Страница 9 из 29
Альбина приносила Владимиру завтрак в постель, самостоятельно выполняла очень многие функции, мужские по определению. Это в какой-то мере неправильно, женщина должна оставаться собой при любых обстоятельствах, осознавал Парошин, но отказать себе в удовольствии принять сытный недавно сготовленный фриштык не мог. Поэтому, оставаясь себялюбцем-тахарем, он позволял ей крутиться возле плиты и присматривать за шипением омлета, никогда не предлагал “милая, давай помогу тебе” и продолжал молча отлеживаться.
Заметив за ними чрезмерную увлеченность, которая могла не лучшим образом сказаться на уровне их подготовки, Тейлор предупредил Альбину. Перекрыл дорогу, когда встретил ее в коридоре, несущую контейнер куриных яиц.
- Прошу, не погружайся в романтизм с головой, иначе лишишь меня
ценного бойца, да и сама разболтаешься.
Блондинка не стала прикидываться, что, как и прежде, полностью контролирует ситуацию:
- Я держу дистанцию. Вам не стоит волноваться…
- Надеюсь… - поверил Родригес, - И да, передай Владимиру, мы собираемся лететь на следующей неделе. В Кувейте разгорелся очаг опасной инфекции, имя которой – хаос. Все очень плохо и больше тянуть нельзя – последнее грустное предложение, закончившееся гласной, произнеслось на каком-то автомате, но почти осознанно. Несмотря на некапитальную разницу в возрасте, Тейлор воспринимал русскую агентессу как родную дочь, или, вернее, как младшую сестренку, и каждый раз вздрагивал при мысли, что ее могут подстрелить, взять в плен, ранить или, того хуже, убить. Парошин, как, впрочем, и все, не имел понятия о переживаниях начальника…
“Я трепет прикрываю черствостью. Но их жизни для меня – огоньки, лампы накаливания, дающие тепло. Мало кто знает, что я вожусь с молодыми и неопытными смельчаками-патриотами, ибо превыше всего чту их жизни, жизни подобных себе”
ГЛАВА ТРЕТЬЯ – СПЕЦОПЕРАЦИЯ
Восемь дней спустя. ОПБ-шники прибыли в населенный пункт Эль-Кувейта. Сосед Ирака и Аравии принял бойцов с распростертыми объятиями. Первые двое суток Родригес только обговаривал план действий. Ели и спали ребята в небедной пятизвездочной гостинице, включающей море удобств и развлечений.
Владимир и Альбина впервые поговорили без околичностей, что не удавалось сделать даже, лежа на нарах под дивным Эверглейдсом. Им мешало постоянное присутствие на базе агентов, которые могут и подсмотреть, и подслушать, и призвать ветер, разносящий слухи и зачастую переиначивающий факты.
Парошин сидел в серой легковушке, взятой напрокат, хрустел фисташками и ждал возвращения любимой блондинки. Альбина вернулась немного уставшей, но все еще способной отчитываться о выполненных действиях:
- Я почти досконально изучила территорию и надежно спрятала байк – агентесса механически вытащила пудру из сумочки, чтобы припудриться. За эту неделю она сбросила больше десяти килограммов, став еще симпатичнее, чем прежде. Исчезла пухлость щек, а вместе с ней и пышность форм поубавилась, - Управилась за час, хоть и прогнозировала, что на это уйдет минимум полдня…
Владимир дорожил ее способностями, но порой юморист в нем одерживал верх и обидные нелестности начинали сыпаться со рта вместе с неудачными приколами:
- Думаю, эти живодеры не оценили бы, что ты втайне шарилась по их кустикам. Реакция современных террористов на…
- Смени акцент, звучит по-идиотски! – приостановила она своего хахаля, и понеслось-поехало, - Помню одно подобное сверхопасное задание. За пояс джинсов под свитерок я заткнула макаров, в сапог - финку, в потайной карман на рукаве - нож-бабочку. Вместо плащика надела легкий куртон, где количество карманов не уступало количеству пустых сигаретных пачек, которые лежали в карманах!
