Страница 80 из 98
Вместе с тем оставался открытым вопрос о первоначальных центрах доместикации. Но, как показали работы экспедиции Р. Мак-Нейша, в Перу, как и на Ближнем Востоке, нуклеарной зоной окультуривания флоры были горные области (Mac Neish а. о., 1975а; Башилов, 1979, 1980). Экспедицией был выбран в горах район Аякучо, отличающийся обилием пещер и относительно сухим климатом. Здесь в результате раскопок в пещере Пикимачай удалось наметить археологическую периодизацию с достаточно четкой характеристикой растительных остатков для отдельных этапов. В слоях периода Хайва, ориентировочно датируемого 6600 — 5500 гг. до н. э., найдены остатки окультуренных перца, тыквы-горлянки и кустарника, содержащего красный пигмент, широко применявшийся аборигенами в быту, подобно тому как использовали охру ранние земледельцы Ближнего Востока. Правда, остается не ясным само происхождение ряда видов, не имеющих в горах дикорастущих предков. На стадии Пики (5500 — 4300 гг. до н. э.) появляются окультуренные растения, уже имеющие более существенное значение для пищевого баланса, — особый сорт лебеды и, видимо, съедобная тыква. Решающий скачок в этом отношении был сделан в период Чиуа (4300 — 2800 гг. до н. э.), когда обитатели пещеры начали выращивать фасоль, кукурузу и хлопок. Эти данные о раннем возделывании растений были подтверждены в результате раскопок другой пещеры — Гитарреро, где два сорта фасоли возделывались, видимо, уже в VI тыс. до н. э. В пещере Пикимачай отмечены свидетельства и другого направления становления производящей экономики — разведения морских свинок и лам. Правда, остеологические материалы диких и домашних особей ламы трудно различимы, и поэтому исследователи используют такой показатель, как резкое увеличение среди костей процента молодых особей. По этому показателю к середине IV тыс. до н. э. лама уже была приручена и доставляла человеку как продукты питания, так и превосходную пряжу. Таким образом, в горных областях Центральных Анд в VII — IV тыс. до н. э. происходил процесс становления двух китов производящей экономики — земледелия и скотоводства. Вероятно, именно ранние широтные контакты способствовали распространению некоторых видов культивируемых растений и на перуанском побережье. Однако, если истоки земледелия лежали в горных районах, отнюдь не мрачные пещеры и скальные навесы явились центрами дальнейшего прогресса, широко использующего экономический эффект наметившихся перемен. Это произошло на побережье, где устойчивая морская экономика с земледельческим укладом позволила достичь заметных успехов в культуре и благосостоянии.
Внешним археологическим признаком наступления нового периода явилось появление керамических сосудов, происшедшее около 1800 г. до н. э. До этого в качестве сосудов употреблялись изделия из камня или из органических материалов, хотя пластические свойства глины сравнительно широко использовались и ранее. Таким образом, и в местном обществе были налицо предпосылки для возникновения керамического производства и во всяком случае его заимствование из Эквадора, если оно и имело место, легло на благоприятную почву (Je
Рис. 59. Комплекс Уака-Приета.
Выделяется ряд локальных комплексов керамического производства в прибрежных районах, из числа которых наиболее известен комплекс Гуаньяпе. Поселения часто находятся на прежних местах, хотя в культурных слоях кое-где наблюдается перерыв. Наряду с этим новые поселки располагаются в речных долинах, в стороне от морского побережья, демонстрируя хозяйственную переориентацию их обитателей. Засушливый климат побережья с малым количеством осадков позволял развивать земледелие в сколько-нибудь значительных масштабах только на основе искусственного орошения. Не исключено, что уже в докерамический период при возделывании хлопка применялся полив посевов, но теперь масштабы орошаемого земледелия, естественно, возросли, с чем, в частности, и связаны изменения в системе расселения. Захоронения лам, возможно культовые, указывают на развитие скотоводства.
Старые культурные традиции проявляются и в устройстве террасированных платформ. Более того, есть данные, что именно с середины II тыс. до н. э. начинается новый этап развития монументальной архитектуры, особенности которого в виде ступенчатых платформ-пирамид и каменной облицовки сложились еще в III тыс. до н. э. Для II тыс. до н. э. особый интерес представляет комплекс Серро-Сечин, имеющий в плане форму квадрата со стороной, равной 52 м. Высота одной из наиболее хорошо сохранившихся частей достигает 10 м. Самое интересное здесь — это облицовка каменными плитами, на которых выразительными рельефами изображены различные персонажи, в том числе и в батальных сценах. Так, мы видим воинов, пленников, отрубленные головы — тематику, позднее весьма популярную в цивилизациях Нового Света. Использование каменных рельефов было принципиально новым шагом в монументальном строительстве, вело к органическому синтезу разных форм искусства. Правда, высказывались и сомнения в столь ранней датировке этого выразительного комплекса (см. об этом: Mason, 1957, р. 45; Березкин, 1982, с. 50—52; Je
Вместе с тем конкретная историческая ситуация сложилась таким образом, что художественный и в определенной мере идеологический архетип, определивший последующее развитие, сформировался не на побережье, а в горной зоне. Его блестящим выражением является изысканный монументальный комплекс Чавин де Унтар, расположенный на высоте 3000 м в небольшой горной долине (Tello, 1943). Возведение комплекса началось ориентировочно около 1200 г. до н. э., и с пристройками и ремонтами он просуществовал в течение не менее пяти столетий (Rowe, 1962; Lembreras, 1974).
Центральную его часть образовывала ступенчатая пирамида, тщательно облицованная каменными плитами, перемежающимися с каменными же головами людей и рельефами, изображающими змей и ягуаров. На верх пирамиды вела лестница, обрамленная колоннами, также покрытая рельефами, изображающими фантастических монстров. Раскопки оплывших массивов около пирамиды показали, что здесь располагались два строения, названные храмами. В одном из них, видимо, находилась каменная стела с изображением божества с жезлами в руках. В длину комплекс достигает почти 250 м, а его стены местами сохранились на 15-метровую высоту.