Кровь Зигмара (ЛП)

— Изыди! — заорал фон Корден, поднимаясь из-за надгробия и прижимая кольцо к ладони. Змея из чистого света вырвалась из его центра и устремилась к мёртвым волкам, которые уже собирались наброситься на рыцарей Блейза. Светящийся призрак обвился вокруг трёх волков и сдавил их, отправив в небытие. Мгновением позже раздался голос Кёрсера Бредта, и град пуль разорвал оставшуюся часть стаи на куски червивого мяса.

Фон Корден едва успел улыбнуться прежде, чем бледные конечности схватили его. Грязные пальцы схватили его за ворот и больно впились в щёку. Мгновение спустя мерзкая повозка Горста оказалась возле него с дико звонящим колоколом. Сгнившие зубы больно впились в его плечо за один удар сердца до того, как деревянный хомут толкнул его в грязь. Охотник попытался встать, но липкая и скрученная ступня прижала его голову обратно в грязь. Краем глаза он увидел, как неровное колесо приближается к его шее.

Раздался резкий эсталийский боевой клич, и повозка Горста внезапно свернула вправо. Колесо прошло мимо, вырвав большой клок волос охотника на ведьм и чуть не сняв с него скальп в процессе. Сквозь пелену замешательства и боли он едва смог разобрать блестящие доспехи рыцарей Блейза, проскакавших по сырой траве. На мгновение туман сгустился, и звон колокола Горста исчез, уступив место грохоту копыт.

Когда лошади проскакали мимо, фон Корден, пошатываясь, поднялся на ноги. Запыхавшийся, истекающий кровью и сплёвывающий могильную грязь он всё ещё крепко сжимал покрытый грязью пистолет здоровой рукой. Неподалёку рыцари Пылающего солнца нарушили строй. Их боевые лошади топтали костлявые руки, вырвавшиеся из земли и безрезультатно пытавшиеся схватить их за ноги. Около сторожевой башни Сыны Зигмара преследовали последних упырей, разрубая незащищённые спины и отрубая головы.

Жуткую повозку Горста нигде не было видно.

Фон Корден изливал потоки брани, пока шёл к сторожевой башне, стерев большую часть могильной грязи с лица и убедившись, что пистолет в кобуре всё ещё находится в рабочем состоянии. Его голова звенела от боли, а один глаз заплыл и не открывался, но ярость, кипящая у него внутри, держала его ум ясным. Как только он отправит сообщение из дозора, он сможет зализать свои раны, но не раньше.

— Свалили нахрен! — выпалил он мечникам Зигмаритов, которые всё ещё отрубали головы трупам гулей снаружи башни. Они тут же убрались прочь с его пути, чувствуя, что фон Корден представлял большую опасность, чем ходячие мертвецы.

— Свофт, Вайссман, вы со мной.

Двое сынов обменялись многозначительными взглядами, когда охотник на ведьм прошёл между ними.

— Ну, Волкмар предупреждал, — пробормотал Вайссман, передав полковой штандарт ближайшему товарищу прежде, чем последовать за фон Корденом к тяжёлой деревянной двери сторожевой башни. Свофт неохотно пошёл за ним, стирая капли густой коричневой крови с меча.

Охотник толкнул дверь открытой ладонью, и та распахнулась, повернувшись на петлях. Внутри не было ни звука, ни движения. Весь нижний этаж здания был сплошным беспорядком. Письменный стол был перевёрнут, чернила разлились по плитам чёрной кровью, собравшись в лужу у пробитого черепа темплхофского варгейста.

Внезапно труп Анхольдта выпрыгнул из-за двери, врезавшись в фон Кордена с такой силой, что оба повалились на пол. Вайссман протиснулся в дверной проём как раз в тот момент, когда существо, когда-то бывшее Стейгом, выбралось из заброшенного колодца, хлопая окровавленным языком. Солдат Зигмаритов обошёл колодец, держа меч наготове для смертельного удара, но наткнулся на другого мертвеца, вышедшего из-за напольных часов башни, чтобы заключить его в сокрушительный медвежий захват. С мечом наготове вошёл Свофт, ожидая момента для удара.

Сбросив Анхольдта на одну сторону, фон Корден разрядил пистолет в мёртвое тело своего старого товарища. Труп на секунду дёрнулся вверх, прежде чем снова упасть вниз, заскрежетав зубами в нескольких миллиметрах от глаза охотника на ведьм. Гнилостное дыхание гротескного существа ударило в нос фон Кордена, и нити кровавой слюны опустились ему на щёку.

