Страница 9 из 19
Обычно император официально провозглашался богом после смерти голосованием римского Сената. Нам сейчас это может показаться немного странным, поэтому, возможно, лучше исходить из того, что Сенат не столько делал кого-то божеством, сколько признавал божественную личность в их среде. Признание основывалось на том, что данная личность обладала властью и творила благодеяния. А кто обладал большей властью и, следовательно, творил больше благодеяний, чем римские императоры? Так называемые плохие императоры (а их было немало) не удостаивались после смерти божественных почестей, но хорошие удостаивались. Как в случае с Октавианом, многих из них почитали как богов еще при жизни. Поэтому мы находим надпись, высеченную на камне в городе Пергамоне, которая воздает славу «богу Августу Цезарю», и другую – в городе Милете, посвященную Гаю, иначе известному в истории как Калигула (позже считавшемуся одним из самых дурных императоров – но эта надпись была сделана еще при его жизни), в которой говорится: «Гай Цезарь Германик, сын Германика, бог Себастос». По крайней мере при жизни Калигула иногда считался божественным.
В течение многих лет специалисты бились над проблемой, как понимать развитие культа императоров в течение всей истории Римской империи – в особенности идею, что живой человек мог считаться богом. Неужели люди не видели, что император был таким же человеком, как и все прочие? Ему приходилось есть и пить, отправлять другие естественные функции организма; он имел не только сильные стороны, но и личные слабости – был во всех отношениях смертным. В каком же смысле слова его могли всерьез принимать за бога?
Как правило, исследователи прежних времен проявляли скептицизм в данном вопросе, полагая, что большинство людей в действительности не верило в божественность императора[13], а присвоение ему божеских почестей был просто одной из форм лести. Эта точка зрения была по большей части основана на античных произведениях, вышедших из-под пера литературной элиты, то есть высшего слоя общества. Более того, в этой перспективе представлялось, что культ императоров поддерживался самой правящей верхушкой в качестве своего рода имперской пропаганды, дабы всем жителям провинций стало понятно и очевидно, с кем они имеют дело в лице римских властей. В конечном счете они имеют дело с божеством. С этой точки зрения все понимали, что император был, конечно же, простым смертным, как и все его предшественники, но члены имперской элиты принимали участие в культе императора, чтобы сохранить благоволение Рима.
Поэтому города возводили храмы, посвященные не только одному из великих богов или богинь Рима – Юпитеру, его супруге Юноне, Марсу, Венере или даже «Роме» – но также и «богу» – императору. И перед изображением императора совершались жертвоприношения, как перед изображением богов. Тем не менее, согласно этой прежней точке зрения, император был одним из божеств низшего ранга, и почитание этих людей как богов было ограничено теми из них, кто был обожествлен уже после смерти.
Эта прежняя точка зрения, однако, перестала быть консенсусом среди специалистов. Авторы сравнительно недавних исследований интересовались не столько тем, что могла поведать о римской религии литературная элита из высших слоев общества, сколько тем, что мы можем узнать о взглядах и религиозных практиках основной массы римлян – большая часть которых не умела даже читать, не говоря уже о том, чтобы писать великие исторические труды или биографии. Согласно этим новым исследованиям, категория «веры» применительно к римской религии представляется достаточно сложной. В отличие от христианства, римская религия не делала акцент на вере или «интеллектуальном содержании» религии. Напротив, она была основана на действии — значение имело то, как человек поступал по отношению к богам, а не то, что он о них думал или во что верил. В этой перспективе к императорам – как мертвым, так и живым – действительно относились как к богам, иногда почитая их совершенно идентичным образом.
Авторы недавних исследований не считают, что культ императора был пропагандой сверху, намеренно распространяемой римскими чиновниками среди бедных глупцов, которые не знали ничего другого. Скорее, это был целый ряд движений на местах, обычно инициируемых городскими чиновниками провинций, как способ выразить почтение имперской власти. Более того, этот культ имел место и в самом Риме, а не только в провинциальной глуши. Многие люди, по-видимому, вполне искренне верили, что император был богом. Но, независимо от того, верили ли они в это или нет, они, без сомнения, относились к императору как к богу. Они не только совершали жертвоприношения (другим) божествам от имени императора, но также приносили жертвы и самому императору как богу – или по крайней мере его гению или «нумену» – силе внутри него, которая и делала его божественным существом.
Я уже сослался выше на причину, по которой могущественный властитель считался божественным. Он был способен на многие дела, но он также употреблял свои способности во благо, осыпая милостями своих подданных. По всему римскому миру мы находим этот акцент на «благодеяниях» в надписях, посвященных правителям – главным образом императорам, но не только им. Примером извне, но тем не менее связанным с культом императора, может служить надпись, посвященная сирийскому правителю Антиоху III, жившему во II веке до н. э. Антиох освободил город Теас от иноземных захватчиков. В благодарность горожане воздвигли культовые статуи Антиоха и его жены Лаодики и совершили перед ними жертвоприношения во время официальной публичной церемонии. Две статуи были помещены рядом со статуей Диониса, главного божества города, в его храме и сопровождались следующей надписью в честь Антиоха и Лаодики: «Сделав город и его территорию святыми… и освободив нас от дани… они достойны получать от всех величайшие почести и, деля храм и прочие вещи с Дионисом, должны стать покровителями нашего города и дарить нас своими благодеяниями в ответ»[14]. Политические благодетели считаются «религиозными» героями. Им посвящают статуи, для них отводят место в храме, в их честь приносят жертвы. Они – «спасители» в самом реальном смысле этого слова, и относятся к ним соответственно.
То же касается и императоров. Уже в случае с Августом мы обнаруживаем, что провинция Азия приняла решение отмечать его день рождения ежегодно, как объясняется в благодарственной надписи, за его «благодеяния роду человеческому» и за то, что он был «спасителем, который положил конец войне и устроил все». Август превзошел «всех благодетелей, рожденных до него», так что «день рождения бога знаменовал собой благую весть для всего мира»[15].
Если все сказанное покажется христианским читателям знакомым, то это далеко не случайно. Человек, о котором идет речь – в данном случае император, – также бог, чей день рождения следует отмечать, поскольку он знаменует собой «благую весть» для мира; он – величайший благодетель человечества, превосходящий всех прочих, и, следовательно, должен считаться «спасителем». Иисус был не единственным «Богом и спасителем», известным античному миру.
Человек, не являющийся правителем: о кончине Перегрина
До сих пор, говоря о людях, которые, как считалось, стали божествами, я сосредотачивался преимущественно на могущественных правителях. Но и другие выдающиеся люди обладали такой же способностью. Разумеется, среди нас есть немало людей, в достаточной мере наделенных силой, мудростью или добродетелью.
Другие обладают этими же качествами в значительной степени, а есть и такие, чья сила, мудрость или добродетель поистине невероятны. Если в каком-то человеке указанные качества почти превосходят человеческое воображение, то это может объясняться лишь тем, что данный человек не является низшей формой жизни – простым смертным, как все мы – но богом в облике человека. По крайней мере, такое убеждение было широко распространено в греко-римском мире.