Страница 112 из 129
Правда, девочки наши ходили на прогулку не так, как другие школьницы. На первый взгляд, конечно, могло показаться, будто это обычная воскресная прогулка. Но на самом деле они не просто гуляли, а еще собирали для дома хворост. Сходишь прогуляться разок, другой, третий — глядь, и топливо на зиму припасено. А может, и не только на зиму: ведь очаг на кухне топится каждый день. Короче говоря, хворост в хозяйстве всегда пригодится. А сегодня одна из девочек, не припомню только, какая именно, предложила: «Давайте еще и цветов домой принесем. Весной цветов видимо-невидимо. Вон Кислица — маленькая травка, и та надела веночек из голубых цветов. Будут у нас дома и хворост, и цветы…»
Девочки перешли через Ручей по мосткам из двух бревен и подошли к Холму. А над Холмом летали Белые и Желтые Бабочки и садились на дикие Розы. Пять девочек, звонко смеясь и распевая песни, поднялись вприпрыжку на холм.
На вершине его как раз и находился наш лагерь, окруженный Муравьиным войском, и здесь вот уж который день шла баталия.
Услыхав какой-то грохот, я поднял голову, увидал огромные надвигающиеся на нас ноги и понял, что смутивший меня грохот был шумом человеческих шагов. Раздумывать некогда! Огромные ноги могли раздавить нас, словно рухнувшие горы.
А ноги продолжали идти в нашу сторону: шаг, другой, третий…
Еще минута, и будет поздно! Спасти нас могла только резвость.
— Братья! — крикнул я. — Спасайтесь! Бегите!
Мы расправили крылья, на бреющем полете пронеслись к зарослям Рогульника и укрылись под его зелеными листьями.
А девочки как ни в чем не бывало выбирали цветы поярче и составляли букеты. То и дело наклоняясь за цветами, они разбрелись по сторонам, и двое из них наступили на Муравейник. Согласитесь, рано или поздно это должно было случиться. Но Муравьям, как я уже говорил, чужды сомнения. Они рассуждали примерно так: «Кто-то (безразлично, кто именно) напал на нас! Смерть ему! Вперед, вперед!» И точно так же, как прежде напали они на нас, сегодня они накинулись на девочек. Огненные Муравьи взбирались по их ногам и, озверев, вцеплялись челюстями в икры.
Обе девочки побросали наземь цветы и скакали, крича от боли, словно длинноногие птички Тьойтьой. Три подружки, услыхав их крики, прибежали на помощь. Они оттащили бедных девочек подальше от Муравейника и отвели их к Ручью. Прохладная вода постепенно уняла боль от муравьиного яда.
Рассерженные девочки решили отомстить обидчикам. Обе они схватили свои широкие шляпы из пальмовых листьев, зачерпнули воды из Ручья и, взбежав на Холм, вылили ее прямо на Муравейник. Будто разверзлись хляби небесные и тысячи водяных смерчей обрушились на землю! Валы и стены, дома вместе с имуществом и жителями — все в мгновение ока было смыто и унесено прочь. Недавнее поле боя превратилось в залитый водой пустырь. Тысячи, десятки тысяч Муравьев, подхваченные потоком, барахтались и тонули в пучине.
Близился вечер. Девочки давно уже ушли домой. Они и думать забыли о случившемся. Да и какие могли быть у них заботы? Тем более каждая уносила по большой вязанке хвороста и красивому букету диких Роз. Ну а Муравьи… Надолго еще сохранился в их памяти страшный потоп, разрушивший целый город.
Взошла луна. Как всегда на исходе весны, огромная и яркая, она залила все вокруг мягким прозрачным светом. Мы с друзьями стояли у зарослей Рогульника. Под ногами у нас хлюпала вода. К счастью, бурный поток промчался в стороне от кустов. А не то он унес бы в Ручей и нас. Любого ведь может постигнуть такое несчастье. И, размышляя о стихийных бедствиях, я все больше утверждаюсь в мысли о том, что надо найти какую-то силу и обуздать их, иначе спокойная жизнь невозможна.
Страна Муравьев лежала перед нами объятая мертвым молчанием. И зрелище это снова и снова напоминало о подстерегающих нас повсюду тревогах и бедах.
