Страница 35 из 66
Дани подошла к нему, привлеченная виной и болью, отражающейся на его лице. Но оказавшись там, она понятия не имела, что сделать, чтобы успокоить его, а лишь подняла руку, положив ее на его скрещенные руки, предлагая тихий комфорт.
Этого, казалось, было достаточно. Деккер глубоко вздохнул и продолжил почти механически:
— Я взломал дверь, но нашел их в подвале было слишком поздно. Николас сидел на полу, она лежала на его коленях и… как я уже сказал… ее кровь была на нем.
— Я понимаю, — сказала Дани тихо, наблюдая за его лицом. Казалось очевидным, что Деккер винил себя в смерти Барбары Джонсон, а также то, что это убило ее ребенка, отца, мужа и мать. Сам факт того, что он знал так много про эту семью говорило ей об этом.
Деккер, поняла Дани, принял на себя ответственность за то, что Николас сделал, как она обвиняла себя в том, что ее и Стефани похитили.
— Это была не твоя вина, — сказала Дани твердо, желая помочь ему увидеть это, как он помог ей. — Николас — это тот, кто…
— Я его отпустил, — перебил Деккер.
Она напряглась.
— Что?
— Я позволил Николасу уйти, — повторил он. — Когда я увидел, что он сделал, я повернулся и сказал, что пойду наверх, чтобы позвонить Люциану. Когда я спустился вниз по лестнице, он ушел.
— Ты, наверное, был в шоке. Ты не хотел…
— Не хотел? — мрачно перебил Деккер.
Дани удивленно подняла брови и спросила серьезно:
— Хотел?
Он отвернулся и признался,
— Я провел пятьдесят лет, пытаясь выяснить это. — Деккер оттолкнулся от стойла и шагнул, добавив, — В то время я не знал, кто такая Барбара, ни что произошло. Она была просто странной мертвой женщиной на его руках. Николас мой двоюродный брат. Он был мне как старший брат, когда я впервые приехал сюда из Европы, приютил меня, помог мне найти жилье. Он был тем, кто ввел меня в курс дела, когда я стал двигателем. Может быть, какая-то часть меня знала, что он сбежит… и позволила ему.
Дани покачала головой.
— Ты пересматриваешь свои мотивы, Деккер, когда на самом деле их нет. Если ты думал о нем так хорошо, ты был в шоке от того, что он сделал. Любой бы был.
— Но…
— И даже если ты не был, даже если ты действительно знал, что он мог это сделать, это не делает тебя ответственным за гибель Барбары Джонсон, ее ребенка, мужа или родителей. Этот поступок сделал Николас, и это было сделано, прежде чем ты добрался до него. Ты не в ответе за эти смерти.
— А что относительно смертных, которых он, возможно, убил с тех пор? — тихо спросил Деккер.
Дани замялась, поджав свои губы. Она не верила, что Деккер намеренно позволил Николасу уйти. Она подозревала, что он просто чувствовал себя настолько виноватым, что мужчина сбежал, что винит себя за все это. Она понимала это, но это не делало его правым. Единственный ответственный за все, что Николас сделал в тот день и был сам Николас.
— А как насчет тех женщин, в овраге и твоей сестры? — добавил Деккер, вытаскивая ее из ее мыслей. — А что, если Николас был с той группой и заявил, что охотится на них, чтобы получить возможность сбежать?
Дани сразу же покачала головой.
— Я не знаю, что случилось в тот день, когда он убил Барбару. Возможно, он сорвался, разорвав ей горло, но я все равно не верю, что человек, с которым я говорила по телефону был с этими животными, или имел что-нибудь общего с нашим похищением. Он привел тебя к нам, Деккер, — сказала она почти умоляюще. — Он помог мне выжить, и погнался за тем отступником, который забрал мою сестру. Я должна верить в это… Это все, чему я могу верить.
Деккер вздохнул, его плечи поникли под тяжестью вины, она знала, что не может снять ее. Это будет висеть на нем, пока он не поймает своего кузена, или, возможно, пока не умрет.
— Правильно, — сказал он устало, проходя мимо нее, чтобы выйти на улицу. — Я думаю, нам следует вернуться в дом.
