолок рухнет от аплодисментов.
— Так ведь спектакль поставлен по твоей пьесе. А она настолько талантлива, что, как говорят, любая постановка по такой пьесе обречена на успех.
— Так уж любая… — пробормотал он.
— Любая, батюшка. — И женщина опять сухо и строго поглядела на Леонидова.