Вдруг в лучах луны появились Стрекозы. Я узнал Стрекоз Тыонг. Они всегда летают большими стаями; вот и сейчас целый лес крыльев заслонил лунный диск. Крылья их, раззолоченные, в черную крапинку, не очень сильны, и поэтому Стрекозы Тыонг никогда не летают по ночам. Но, узнав от Чуи о грозящей нам смертельной опасности, они тотчас отправились в путь, потому что из всех Стрекоз они самые добрые. И хоть летают стрекозы Тыонг медленней многих своих сестер, но зато они летели, не отдыхая, и днем, и ночью — и потому явились первыми. А Стрекозы Нго и Королевские Стрекозы небось понадеялись на свою хваленую скорость, вот и задержались в дороге (или, может быть, сбились с пути при такой спешке — оно и не мудрено!).
Стрекозы Тыонг приближались. Посеребренные лунным светом, крылья их ритмично рассекали воздух, они выполняли на лету сложные развороты — это было прекрасное зрелище. Разыскивая нас, они закружились над верхушками Рогульника.
— Здравствуйте сестрицы Тыонг! — крикнул я. — Мы вам рады!
— А, вот вы где!
— Прошу вас, сестрицы, облетите вокруг Холма. Если увидите Муравьиную Царицу, скажите; нам надо как можно скорее с ней встретиться!
Стрекозы, удаляясь от нас, медленно пересекали прозрачные столбы лунного света. Листва отливала серебром, было светло и красиво как днем. Ах, луна всегда наполняет душу покоем и радостью — даже когда нам не так уж и весело.
Вскоре Стрекозы Тыонг вернулись.
— Нашли! — Кричали они. — Мы нашли Муравьиную Царицу!
— Ну, и что она?
— Она будет ждать вас завтра.
— Где?
— У себя. Мы вам покажем дорогу.
Наутро они появились, едва забрезжил рассвет — ведь время дорого, особенно когда впереди еще много дел.
Друзья мои в тот достопамятный день уполномочили меня быть Послом. И я принял эту высокую миссию.
А в небе кружились Стрекозы Тыонг — одни повыше, другие пониже; быстро взмахивая крыльями, они приплясывали на лету. Да, судя по всему, молва о том, что сестрицы Тыонг самые чистосердечные и веселые из Стрекоз, вполне справедлива.
Уходя, я сорвал бамбуковый лист, надо же было хоть чем-то прикрыться от солнца. К тому же зеленый лист, этот символ Мира, хорошо поднять над головой, когда я войду в Муравьиный город. Думаю, лист Бамбука, посланец живых изгородей, оберегающих спокойствие и труд мирных селений, — думаю, лист этот даже на самых свирепых и невежественных Муравьев произведет должное впечатление. Я собирался проверить, как подействует этот символ на первых же прохожих, однако в такой ранний час дороги были пусты.
Приблизившись к развалинам, я увидал там рабочих. Ветряные и Огненные Муравьи, усердные и искусные строители, поднимали из руин укрепления и дома. Многие были в промокшей насквозь одежде. Они, наверно, всю ночь боролись вплавь с бурным потоком, вернулись и теперь вместе со всеми роют новые окопы и подземные ходы. Вот что значит Трудолюбие и Чувство Долга! Увлеченные работой, они почти не показывались на поверхности. Вглядываясь в лица Муравьев, занятых на земляных работах, я лишь с огромным трудом угадывал следы недавних бедствий и крайнего напряжения воли и сил. А в глубине подземных ходов виднелись вереницы Муравьев, которые текли и текли навстречу друг другу без конца. Их сызмальства выучили ходить строем — в затылок друг другу. И сегодня строгий порядок движения не нарушается, лица идущих невозмутимы, шаг ровен и тверд — как будто ничего не произошло и не было ни потопа, ни этой страшной ночи.
Муравьи обычно строят как бы два города — один на земле, другой под землею. В подземный город ведут глубокие тоннели. Сейчас наверху было пустовато. Десятки тысяч Муравьев угодили в воду во время потопа и, конечно, не все спаслись и вернулись назад. На смену им из подземелий вышли тысячи других Муравьев, с ходу взявшиеся восстанавливать все, что еще можно было восстановить, а остальное — строить заново. Муравьев становилось все больше и больше, но что бросилось мне в глаза — никто из них не обращал на меня ни малейшего внимания. Они молча, привычными размеренными движениями перетаскивали и укладывали землю, скрепляя ее слюной. Ветряные и Огненные Муравьи делали, как положено, свое дело.