- Ты уже рассказывала – напомнил бой-френд, - И про старичка с водкой, пялившегося на тебя, и про мужлана, которого подстрелила вместо нужной цели. Все это я помню наизусть, не загружай мой мозг по-новой…
Давнишние знакомцы ждали чего-то. Чего – сами не знали. Какого-то сигнала от Родригеса, приказавшего им сидеть и не высовываться.
- Ты случаем не принимала участия в той семейной громкой ссоре с судебными заседаниями, увольнениями и попыткой свалить вину на начальника? – Парошин вспомнил о конфликте, предвещавшем море неприятностей, о жесткой измене одного человека, из-за которого впоследствии пострадали все, - Досталось даже Никмунду…
- Столько желчи вылили на нас, столько всего наговорили. Мы выглядели разбитыми и разобщенными. Чарли Канингхэм погиб смертью героя. Вот кому повезло в большей степени... – Сафарова очень тихо выговорила имя погибшего, но даже эти меры не помогли ей избежать худшего. Хахаль пристал с расспросами, совсем забыв о свободности внебрачных отношений:
- Некоторые девочки думают, как бы избежать приставаний в Египте и прочих жарких точках, вошедших в ранг стран для так называемого женского секс-туризма. Но ты из другой породы, раз добровольно раздвигаешь ноги. В этом и кроется весь твой секрет? – вскоре она и вовсе пожалела, что упомянула имя Чарли, - Ты скрывала от меня
прелюбодеяния с другими бойцами? Интересный способ самовыражения…
- Еще и Канингхэма впутал. Ты невыносим… - девушка уже хотела припомнить Володе его неверность семье, но передумала, допуская, что эти меры могут его сильно ранить.
- У вас с британцем протекал роман за моей спиной, но ты его в чем-то не поддержала и вы разошлись. А после его смерти долго репетировала попросить меня дать тебе время, но я ушел сам из-за той дорожной аварии – не ценя терпение красотки, Парошин безжалостно гнал напролом, - Скажешь, не так было? А то все молчишь да молчишь…
- Нет… - нахмурившись и словно подзамкнувшись, Альбина отрицательно помотала головой, - Я не бесчувственная стерва, какой меня видят изменщики и подхалимы. У меня не было, да и не могло ничего быть с англичанином. А вообще, как я заметила, ты вечно пытаешься судить окружающих по себе. Наверное, чтобы себя как-то оправдать? Не торопись удивленно окрылять глаза, бабник, если сам слаб на передок.
Реакция Владимира – он обнажил белые зубища, разок пырснул и громко… засмеялся. Неприличный хохот, отпугивающий всех, кто проходил мимо тачки, продолжался где-то минуту. Девушка ждала, пока бой-френд угомонится, чтобы сморозить какую-нибудь оскорбительную чушь и окончательно убедить ее в своей безнадежности. Но все пошло по иному сюжету. Вместо ожидаемого разочарования хам вдруг превратился в кавалера.
- Это утешение, выставляющее меня в дурном свете, но зато оправдывающее тебя – лучшее, что я слышал за два года от кого-либо.
Вскоре стало уютней им обоим:
- Мы посвятили жизнь организации, которая распалась и вновь собралась. Нас предали наши друзья… - эти и другие рассуждения на тему долга помогали Альбине сосредотачиваться на задании, - И мы не должны жить инстинктами, как какие-то звери. Сердца и душа – вот, что важнее. Скажи о своих чувствах, если не трус…
- Я поддерживаю тебя, правда – Владимир положил свою руку поверх ее руки и продолжил говорить, - Поддерживаю во всех вопросах, Альб. Просто боялся, что, уйдя в ОПБ, ты еще дальше дистанцируешься от меня, еще сильнее отстранишься. Потому я ушел сам, чтобы не мучить себя, а этот страх совершенно нормален с точки зрения чувств. Я был плохим отцом, плохим мужем, но кем-то хорошим я ведь должен быть. Твою кисть греть так приятно… так почему бы не дать нашим отношениям еще один шанс?
Во тьме стрекотали сверчки, жужжали насекомые. Обстановка непоколебимого безмолвия будто пыталась отрицать, что где-то поблизости ошивались участники незаконного вооружённого формирования и всех убивали, и потом превратила мир вокруг русских, мило воркующих в машине, в королевство немтырей. Обманчивость ночи одинаково влияла на всех - околдовывала, чаровала, наделяя