Сжав зубы и упершись коленом в стену, охотник на ведьм дёрнулся вбок. Он стащил с себя тело своего бывшего лейтенанта и упёрся в него одной рукой, пытаясь достать свою саблю другой. Ножны были пусты. Труп наседал, его вес был огромным. Мышцы фон Кордена начали дрожать, а затем сдавать. Чавкающий, вонючий рот Анхольдта приближался один мучительный дюйм за другим.

В пределах башни раздался пронзительный режущий слух визг. Мгновение спустя волосатая масса свиной плоти выскочила из-за занавеси лестничного пролёта и врезалась в Анхольдта, сбив его с фон Кордена. Труп перекатился от удара, некоторые пережитки его бурного прошлого вышли на поверхность, когда он поднялся на колени. Его руки устремились к шее Гремлинн, погружаясь в жирное горло свиньи, пока фон Корден поднимался на ноги. С рёвом охотник на ведьм схватил с пола отломанную ножку стула и воткнул острый конец прямо в спину своего мёртвого лейтенанта. Труп содрогнулся и затих.

Фон Корден развернулся к Сынам, но те уже разобрались с ожившими мертвецами, которые раньше были Стейгом и Фрейдриксеном. Весь бой занял меньше, чем полминуты.

— Вы двое, проверить верхний этаж, — сказал фон Корден, сжимая ушибленное плечо. Сыны кивнули в знак согласия, пройдя мимо него и взбираясь вверх по лестнице. Как только они ушли, охотник на ведьм подошёл к Анхольдту и с огромным усилием перевернул его. Гремлинн взглянула на него единственным водянистым глазом, её передние ноги были сломаны, а её дыхание вырывалось отрывистыми хрипами сквозь окровавленное месиво её горла.

— О нет, — произнёс фон Корден, испытывая мучительную боль. — Нет, Гремлинн! — он обнял умирающую свинью, поглаживая её уши, когда та начала выдувать кровавые пузыри. — Только не ты, — произнёс он, пытаясь остановить красные ручейки, вытекающие из её шеи. — Держись, старушка, я…Я найду бинты или ещё что-нибудь, — сказал он, слова застревали у него в горле. Он бережно положил её, отчаянно осматриваясь в поисках того, что можно было бы использовать в качестве жгута. Приглушённый хрип раздался у него за спиной, и усилием воли он заставил себя обернуться.

Он опоздал. Свинья испустила дух.

— Вы ублюдки! — закричал фон Корден, пнув каменную кладку колодца с такой силой, что её часть обвалилась вниз во тьму. Он швырнул разбитую ножку стола через всю комнату, и та загремела в угол. — Вы заплатите за то, что сделали с нами! — заорал он, слёзы щипали его глаза. Он упал в то, что осталось от его кресла, шаря рукой в поисках портрета, который висел у его сердца. Со смертью свиньи его жены, кулон был единственной вещью, которая связывала его с прошлым. Последним напоминанием о ферме, которую они так любили. Даже Альберих фон Корден — человек, которым он был — умер давным-давно.

— Линн, дорогая, — всхлипнул он, открывая украшенное драгоценными камнями изображение. — О, Линн, мне жаль…Мне жаль, что я опоздал и не спас девочек, — Альберих крепко закрыл глаза, изо всех сил пытаясь сохранять контроль, когда десятилетия подавленных эмоций нахлынули на него. — Мне жаль, что я никогда не говорил тебе, как нуждаюсь в тебе, любовь моя.

Его плечи задрожали, но он не издал ни звука.

— Я заставлю их заплатить, Линн, — произнёс Альберих портрету женщины, лежащему в его окровавленных руках. — Я обещаю.

На лестнице послышался грохот шагов, и из-за занавески показался Вайссман.

— Проблемы? — спросил он.

Фон Корден стоял посреди комнаты, отвернувшись от колодца, занятый своими пистолетами. Он не обернулся.

— Нет, — произнёс он со вздохом. — Просто…Мне просто показалось, что один из них дёрнулся, вот и всё.

— Точно, — сказал Вайссман. — Ну, рад, что мы достали этих ублюдков раньше, чем они достали нас. Ничего особенного там наверху. Немного харчей в шкафах. Хотите послать сообщение о том, что всё хорошо?

— Да. Смажь сигнальные шестерни ламповым маслом, гусиным жиром, всем, что сможешь найти. Я поднимусь через минуту.