Дани медленно последовала за ним. Не было больше никакой причины избегать его. Он рассказал ей то, что она так старалась не слышать. Они могли пойти домой. Возможно, когда они придет туда, она уговорит его поспать, подумала она, а потом заметила, что он остановился у открытой двери и смотрит на улицу, нахмурившись. Это было, до того, как она узнала монотонный стук дождя по металлической крыше над головой. Она была настолько погружена в свои думы и в свои собственные мысли, что не заметила, когда начался дождь. Теперь она задалась вопросом, сколько времени он шел.
— Мы собираемся пробежаться до дома, — сказал Деккер, когда она подошла к нему. — Я думаю, что мы очень промокнем.
Дани кивнула и взяла руку, которую он предложил ей, а потом посмотрела широко раскрытыми глазами на уличу или услышала, что устойчивый шум вдруг превратился в громкий бой барабанов. Она перевела взгляд к двери, увидев, что это сейчас было почти так же темно, как ночь на дворе, и дождь барабанил по листьям.
— Может быть, мы должны подождать, пока он не утихнет, — предложила она.
Деккер замялся, наблюдая, как небо пронзила молния. После нее последовал громкий треск, а затем грохот, когда гром, покатился над их головами, и он кивнул.
— Да. Мы подождем.
Вытащив свою руку, Дани повернулась, чтобы подойти к тюкам, сложенным у стены. Она уселась на одно и вынула из него соломинку, смотря, как Деккер медленно подходит к ней, чтобы присоединиться.
Они сидели молча несколько минут, а потом… не в состоянии больше выносить это… Дани спросила:
— Так твоя фамилия Аржено или Пиммс? — Когда он взглянул на нее с удивлением, она добавила, — Ты, кажется, не был уверен в этом, когда мы впервые встретились.
Он криво улыбнулся, а затем вытащил немного соломы из тюка и стал с ней играть.
— Я родился как Деккер Аржено Пиммс. Моя мама Аржено. Пиммс пришло от отца. Но мы всегда метались между двумя именами. — Когда она подняла брови в вопросе, он пояснил, — Нашему роду, как правило, приходится переезжать каждые десять лет или около того. Люди становятся подозрительными, когда ты не стареешь. после этого периода, поэтому мы переезжаем. Наша семья чередует Аржено и Пиммс каждое столетие или около того. В этом столетии они используют Аржено. По крайней мере мои родители и сестры. Я не уверен в моих братьях.
Дани задалась вопросом по поводу этого комментария, не представляя, как можно не знать имена своих братьев и сестер, поэтому она просто спросила:
— Сколько у тебя братьев и сестер?
— Три младших сестры и три старших брата, — он ответил с легкостью.
— У тебя более многочисленная семья, чем у нас, — сказала она с улыбкой.
— Только на одного, — сказал Деккер, пожимая плечами. — И мы не так близки, как твоя семья, кажется. У нас большая разница в возрасте, — пояснил он.
— Сколько им?
— Давай посмотрим. — Он подумал, а затем сказал, — Элспет родилась в 1872 году, Джулианна и Вики…они близнецы, — пояснил он. — Я думаю, что они родились в 1983 году.
Дани смотрела на него непонимающе.
— 1872?
Деккер кивнул.
— Но, тогда её более ста тридцати лет.
— Примерно сто тридцать семь или около того, — сказал он, напоминая ей, — Закон позволяет иметь между каждым ребенком промежуток, по крайне мере, сто лет.
Дани закрыла глаза, когда все встало на свои места в ее голове. Деккер говорил Джастину, что не ел с тех пор как ему стало сто двадцать, в фургоне он говорил, что его бабушка и дедушка были вылечены наноботами в Атлантиде, и в его рассказе всего несколько минут назад, его семья использовала имя Аржено в этом веке. Они называют себя бессмертными, и она начинало понимать, что это не потому, что они быстро исцелялись. Дани не знала, почему она не додумалась до этого раньше. Она должно быть была слишком напряжена и взволнована по поводу Стефани, но теперь она начала понимать.
— Ваши люди не стареют и умирают, — сказала она.
— Мы не стареем, — согласился Деккер, — Но мы можем умереть. Я упоминал, что суженная Николаса умерла, что толкнуло его через край.